Вот был слуЧай 2. Сборник рассказов

– А чего, сразу с участкового? – сказал, прищурив на него глаз, как в прицел, Треглавый, – Мы с тебя начнем. Ты как инициатор идея, а инициатива у нас сам знаешь, наказуема. Вот и давай, сам себя и уличи в коррупции. От себя мы тебе за сознательность, благодарность объявим, в область о твоем почине сообщим.

– Я пока, – промямлил Проныров, – кажется к этому не готов. Я подумаю…

4

–Надумаешь, сообщишь, – прервал его Трехглавый, – кто еще хочет высказаться по этому вопросу?

– Надо интернет запретить, – внес предложение Геннадий Андреевич, – внук, сын твой, чего придумал? По интернету катер, наложенным платежом заказал. Подкову коня Семен Михайловича Буденного, семейную реликвию, память о матери, героической санитарки первой конной, и ту пришлось продать, чтоб со штрафными санкциями расплатиться. А куда денешься? Пригрозили, что если не заплатим за ложный заказ, нас всех на этот катер погрузят, и в Марианской впадине утопят.

–В суд надо было обратиться, – блеснул осведомленностью Проныров, – афера чистой воды.

– Самый умный. Гляди одно горе от ума. Мозги могут в разные стороны не брызнуть, – возмутился Геннадий Андреевич, – у них такие юристы. После суда, подковы со всей родни придется сдирать, чтоб от круиза на катере откупиться… В первую очередь с отца непутевого, – добавил он, посмотрев на Трехглавого, – прошу рассмотреть мое предложение на ближайшем заседание совета.

– Людмила Михайловна, внесите в протокол, – не стал спорить с бывшим тестем Дмитрий Владимирович, – кто еще отсутствует?

–Ветеран наш, заслуженный отсутствует, Владимир Владимирович, жертва последствий реформ.

– распевно с легкой ленцой, доложила та, об отсутствие на заседание Лигачева Владимира Владимировича, единственного в деревне человека, имеющего удостоверение на льготы, как «жертва последствий реформ».

Имея твердолобый характер, всегда не согласный со всеми и вся, всегда шагающий поперек наезженной народом колеи, Владимир Владимирович, громко отстаивал все нововведения в стране. Во времена перестройки, он человек непьющий, по причине слабости здоровья, счастливо приветствовал антиалкогольную компанию. Односельчане, в большинстве своем, не жалующиеся на здоровье, периодически проводили с ним беседы, рукоприкладством выбивая с него отказ от своего мнения, а вместе с ним и остатки драгоценного здоровья. Беседы прекратились лишь тогда, когда страна, куда внесла свою лепту и борьба за трезвость, безоговорочно развалилась.

Наступили смутные времена, стершие все права и обязанности.

Правда во время исторических событий под названием «голосуй, а то проиграешь» его опять били, пытаясь, как у сведущего человека узнать, чего проиграешь, если голосовать не будешь, или наоборот, тогда, чего выиграешь? Последний раз били, когда поняли, что остались без выигрыша, и те, кто пошел на выборы и те, кто не решился.

Когда более, менее, все устаканилось, Владимира Владимировича, так как обиженных, как и юродивых на деревне любят, выбрали в депутаты.

Получив мандат, Лигачев воспарил. Купил себе, выложив за нее всю пенсию, и все накопления на черный день, так как с мандатом депутата, он собрался жить вечно, электрическую пишущую машинку, три контейнера бумаги, и начал писать. Бумаги с подписью, «депутат Лигачев» полетели по стране стаями, косяками, клинами. Он писал о том, что всю сознательную жизнь, поддерживал генеральные линии. Партии, президента, правительства. Госдумы, облдумы, сельсоветов и деревенских сходов. Поддерживал, ощущая при этом на себе, на своем здоровье, недовольство несознательных масс, трудового крестьянства.

Наконец, депутаты Госдумы, увидели в его посланиях рациональное зерно. А увидев, тут же ввели новую категорию льготников «жертва последствий реформ», куда записали себя, тех, кто был постарше. Еще через полтора года переписки к этой категории причислили и Владимира Владимировича. А еще через год, вызвали его в областное управление партии «ЯдРо», «Я дорожу Россией», в народе прозванной, благодаря множеству уголовных дел, заведенных на ее членов « Я дою Россию», где торжественно вручили удостоверение. К удостоверению выдали нагрудный знак «жертва реформ» с ликом Горбачева и Ельцина, и табличку с той же надписью, которую велели прикрепить на фасад своего дома.

В заявлении в партию отказали, сославшись на то, что и «думовских» депутатов не прокормить…

– Он на станцию поехал, проходящий из Казахстана встречать. Ему через проводников, родственники, раз в неделю канистру с бензином присылают, – пискнула женщина депутат Наталья, племянница Трехглавого, дочка секретарши, Наталья.

5

– Ну что ж, это тоже можно признать уважительной причиной, – сказал Дмитрий Дмитриевич, – у нас хоть и нефть своя, но добываем много, сами перерабатывать не успеваем.

– От этого импортный бензин из нашего сырья у соседей дешевле выходит.

– А почему так, Дмитрий Владимирович? – задал вопрос депутат Проныров, думая прибавить авторитета председательствующему.

– Федерация, чтоб ее, – вовремя сдержался, чтоб не выругаться Геннадий Андреевич, – в ней каждый суслик – агроном.

