Вот был слуЧай 2. Сборник рассказов

–Соглашусь, что фото, не самого лучшего качества. Запечатлен, так сказать, один из рабочих моментов. Но я вот, чтоб никаких сомнений по этому поводу не возникало, – Владимир Владимирович, – открыл ящик стола и положил перед Емелей толстую папку, – провел экспертизу, подлинности фото и моего присутствия на нем. По лицу, по зубам и по структуре волос на вытянутой руке, эксперты дали однозначное заключение. На фотографии я.

– Да я вас сразу признал, – согласился с хозяином кабинета и заключением экспертов, Емеля.

– Не сомневался, – весело ответил мужчина, – вы Ксюша, тоже присаживайтесь, давайте знакомиться, – Мильтонов Владимир Владимирович.

– Горбачев Емельян Спиридонович, – привстал со стула Емеля.

– С Ксюшей, вы знакомы Емельян Спиридонович, так что, представлять ее, нет надобности,– сказал Владимир Владимирович, – поэтому мы сразу, как говориться, будем брать быка за рога.

Итак, – любезный Емельян Спиридонович, – потирая ладонь о ладонь, – продолжил он, – мы с вами, стоим сейчас на пороге великих дел, гигантских свершений, я бы сказал.

– Не говорит, прямо золотом сыплет, – пришла Емеле в голову мысль.

– Но как говаривали раньше, членам партии, пока не буду уточнять какой, любые задачи по плечу.

И реки развернуть и горы перешагнуть. А если это потребуется то и представить свой народ, своих избирателей, во всех органах власти. Правильно я говорю, Емельян Спиридонович?

8

Тот, понимая, что надо отвечать на поставленный вопрос, не понимая о чем идет речь, вопросительно, посмотрел на Ксению.

Та, взмахом приклеенных пушистых ресниц, намекнула, чтоб соглашался.

– Если надо, то надо, тут, конечно без балды, – ответил он, для утвердительности еще и кивнув головой.

– Правильно, – вскочил со стула Владимир Владимирович, – как правильно вы сказали «без балды».

Настоящие слова, произнесенные к месту. Действительно давно пора отбросить эту самую «балду», а вместе с ней все условности, все кастовые предрассудки и начать напрямую формировать власть, депутатский корпус из представителей народа. Они знают настоящую жизнь, без привилегий, персональных машин, самолетов и пенсий. Они, только они, будут думать о народе, о каждом отдельном гражданине…

Хозяин кабинета, размашистыми шагами, энергично стал ходить вокруг стола. Непрерывно говоря, он не забывал при этом, любоваться собой в огромном зеркале, занимающем стену, напротив стены с фотографией.

Емеля смотрел на Ксению, ожидая увидеть на ее лице хоть какую – то реакцию на этот длительный монолог, но та сидела, отрешенно прикрыв глаза.

– Только с представителями рабочего класса, сельскими тружениками, мы сможем повлиять на состояние экономики, на жизнь простых граждан. Только рука об руку с ними, удастся обратить на благо народа, все те нововведения, которые постигли нас в последнее время. Даже поднятая планка пенсионного возраста, несомненно, должна оздоровить общество. Она выявит всех желающих, продолжать трудиться, и отметет суровой рукой закона тех, кто, дотянув до шестидесяти лет, желает почивать на пенсионных лаврах. Вы, то, Емельян Спиридонович, думаете продолжать работать? – неожиданно задал он вопрос.

– Так я это… Я еще… – замешкался тот с ответом.

– Он всегда готов, – ответила за него, одарив его улыбкой Ксения, – до последней капли своего здоровья.

– В, точно сказала, – соглашаясь, выдохнул из себя Емеля.

–Я всегда знал, что у нас работящий народ, – положил одобрительно руку на его плечо хозяин кабинета, – тем более что работы у нас, можно сказать, без края. Выбирай любую и работай, работай. В такой удивительной стране. Стране больших возможностей, всегда есть куда приложить свой ум, свои руки. Да удивительная страна: октябрята, пионеры, комсомольцы, коммунисты…

Емеля собрался поправить его, сказать, что той страны с пионерами и прочими уже нет, но Ксения, приложила палец к губам, давая ему знак молчать.

