– Мне нравится ваша преданность, – сказала миледи.
– Неужели вы ничего больше не любите во мне кроме преданности? – спросил д’Артаньян.
– Я люблю вас самих, – сказала она, взяв его за руку.
И горячее пожатие руки заставило д’Артаньяна вздрогнуть, как будто от прикосновения пришла к нему лихорадка, мучившая миледи.
– Вы меня любите, – сказал он. – О, если бы это была правда, я бы с ума сошел.
И он обнял ее обеими руками; она не старалась уклоняться от поцелуя его, но не отвечала на него.
Губы ее были холодны; д’Артаньяну показалось, что он поцеловал статую.
Тем не менее, наэлектризованный любовью, он был в восторге; он почти верил любви миледи и преступлению де Варда. Если бы де Вард случился в эту минуту подле него, он убил бы его.
Миледи воспользовалась случаем.
– Его зовут… – сказала она.
– Де Вард, я знаю, – сказал д’Артаньян.
– Почему вы это знаете? – спросила миледи, взяв его за обе руки и смотря ему в глаза, надеясь узнать в них все сокровенные мысли его.
Д’Артаньян почувствовал, что увлекся и сделал промах.
– Скажите, скажите же, почему вы это знаете? – повторяла миледи.
– Почему я знаю это? – сказал д’Артаньян.
– Да.
– Я знаю потому, что вчера я был в одной гостиной, где де Вард показывал кольцо и говорил, что получил его от вас.
– Негодяй! – сказала миледи.
Понятно, что это прозвание отозвалось в глубине сердца д’Артаньяна.
– Ну, и что же? – продолжала она.
– Я отомщу за вас этому негодяю, – сказал д’Артаньян, принимая вид дона Иафета из Армении.
– Благодарю, храбрый друг мой! – сказала миледи, – когда же я буду отомщена?
– Завтра, сейчас же; когда вы пожелаете.
Миледи хотела сказать: «сейчас же»; но она подумала, что подобная торопливость была бы неприятна для д’Артаньяна.
К тому же ей нужно было принять предосторожность и дать много советов своему защитнику для того, чтобы он избежал объяснений с графом при свидетелях. Все это было предупреждено одним словом д’Артаньяна.
– Завтра или вы будете отомщены, или я умру, – сказал он.
– Нет, – сказала она, – вы отомстите за меня, но не умрете. Он трус.
– Может быть, с женщинами, но не с мужчинами. Я это знаю.
– Но в борьбе с ним вы, кажется, не могли пожаловаться на счастье.
– Счастье непостоянно: сегодня оно благоприятно, а завтра может повернуться ко мне спиной.
– Это значит, что вы колеблетесь теперь.
– Нет, я не колеблюсь, сохрани меня Бог. Но справедливо ли посылать меня на смерть, не вознаграждая ничем, кроме надежды на будущее?
– Это совершенно справедливо, – сказала она с нежностью.
– О, вы ангел, – сказал он.
– Следовательно, все решено? – сказала она.
– Кроме того, о чем я вас прошу, душа моя.
– Но ведь я вам говорю, что вы можете положиться на мою любовь.
– Я не располагаю завтрашним днем, чтобы дожидаться.
– Молчите, я слышу шаги брата; не нужно, чтоб он видел вас здесь.
Она позвонила; вошла Кетти.
– Уйдите через эту дверь, – сказала она, отворяя маленькую потаенную дверь, – и приходите в 11 часов; мы кончим тогда наш разговор. Кетти введет вас ко мне.
Бедная девушка едва не упала при этих словах.
– Ну, что же вы стоите как статуя? Проводите кавалера, и сегодня вечером в 11 часов… вы слышали?
«Кажется, она имеет обыкновение назначать свидание в 11 часов», – подумал д’Артаньян.
Миледи протянула ему руку, которую он нежно поцеловал.
«Да, – подумал он, уходя и едва отвечая на упреки Кетти, – я не буду дураком; эта женщина очень хитра и преступна; надо быть осторожным».
VII. Тайна миледи
Д’Артаньян, вместо того чтобы зайти сейчас же к Кетти, которая убедительно просила его о том, вышел из дому. Он сделал это по двум причинам: во-первых, он, таким образом, избегал упреков, обвинений и просьб; во-вторых, ему нужно было немного обдумать свое положение и насколько возможно разгадать мысли этой женщины. Яснее всего было то, что д’Артаньян до безумия любил миледи, а она не любила его нисколько.
Сначала д’Артаньян думал, что всего лучше было бы пойти домой и написать миледи длинное письмо, в котором признаться ей, что он и де Вард были до сих пор одно и то же лицо, и что, следовательно, он мог убить де Варда только посредством самоубийства. Но им также овладело дикое желание мести; он хотел овладеть этою женщиной под своим собственным именем, и так как это мщение казалось ему приятным, то он не хотел от него отказаться.
Он обошел пять или шесть раз Королевскую площадь, оборачиваясь после каждых десяти шагов, чтобы взглянуть на свет в комнате миледи, который был виден сквозь шторы; видно было, что теперь миледи не спешила уйти в свою спальню как в первый раз.