Наследники казачьей славы

Наследники казачьей славы
Александр Федорович Чебыкин

Повести, составляющие книгу, основаны на трех этапах заселения Кубани и защиты южных границ России: хоперскими (донскими) казаками – с 1777 года (повесть «Челики»), черноморскими – с 1792 года («Дегтяри») и днепровскими казаками – с 1862 года («Коломийцы»). Сведения, на которых строится повествование, взяты из семейных архивов и личных рассказов героев книги, поэтому возможно расхождение с данными официальных архивов.

ЧЕЛИКИ

ПОД СЕРДЦЕМ РОССИИ

Небольшая деревушка Челики на одном из бойких притоков реки Хопер. Основное занятие местных казаков – изготовление небольших, легких, вертких лодок-долбленок – челиков. Им-то и обязана деревушка своим названием. Зимой в эту работу включались все от мала до велика: тесали, долбили, стругали; по весне смолили, подсушивали в тени, а летом сплавляли на базар в Борисоглебск. Хотя доход и был, но на прокорм не хватало. Семьи росли, земля же давно была поделена. Шел постоянный приток беглого населения из центральных земель Руси. Парни подрастали и уходили на больших челнах вниз по Хопру на Дон – испытывать судьбу.

Старики в святочные вечера вспоминали о славных делах предков: как Пахом водил казаков к Непрядве – на брань с татарами. Не просто было добраться до верховьев Дона через Рязанское княжество. Тогда рязанский князь Олег занимал двойственную позицию. Приходилось в дневное время прятаться в левадах, а по ночам рысью преодолевать опасные места. Князь московский Дмитрий Иванович обрадовался казакам, но просил в бой не вступать, а порыскать по округе, поразведать о противнике. Эту задачу казаки выполнили с честью. После битвы на Куликовом поле Дмитрий Иванович повелел: «Берите стада мамаевские – сколько угоните. Заслужили!» Казаки смело гнали домой табуны отборных коней через рязанские земли. Олег рязанский притих и проходу не мешал. Русь встрепенулась. Народ готовился к объединению… Казаки вспоминали рассказы о том, как отправляли делегацию в Москву с подношением иконы Божией Матери Хоперской московскому князю Василию II, с подтверждением службы князю московскому и охраны южных рубежей от набегов татар. Весной 1581 года многие казаки присоединились к отряду Ермака, который шел с Поволжья на Каму в услужение к Строгановым. В 1637 году челиковские казаки вместе с донскими участвовали в захвате турецкой крепости Азов, которую хотели подарить московскому царю Михаилу Романовичу, но он не в силах был оказать помощь: после польского нашествия лжецарей Москва еле-еле оправлялась. Помнили и рассказы о Варфоломее – отчаянном казаке, который, проделав подкоп под турецкий лагерь, взорвал запасы пороха. Погиб сам, но и несколько сотен турок взлетели на воздух. Свежа была память и об Азовских походах Петра, когда в 1696 году в составе русского флота штурмовала крепость Азов с моря и сотня хоперских казаков на челнах во главе с Терентием Челиком. Казакам не удалось сохранить вымпел, подаренный Терентию самим Петром. Челиковцы всегда гордились, что их сотня входила в казачий полк, который участвовал в битве со шведами под Полтавой в 1709 году. Сотней тогда командовал Иван Челик. Она прикрывала правый фланг, в бою не участвовала, но когда воины Карла XII смяли Калужский полк, Петр подскакал к казачьему запасному полку и прокричал: «Донцы! За землю Русскую, за Отечество! Вперед! За мной!» Донцы вместе с Нижегородским батальоном спасли положение, выровняли фланги, обратили шведов в бегство. После сражения погнались за изменником Мазепой. Тогда же хоперцам была поставлена задача прикрывать южные рубежи России от набегов крымских татар и горских народов по засечной линии Воронеж, Самара, Челяба. При матушке Екатерине, после войны с Турцией 1768–1774 годов, Российская империя расширилась на юг. Граница стала проходить по Кубани и Тереку.