– Я всю эту дорогу прошел от начала до конца, – увлекшись, перешел на свою биографию Владимир Владимирович, – мой отец, в бытность свою вторым секретарем обкома партии, – говорил мне,

– сынок, пендаля я тебя ногой в комнатной тапочке в жизнь дам, а дальше сам. И пошел я, меняя руководящие кресла и кабинеты, по трудной жизненной дороге. Да были времена, помню, певали, шутя, конечно, « в малом думай о Родине, а в большом о себе».

Ксюша открыла глаза, она кхекнула в возмущении, и как схваченная за усики бабочка крыльями, быстро захлопала ресницами.

На ее кхеканье, оратор прикрыл рот ладонью, хихикнул, отняв ладонь, сказал, – понравилась шутка, Емельян Спиридонович? Что тут скажешь, шаловливыми были мы в студенческие годы.

Тот не совсем понимая, в чем смысл сказанного, так как к выступлению особо не прислушивался, все же кивнул головой, соглашаясь, и растянул рот в кривоватой улыбке, стараясь не показывать пустоту от двух отсутствующих зубов.

– Именно эти слова «раньше думай о Родине, а потом о себе». Великие слова песни, стали девизом всей моей жизни, – удовлетворенный ответом, продолжил хозяин кабинета, усаживаясь в кресло, – куда бы меня, не направлял комсомол, партия, а сегодня наш бессменный, уважаемый лидер, – при этих словах он сделал паузу, подняв глаза к фотографии, делая намек на свою руку,

протянутую к Президенту.

9

– Всегда и во всем в своем дальнейшем служении стране, я следовал этим незабвенным словам.

Ксения, еще раз кхекнула, и хлопнула пушистой завесой глаз.

– Да что это, я все о себе, да о себе, – спохватился Владимир Владимирович, – может вы, Емельян Спиридонович, расскажете о себе?

–Да о себе то, что сказать, – замялся тот, – вот ваша жизнь, руководящая до краев наполнена, а я…, а у меня…

–Ну, ну. Емельян Спиридонович, что же вы за скромничали, – подбодрила его Ксения, – давайте, расскажите о себе. Владимир Владимирович, интересуется ведь, не только из праздного любопытства.

– Так родился, потом школу закончил, армию опять же, отслужил. Работал потом, – выдавил из себя Емеля.

–Значит жизнь свою, без работы не представляете? – намекнул хозяин кабинета.

–Можно и так сказать, – согласился он, – я ходить люблю. На работу и обратно. А вот это время, между прогулками, я как – то не особо люблю.

– Значит у вас творческая натура, – сказал Владимир Владимирович, – любите созерцать.

–Как это? – не понял Емеля.

– Вас не устраивает однообразный труд, вы любите наблюдать, думать. По дороге думаете?

– Это да, – опять согласился Емеля, – всю дорогу в думах.

– А думаете о чем?

– О чем все думают? Как было бы хорошо, например, если бы после школы сразу на пенсию, а потом на работу, или как работу, например, найти такую, чтоб меньше работать, а больше получать, – ответил Емеля.

– С работой мы вам постараемся помочь, – обнадежил его Владимир Владимирович, – а вам до пенсии еще далеко?

– Было немного, так, то я совсем вроде к ней подобрался, – пояснил Емеля, – пятилетку, что до пенсии оставалась, отметил, а тут на тебе, указ с реформой. Теперь добираться, как раку до свистка, да и то, похоже, он, вперед доберется. У нас вон, как, обнулять научились.

– Вы этим мрачным мыслям не поддавайтесь, – вскочил с кресла хозяин кабинета, – знаете же. Все что не делается, к лучшему. Наш незаменимый, он ведь, абы что не подпишет, тем более что перед этим говорил, что пенсионный возраст не поднимет – он взглянул на фото, – но люди – то с каждым годом все здоровее, все дольше живут. И почему бы им не поработать. Так что тут, дорогой наш Емельян Спиридонович, вынудили обстоятельства, нарушить свое слово.

Емеля взглянул на часы, стрелки стремились образовать прямой угол.

Он обреченно вздохнул в ответ на слова Владимир Владимировича, выражая свою гражданскую покорность.