Сальватор

Присутствующие ни единым жестом не показали, что господин де Моранд находится среди них.

Снова установилась глубокая тишина.

Генерал де Премон почувствовал, как по телу его прошла дрожь, но все же продолжил:

– Я знаю, братья, что у нас несколько разные мнения. Я знаю, что среди вас есть республиканцы и орлеанисты. Но как республиканцы, так и орлеанисты желают, как и я сам, добиться освобождения страны, славы Франции и чести народу. Не так ли, братья?

Все качнули головами, но не произнесли ни единого слова.

– Так вот, – снова заговорил генерал. – Я знаю мсье Сарранти вот уже шесть лет. В течение этого времени мы не расставались с ним ни на секунду. Я отвечаю за его храбрость, порядочность и добродетель. Одним словом, я отвечаю за мсье Сарранти, как за самого себя! И поэтому я пришел просить вас от своего имени и от имени брата, готового пожертвовать за него собой, помочь мне в том, что одному мне сделать не под силу. Я прошу вас помочь мне избавить одного из наших от недостойной его смерти, вырвать любой ценой мсье Сарранти из его темницы. Я предлагаю для этого прежде всего две моих руки, а в придачу к ним такое огромное состояние, которого хватило бы на то, чтобы содержать в течение года армию французского короля… Братья, примите мои руки, заберите мои миллионы и верните мне моего друга! Я все сказал. Теперь жду вашего ответа.

Но горячий призыв генерала был встречен холодным молчанием.

Оратор оглядел стоявших вокруг него людей. Вместо дрожи во всем теле он почувствовал, как лоб его покрылся холодным потом.

– Итак, – спросил он, – что же происходит?

Ответом ему было молчание.

– Уж не сделал ли я, – продолжал он, – неуместное предложение? Не считаете ли вы, что моя просьба содержит чисто личный интерес, и не полагаете ли, что перед вами всего-навсего один из ваших друзей, который просит вас вступиться за другого друга?.. Братья, чтобы приехать к вам, я преодолел пять тысяч лье. Я никого из вас не знаю. Но уверен, что все мы одинаково любим добро и ненавидим зло. Поэтому на самом деле мы знаем друг друга, хотя ни разу и не виделись и я впервые с вами говорю. Так вот, во имя вечной справедливости я прошу вас спасти от несправедливого и гнусного приговора, от ужасной смерти одного из самых великих праведников, которых я знаю!.. Ответьте же мне, братья! Иначе я расценю ваше молчание как отказ, а ваш отказ помочь мне – как одобрение вами самого несправедливого приговора, который когда-либо был произнесен человеком!

После таких слов заговорщикам волей-неволей надо было что-то сказать в ответ.

И тот, чей голос мы уже слышали, поднял вверх руку, показывая, что он будет говорить, и произнес:

– Братья, всякая просьба брата для нас священна. Устав обязывает нас обсудить эту просьбу, а потом большинством голосов согласиться выполнить ее или отказаться. Мы будем совещаться.

Генералу были знакомы эти мрачные формальности. Он кивнул в знак согласия и остался стоять на месте. А окружившие его люди отошли в сторонку и встали в кружок чуть поодаль.

Спустя пять минут заговорщик, который уже говорил, подошел к генералу и, словно бы вынося вердикт суда присяжных, сказал торжественно:

– Генерал, выражая не мою личную мысль, а мнение большинства присутствующих здесь членов, я вынужден сказать вам от их имени и от моего лично следующее. Цезарь говорил, что жена Цезаря должна быть вне всяких подозрений. Свобода – это мать семейства, которая должна быть еще более чистой, еще более незапятнанной, чем жена Цезаря! И поэтому, брат, – мне тяжело вам это говорить – не имея очевидных, неопровержимых и однозначных доказательств невиновности мсье Сарранти, большинство решило, что мы не сможем помочь вам в том предприятии, которое вы задумали, чтобы избавить от кары закона того, кто был законно осужден. Я говорю законно, прошу вас, генерал, правильно меня понять, пока нет доказательств обратного… Поверьте, что мы страстно желали мсье Сарранти оправдательного приговора во время этого тяжкого процесса. Поверьте, что все мы дрожали перед тем, как был вынесен приговор. Поверьте, что сердца наши обливались кровью, когда этот приговор был зачитан… А теперь, генерал, дайте нам доказательства невиновности мсье Сарранти, и тогда у вас будут не две руки, не десятки рук для того, чтобы оказать вам помощь. Вам помогут тогда сотни тысяч рук членов нашей организации!