МОЗДОКСКАЯ ЛИНИЯ

В 1777 году хоперцы получили указ императрицы двигаться на Кавказ: обживать Моздокскую линию от Байбалы до Егорлыка. Покидали обжитые гнезда и челиковцы. Особой печали не испытывали: Екатерина щедро раздаривала земли дворянам, поэтому угодья челиковцев сокращались с каждым годом. Негде стало пасти табуны лошадей и заготавливать корм на зиму. Хоперцы неохотно занимались хлебопашеством – считали это дело зазорным. Казак не мужик – за сохой ходить не любит. То ли дело с табуном в поле воля! Одно угнетало на новом месте – нет леса. Кругом степное раздолье, лишь по овражкам кривые деревца бересклета и акации. Не только дома настоящего не построить, но и баньки. Возили лес за сотни километров и умудрялись строить дома в заплот. Хотя снаружи и обмазывали глиной, но зато не хатенка из кизяка получалась, а изба. Для бань рыли у ручьев землянки, накрывали дерном, клали печь-каменку. Накаляли гали докрасна и парились до очумения, выстегивая веником мороз и продувные простудные ветры из тела. Шла постоянная борьба с горцами, которые зачастую угоняли стада хоперцев. Пришлось заниматься и хлебопашеством. Это было надежнее: если посев не вытопчут, то семья обеспечена на год своим хлебом.

Жизнь была полна тревог и лишений, и все-таки донцы и хоперцы потихоньку обживались на новом месте. Возвели крепости: Северскую, Московскую, Донскую, Ставропольскую. В Ставропольской размещался штаб Кавказского корпуса. По договору с Турцией 1783 года Кубань была признана границей между Турцией и Россией. Моздокская линия оказалась внутри русских пределов.

КАВКАЗСКАЯ ЛИНИЯ

В 1786 году по предложению князя Потемкина создавалась Кавказская линия от Тамани до Дербента. Предполагалось западную часть заселить черноморскими казаками с Днестра, центральную часть – хоперскими, донскими и волжскими казаками, а восточную – терцами, и укрепить ее регулярными войсками. В 1792 году на Кубань передвигается Черноморское войско верных казаков из бывшей Запорожской Сечи. Донцам и хоперцам Моздокской линии предложили переселиться на новую – Кавказскую. Измученные бесконечными скитаниями, казаки отказались. Три переезда за тридцать лет, постоянные стычки с горцами так и не дали освоить новую землю и пустить на ней прочные корни. Только-только обустроились, обзавелись хозяйством. Поэтому было принято решение переселять лишь добровольцев и небольшое количество по жребию, подключая переселенцев из центральных районов России. Челиковцы при всех переселениях держались вместе. И на этот раз решили добровольцев не пускать, только тех, кто попадет под жеребьевку, а то распадется род Челиковых и исчезнет память о былой славе.

В 1794 году донцы расселились по Кавказской линии и образовали станицы Усть-Лабинскую, Кавказскую, Григориполисскую, Темнолесскую и Воровсколесскую, которые стали быстро обживаться. Климат был благодатный. Шло массовое заселение этих станиц казаками с Дона. В 1802 году на Кавказскую линию пришли екатеринославские казаки и образовали станицы Ладожскую, Тифлисскую, Темижбекскую и Воронежскую. По указанию Александра I в 1819 году началось массовое переселение на Кубань казаков с Дона. По настоянию генерала Ермолова в 1826 году хоперцы были переселены с Моздокской линии и образовали станицы Баталпашинскую, Беломечетскую, Невинномысскую, Барсуковскую, Бекешевскую, Карантинную. Челиковцам выпал по жребию Невинномысский редут. В 1832 году из разных кавказских полков было сформировано Кавказское линейное войско.

ЛАБИНСКАЯ ЛИНИЯ

В 1832 году проектом командующего Кавказским корпусом графа Паскевича было предложено селить по Кавказской линии всех желающих из центральных губерний России. Генерал Засс начал теснить горцев с верховьев Кубани на Лабу, очищать пространство между Кубанью и Лабой и возводить укрепления – Зассовское, Махошевское, Темиргоевское. Создавались станицы Вознесенская, Лабинская, Чамлыкская, Урупская. На базе этих укреплений и станиц формировался Лабинский линейный полк.

В 1840 году было принято решение передвинуть Верхнюю Кордонную линию с Кубани на Лабу.