– Мы здесь собрались не для того, чтоб обсуждать государственный строй, – веско заметил Трехглавый, – в повестке нашего пленарного заседания, майские указы президента, и принятие необходимых мер, для их скорейшего выполнения на территории нашего сельского поселения.

– А какай он у нас сейчас государственный строй? – хитро прищурившись, спросил его бывший первый тесть Геннадий Андреевич.

– А вы – то, как думаете? – ответил вопросом на вопрос председатель.

– Я не думаю, я уверен, государственный аналогизм, – ответил тот.

– Поясните, что-то я не слышал о таком государственном устроение, может вот Наташа, со своим академическим образованием, знает?

– В животноводстве, которое я изучала, такого понятия нет, – сразу отреклась племянница.

– А чего тут пояснять, – поерзал, на стуле поудобнее садясь, Геннадий, – Аналогизм, это такой строй, которому аналогов нет. Вот у нас посмотрите, по вооружению аналогов нет? Нет.

По здравоохранению, аналогов нет. Нет.

– Ну, с вооружением я согласен, а медицина-то почему, – засомневался Трехглавый.

– Так тоже аналогов нет. Скажи, в какой стране, больного везут за триста километров. Молчишь?

– А, вспомни, у нас, когда у бабки Лепеши, сердце прихватило, вместо, районной больницы повезли в кардиологический центр. Пока везли, трясли. У нее от колыхания организма, клапан сердечный заново открылся, все камни из почек вывалились. На середине дороги из машины выскочила, как десантник с переворотом, кросс домой назад, в семьдесят километров за три часа преодолела. Вот это медицина. Вы где ни – будь, про такое лечение слышали? Теперь, говорит не куда, а прихватит, в чистое одеваюсь и на погост.

Образование тоже. Внук мой сын твой. Спрашиваю, кто у нас у руля сейчас? Погоди, говорит дед, сейчас посмотрю, и на телефоне щелкать. Ты, говорю, хоть чего знаешь? Отстал ты от жизни дед, говорит, зачем? Когда в интернете все есть. Вот, говорит, денег заработаю, чип себе вставлю, все знать буду.

Пенсия же, опять. Никаких аналогов. Сплошной эксперимент. Каждый год правила начисления меняют. Сменят и смотрят, выживут, не выживут. Год прошел, живут. Надо снова менять. Все денег не хватает. В каком еще государстве, с такими богатствами, а денег на пенсионеров вечно нет. В период застоя и упадка экономики были, а сейчас, как говорят, в период расцвета нет? Это как? За то, чиновников и прихлебателей у нас уже больше, чем солдат в армии. И пенсии у них по особому закону. Так дальше пойдет, скоро снова изменения будем вносить, как в Индии, касты вводить. Вот я и говорю, аналогизм.

– Геннадий Андреевич, будет считать, что это ваше личное мнение. Напоминаю депутатам, что у нас пленарное заседание, а не обсуждение государственного строя. Кто за то, чтобы начать заседание?

Депутаты, соглашаясь, качнули головами.

–Начинаем. Из десяти депутатов присутствует восемь. Кворум имеется. Собрание имеет право принимать решение, – выполнила Людмила Михайловна, свои секретарские обязанности,

–Слово предоставляется главе, председателю совета депутатов, главе администрации нашего сельского поселения Трехг… Медвепутову Дмитрию Владимировичу.

–Уважаемый совет! Сегодня на повестке дня рассмотрение майских указов Президента, я сказал бы наказов, на то, как мы будем жить дальше. Каждый указ, является национальным проектом, нацеленным в будущее.

–А с прошлыми – то чего? – не удержался от вопроса Геннадий Андреевич.

– Все нормально. Все цели и задачи, поставленные, ими в основном выполнены, – ответил, одарив его, убийственным взглядом Трехглавый, – вот некоторые статистические данные.

6

Продолжительность жизни в стране за прошедший период перевали за семьдесят один год у мужчин и семьдесят пять у женщин.

–Это в какой стране? – не поверил Геннадий Андреевич, – у нас в деревне самый старый, Яшка Шишман, ровесник мой. Только мне шестьдесят восемь, а ему восемьдесят один. Неделю гадал, почему так, потом к нему пошел. Три дня, пытки к нему применял, алкогольно – рыбном методом, я всю пенсию в сельпо оставил, пока он не раскололся. Оказалось дочка его, в паспортном столе в области работает. Вот она ему года и прибавила, после указа, что приказал, после восьмидесяти лет, к пенсии приплачивать. Вот я и подумал. Может мы его дочке звание «Почетный гражданин» Ожиданки дадим, а она нам за это года прибавит? И статистику не подведем, и материальное положение поправим. А иначе никак. Можно еще, два дуба, что на берегу, в деревне прописать, средний возраст поднят, им то лет столько, что никто уже и не помнит. Тогда у нас вся деревня долгожителями будет наполнена.

– Беспредел и коррупция, – оглушил всех своим выкриком Проныров, – сигнализировать надо. Президент наш, кумовства не признает, он у нас категорически против этого.

– Это да. Дочки – сыночки сиротинушки, с хлеба на квас, как мы перебиваются, – иронически подтвердил его слова Геннадий Андреевич.

– Молчи уж ботало, – урезонила Пронырова, секретарь, – а то мигом с постоянной основы слетишь.

– Давно пора этот вопрос решить, очень он по нашему бюджету бьет, – пискнула Наталья.