Затем, сделав еще один шаг к генералу Лебатару де Премону, он добавил:

– Генерал, дадите ли вы нам доказательства невиновности мсье Сарранти?

– Увы! – сказал генерал, опустив голову. – У меня нет никаких доказательств, кроме личной убежденности!

– В таком случае, – снова произнес карбонарий, – наше решение остается в силе.

И, поклонившись господину Лебатару де Премону, он присоединился к своим единомышленникам, которые уже готовились разойтись.

Но тут, подняв голову и простерев руки, словно для того, чтобы сделать последнее усилие, генерал произнес:

– Братья, я слышал решение большинства и подчиняюсь ему. Но позвольте мне теперь бросить призыв к каждому из вас лично. Братья, неужели среди вас нет никого, кто был бы в душе так же, как и я, убежден в невиновности мсье Сарранти? Если есть, то пусть этот человек присоединится ко мне и тогда я попытаюсь с его помощью исполнить то, что счастлив был бы совершить с помощью всех вас.

Говоривший перед этим карбонарий повернулся к своим друзьям.

– Братья, – сказал он. – Если среди вас есть человек, уверенный в невиновности мсье Сарранти, он может присоединиться к генералу и попытать с ним удачи в его предприятии.

Тут от группы отделился человек. Он подошел к графу де Премону, положил левую руку на плечо генерала, а правой снял с лица маску.

– Я готов! – произнес он.

– Сальватор! – хором воскликнули девятнадцать других карбонариев.

Это и впрямь был Сальватор. Уверенный в невиновности господина Сарранти, он предложил генералу свою помощь.

Остальные карбонарии исчезли по одному во тьме смоковничной аллеи, которая вела ко входу в подземелье.

На поляне остались только Сальватор и граф де Премон.

Глава XXXII

Что можно и что невозможно сделать с помощью денег

Прислонившись к стволу дерева, Сальватор в течение нескольких секунд молча смотрел на генерала Лебатара де Премона.

Даже лицо самого господина Сарранти в тот момент, когда он услышал свой смертный приговор, было менее расстроенным и менее бледным, чем было лицо у генерала, услышавшего это жестокое решение друзей, которых он, рискуя собственной жизнью, пришел просить помочь ему спасти жизнь своему другу.

Сальватор подошел к генералу.

Тот протянул ему руку.

– Мсье, – сказал он при этом. – Я знаю вас только понаслышке. Ваше имя, которое сейчас произнесли ваши друзья, кажется мне хорошим предзнаменованием. Кто говорит о вас, говорит о Спасителе.

– Да, мсье, – с улыбкой ответил Сальватор. – Это имя говорит действительно о многом.

– Вы знакомы с мсье Сарранти?

– Нет, мсье, но я близкий и, самое главное, преданный друг и должник его сына. Одним словом, генерал, я разделяю вашу скорбь. И для спасения мсье Сарранти вы можете располагать мною, моим телом и душой.

– Так, значит, вы не разделяете мнения наших братьев? – живо спросил генерал, в которого слова молодого человека вдохнули новую жизнь.

– Послушайте, генерал, – сказал Сальватор. – Движение народных масс, почти всегда справедливое, поскольку оно инстинктивно, бывает зачастую слепым, суровым и жестоким. Каждый из тех людей, которые только что согласились с приговором, вынесенным судом мсье Сарранти, спроси его лично и отдельно, вынес бы совершенно другое решение. То есть поступил бы так, как я. Нет, я всей душой верю в то, что мсье Сарранти невиновен. Тот, кто тридцать лет рискует собственной жизнью на полях брани, участвует в кровавых схватках различных партий, не станет совершать столь гнусное преступление, не пойдет на грабеж и убийство невинного человека. Поэтому я глубоко уверен в невиновности мсье Сарранти.

Генерал сжал руку Сальватора.

– Спасибо, мсье, за то, что вы так со мной говорите, – сказал он.

– Но, – продолжал Сальватор, – поскольку я предложил вам свою помощь, я тем самым отдал себя в полное ваше распоряжение.

– Что вы хотите этим сказать? Я начинаю тревожиться.

– Я хочу сказать, мсье, что в сложившейся ситуации недостаточно просто заявить о невиновности нашего друга. Надо ее доказать с помощью неопровержимых фактов. В той войне, которую ведут заговорщики против правительства, а следовательно, и правительство против заговорщиков, все средства хороши. И то оружие, от которого откажутся в этой войне два честных человека, с удовольствием будет использовано их противниками.

– Объяснитесь!