Диктофон. Сборник рассказов

– Она меня на них вдохновила, все, что я изобрёл и к чему стремился, всё было ради неё.

– Но, вы почти ничего не заработали на этом.

– А кто говорил про деньги? Они ей никогда не были нужны.

– Тогда для чего это всё было?

– Док, Вы когда-нибудь меняли что-нибудь ради другого человека? Причёску, привычки, предпочтения в еде может быть?

– Да, была как-то одна, всё во мне ей периодически надоедало, то, что я ем, что ношу, что слушаю.

– И что Вы сделали?

– По началу менял еду, гардероб, одних мертвецов в плеере на других, когда пошёл второй или третий круг, когда ей опять всё надоело, я сменил номер телефона, город проживания и партнёра.

– Видимо всё совсем плохо было, раз пришлось город сменить?

– Не то что бы. Но как раз из-за неё я уже не смог оставаться на одном месте слишком долго, она приучила меня к постоянной смене окружающих вещей и людей, в целях внутреннего развития, а в итоге мы пришли к тому, что я сменил её, потому что она всё это время оставалась на месте.

– Хорошая шутка.

– Согласен. Что изменили Вы в себе для неё?

– Ровным счётом ничего. Во мне её почему-то всегда всё устраивало. То, что я курю, иногда пью, неказист внешностью, постоянно ходил в каком-то непонятном барахле, старые растянутые ещё в институте футболки, рваные джинсы тех же годов, и то что у меня того и другого ровно две пары. На всё это ей всегда было плевать. Как и на деньги, ведь у средней руки инженера их почти никогда нет.

– Точнее сказать не было, пока Вы не стали инженером-изобретателем мирового масштаба. Только что её тогда не устраивало?

– Мир. Весь что вокруг. Его несовершенство и ущербность местами. Как то я приехал к ней в город, без предупреждения, никогда не любил предупреждать о визитах, мало ли что могло пойти не так, самолёт упадет, или поезд задержится. Так вот, стою на вокзале, жду её, а она больная в это время сидела на парах, поздняя осень была, холодно, сыро, все простывали, она не исключение. Но пришла, телефон её был на последнем делении батареи, чуть не разминулись тогда, из-за этого. И первое что она мне сказала после «здравствуй» было, «жаль, что нельзя заряжать телефон через воздух».

– Пока я менял себя ради своей пассии, Вы меняли мир ради своей.

– Не уверен в правильности употребления слова «ради», правильнее будет «для». Вы хотели, чтобы ей было удобно в Вашем обществе, а я хотел, чтобы ей было удобно в мире. И неважно жива она или нет, это как исполнение последней воли, или желания, как надпись на обложке «посвящается…». Но в целом мысль верна, теперь я понятно объяснил суть того, кто и в чём участвовал?

– Более чем. Думаю, на сегодня хватит.

– До завтра, док.

– До свиданья.

День четвертый

Я включил диктофон.

– Здравствуйте, пациент триста сорок два.

– Привет, док. Вчера мы с Вами до изобретений так и не добрались, а я как раз вспомнил одно сегодня ночью.

– Рассказывайте, весьма интересно послушать.

– Как и любое большое предприятие, в своё время мы озаботились экологией, и опять же на основе нашего принципа, мы изобрели фильтр газов, выбрасываемых в окружающую среду. Пока остальные компании бились за чистоту топлива или сырья, на котором работал тот или иной агрегат, будь то завод или ДВС, различные регулировки впрыска и выпуска. Мы взялись за конечный результат, не важно какое топливо или сырье, важен процесс его выброса. И тут оказалось, что плотность наших электрических волн напрямую влияет на движение и окисление частиц, выбрасываемых различными видами топлива. Дальше всё пошло проще, лаборатория соорудила две установки, приёмную и передающую и получилось что-то вроде магнита для всего что выбрасывается в воздух, завихрения собирали все частицы в одно место, и там коксовались, кажется так этот процесс называется, из-за того, что кислород оказался невосприимчив к этим волнам, и спокойно выходил в атмосферу. Оставалось только прочищать фильтр иногда, а из этой гари и копоти получилось отличное удобрение, либо сжигать по второму разу, но уже в других областях.

