Белые и синие

– Вы остались здесь по его приказу, чтобы предложить мне перейти на сторону роялистов, рискуя, что вас расстреляют.

– Это тоже правда.

– Но вы сказали себе: «Генерал Пишегрю – храбрый человек; он поймет; чтобы пойти на то, на что пошел я, требуется некоторое мужество; он отклонит мои предложения и, возможно, не расстреляет меня, а отправит обратно к принцу со своим отказом».

– И это снова правда; однако, я надеюсь, что, выслушав меня…

– После того как я вас выслушаю, я прикажу вас расстрелять лишь в одном случае, предупреждаю вас заранее.

– В каком?

– Если вы посмеете назначить цену за мою измену.

– Или за вашу преданность.

– Не будем спорить о словах, давайте говорить по существу. Вы намерены отвечать мне на все вопросы?

– Да, генерал, я намерен отвечать на все вопросы.

– Я предупреждаю вас, что это будет допрос.

– Спрашивайте.

Пишегрю достал из-за пояса пистолеты и положил их по обе стороны своей тарелки.

– Генерал, – засмеялся мнимый коммивояжер, – я предупреждаю: вы открываете вовсе не карты.

– Будьте любезны, положите пистолеты на камин, вы к нему ближе, чем я, – сказал Пишегрю, – они мне просто мешали.

И он придвинул пистолеты к своему собеседнику; тот взял их, встал, положил на камин и вернулся на свое место.

Пишегрю поблагодарил его кивком, и незнакомец отвечал ему тем же движением.

– Теперь, – сказал Пишегрю, – начнем.

– Я жду.

– Ваше имя?

– Фош-Борель.

– Откуда вы?

– Из Невшателя. Но я мог бы зваться Фенуйо и родиться в Безансоне, поскольку моя семья из Франш-Конте и покинула его лишь после отмены Нантского эдикта.

– В таком случае я по выговору узнал бы в вас земляка.

– Простите, генерал, но как вы узнали, что я не торговец шампанским?

– По тому, как вы открываете бутылки; в следующий раз, гражданин, выберите себе другое занятие.

– Какое?

– Хотя бы книгопродавца.

– Значит, вы меня знаете?

– Я слышал о вас.

– Что именно?

– Как о яром враге Республики и авторе роялистских брошюр… Простите, я полагаю, что должен продолжить допрос.

– Продолжайте, генерал, я к вашим услугам.

– Каким образом вы стали агентом принца де Конде?

– Мое имя впервые привлекло внимание господина регента [Note11 - Титул, который носил Людовик XVIII при жизни юного Людовика XVII. (Примеч. автора.)], когда оно было обозначено на роялистской брошюре господина д'Антрега, озаглавленной «Заметки о регентстве, сына Франции, дяди короля и регента Франции Луи Станисласа Ксавье»; во второй раз оно привлекло его, когда я собрал подписи жителей Невшателя под актом об объединении.

– В самом деле, – сказал Пишегрю, – я знаю, что с тех пор ваш дом стал местом встреч эмигрантов и очагом контрреволюции.

– Принц де Конде, как и вы, узнал об этом и прислал ко мне некоего Монгайяра, чтобы спросить, не хочу ли я к нему присоединиться.

– Вам известно, что этот Монгайяр – интриган? – спросил Пишегрю.

– Я опасаюсь этого, – ответил Фош-Борель.

– Он действует в интересах принца под двумя псевдонимами: Рок и Пино.

– Вы хорошо осведомлены, генерал, но у меня с господином де Монгайяром нет ничего общего: просто мы оба служим одному и тому же принцу, вот и все.

– В таком случае вернемся к принцу. Вы остановились на том, что он прислал к вам господина де Монгайяра, чтобы спросить, не хотите ли вы присоединиться к нему.

– Это так; он сообщил мне, что принц, ставка которого находилась в Дауэндорфе, примет меня с радостью; я тотчас же собрался в путь, добрался до Виссамбура, чтобы сбить со следа ваших шпионов и заставить их поверить, будто я направляюсь в Баварию. Таким образом, я спустился до Агно, а оттуда добрался до Дауэндорфа.

– Когда вы оказались здесь?

– Два дня назад.

– Каким образом принц заговорил с вами об этом союзе?

– Очень просто: меня представил ему шевалье де Конти. «Господин Фош-Борель», – сказал он принцу. Принц встал и подошел ко мне. Хотите, генерал, я повторю вам его обращение слово в слово?

– Слово в слово.

– «Дорогой господин Фош, – сказал он мне, – я знаю вас по рассказам моих соратников: они все как один десятки раз повторяли, как гостеприимно вы их принимали. Поэтому я пожелал вас видеть, чтобы предложить выполнить одно поручение, которое окажется для вас и почетным и полезным. Я давно понял, что нельзя рассчитывать на иностранцев. Возвращение французского трона нашей семье – это не цель, а предлог; враги остаются врагами, они будут делать все в своих интересах и ничего – в интересах Франции. Нет, именно изнутри следует добиваться реставрации, – продолжал он, сжимая мою руку, – я остановил свой выбор на вас, чтобы передать слова короля генералу Пишегрю. Конвент, приказавший Рейнской и Мозельской армиям соединиться, ставит его в подчинение Гоша. Он придет в ярость; воспользуйтесь моментом, чтобы убедить его перейти на службу монархии, объяснив ему, что Республика не более чем химера».

Пишегрю выслушал все это с олимпийским спокойствием, а в конце тирады улыбнулся. Фош-Борель ждал его ответа и приберег под конец упоминание о Гоше как главнокомандующем; но, как было сказано выше, Пишегрю встретил слова посланца с самой благодушной улыбкой.