– Для автомобильной промышленности Вы сделали то же самое?

– Абсолютно, только каждому автомобилисту проще купить новый фильтр, чем прочищать старый, малые размеры заставили нас внести небольшие коррективы в способ очистки, и в промышленном масштабе, на конвейере, это делать проще, чем вручную в гараже. Поэтому мы организовали пункты сбора и обмена фильтров, старые на новые, с небольшой доплатой, так сказать на издержки очистного предприятия.

– Как это изобретение оценила Яна?

– Откуда Вы её знаете?

– Вы рассказывали.

– Не помню такого, ну да ладно, на её машине мы его и тестировали. На удивление ни у кого из моей лаборатории не оказалось машин, а у большинства даже прав не было.

– Что же в этом удивительного?

– Побочная разработка была для автопрома, кто её предложил сейчас не вспомню, все единогласно поддержали, а в итоге ни у кого не оказалось личного транспорта, благо она не так давно получила права и купила машину, причём такую, чтоб было не жалко угробить, пока не научится ездить.

– Долго она сдавала на права?

– Больше двух лет, постоянно ей, что-то мешало, то сессия, то очередная болезнь, то отсутствие денег. Но в итоге сдала.

– На сегодня достаточно.

– Вам виднее док.

День пятый

Я включил диктофон.

– Николай Васильевич, день добрый.

– Привет док, что за папка у Вас?

– Это Ваша амбулаторная карта.

– А почему она такая большая? Я первый раз в подобных заведениях.

– Это не совсем так, точнее совсем не так. Девять лет назад, шесть, три года назад, сейчас, на протяжении десяти лет, с завидной регулярностью в три года, Вы проходите у нас реабилитацию, в среднем по два, два с половиной года. Когда Ваш мозг стабилизируется, это происходит примерно на второй месяц приёма препаратов и общения с докторами, Вы уходите с головой в работу, не замечая, что вообще вокруг происходит, и где Вы находитесь, осознавая только то, что Вы делаете. Затем Ваши коллеги забирают Вас в лабораторию для проведения тестов и запуска изобретения в производство. Первый раз Вы прибыли к нам обычным инженером, после психического расстройства, из-за весьма болезненного расставания с Вашей пассией. Не знаю, каким образом, но Ваше подсознание умертвило этого человека, для Вас, хотя он жив и в добром здравии по сей день. С тех пор на протяжении двух лет Вы работали над своим источником питания, в нашей клинике. Как только результаты Ваших исследований попали к Вашим коллегам, они принялись за разработку и претворение в жизнь этой идеи. За последние девять лет вы провели вне этих стен в общей сложности полтора года, может чуть больше, и каждый раз как вы отсюда выходили, не смотря на все наши усилия, встречались с Яной, а усилий было приложено не мало. Мы просили её сменить город проживания, номера телефонов, аккаунты в социальных сетях, ничего из этого не помогало, всё равно вы находили друг друга, вплоть до недавней случайной встречи. Дальше следовало очередное болезненное расставание, которое отражалось в Вашем сознании, как смерть при каких – ни будь обстоятельствах. Выходя из стен лечебницы, с новым изобретением Вы напрочь забываете о том, как попали сюда, сколько времени здесь провели, и кто был тому причиной. Вы помните человека, помните чувства, что к нему испытывали, и всегда пытались найти его снова, как и она, я полагаю. Только для неё Вы всегда были живы, с поправкой на реабилитацию сроком в два года.

– Так некоторые платы уходят в защиту, когда на них подаётся напряжение не той размерности.

– Вам виднее, я не разбираюсь в технике.

– Док, так что в итоге?

– В итоге я могу вас выпустить хоть сейчас, но с условием того что Вы больше никогда не будете пытаться искать её и наладить с ней отношения. Потому что, как и любая плата, ваш мозг может когда – ни будь выгореть из-за подобных перепадов.

– Док, если я никогда не буду её искать, не буду предпринимать хоть что то, чтобы быть рядом с ней, не смотря на всё что со мной происходит, тогда в чём вообще смысл моей жизни?