Весной 1843 года трехтысячный отряд закубанских горцев напал на станицу Бекешевскую, но был отбит отрядами линейных казаков во главе с подполковниками Круковским – впоследствии атаман Кавказского линейного казачьего войска – и Львовым. В составе казачьих отрядов находились четыре сотни хоперцев. Одной из сотен командовал Челиков Александр Спиридонович, потерявший правую руку еще в 1828 году – при взятии русскими войсками крепости Нахичевань.

В Крымской войне 1853-1856 годов против коалиции Турции, Великобритании, Франции Кавказский корпус действовал в азиатской части Турции, в боях на Башкадыкларском и Курдюаринском направлениях, в осаде крепости Карс и взятии ее. И снова челиковцы отличились. Половину взвода, которым командовал хорунжий Челиков Василий Александрович, составляли его однофамильцы. При штурме Карса взвод первым ворвался в крепость, захватил пушки и открыл из них огонь по противнику. Раненный осколком мины в бедро, Челиков продолжал руководить боем, пока не потерял сознание. В роду Челиковых была удивительная особенность: почти всегда первым рождался сын, а затем шли одни девчата, и хотя казакам-челиковцам пуль и осколков от мин и снарядов доставалось предостаточно, но старуха с косой обходила их стороной, оставляя семя для продолжения рода.

Когда после госпиталя Василий Челиков вернулся в станицу, то чувства радости испытать ему не довелось. Много казаков-хоперцев, в том числе и Челиковых, не вернулось домой. Хаты покосились, солому с крыш скормили скоту в суровые и затяжные зимы. Начался падеж скота. Дети голодали.

В 1856 году командующий Отдельным Кавказским корпусом князь Барятинский привел к покорности абадзехские племена, на реке Белой заложил Майкопское укрепление и предупредил атаманов верхних станиц быть готовыми к переселению на земли между Кубанью и Лабой. Пошли жалобы, начались возмущения казаков: только что окончилась война, подворья разорены, многие казаки сложили свои головы. Было дано указание заселение вести только добровольцами и солдатами расквартированных полков с правом вызова семей из России, а также привлекая переселенцев из центральных губерний России. Василий Челиков решился съездить на предлагаемое к переселению место и посмотреть: а может, там лучше будет… Тут хотя и земля плодородная, и набеги горцев стали более редкими, но надоело зимой обогревать соломой и кизяком слепленную хату с глиняным полом. Пока топишь – тепло, перестал топить – холод лезет во все щели. Дерева доброго не найдешь даже на черенок к косе или граблям.

Переехав Кубань и приближаясь к Лабе, Василий видел по склонам оврагов и речушек заросли акации, тополя, дуба, клена, орешника, огромные стволы диких яблонь и груш, а за Лабой – сколки соснового бора. Бойкие горные речки с шумом и грохотом несли свои воды в Лабу. Василий слез с коня, расправил широкую грудь, большие серые глаза заискрились радостью. В реке в лучах солнца играла рыба, идущая на нерест с верховьев. Земля была не такая жирная, как в Невинномысской, но по разнотравью можно было определить, что хлеб будет родить. Вернулся, рассказал о новой земле. Некоторые семьи Челиковых согласились переехать сразу, не ждать жребия, а другие, наоборот, говорили: «Куда поедем? Здесь прижились, дочерей тут замуж повыдавали, родители на кладбище лежат. Куда от них поедем? Кто их могилки навестит?»

ЯРОСЛАВСКАЯ

В 1860 году командующим войсками Кавказской линии и Черномории стал генерал Евдокимов, который торопил с заселением земель между Кубанью и Лабой. В том же году произошло объединение черноморцев и части линейцев в одно войско – Кубанское казачье.

А в 1861 году обоз хоперских добровольцев под охраной казаков Лабинского полка направился на Лабу. Среди других хоперских казаков было и две семьи Челиковых. Для новой станицы выбрали место у впадения речушки Фарс в Лабу – рядом с кордоном, на котором размещался батальон Ярославского полка. Решили сначала срубить времянки, а потом, на усмотрение семьи, можно и хоромы возводить. Застучали топоры, падали вековые деревья… Так рождалась новая станица – Ярославская. Казаки радовались: наконец-то будут добротные дома, как когда-то в верховьях Хопра, из сосновых, солнечных бревен. Лес переселенцам под строительство выдавался бесплатно, с условием, что будут вырубать все подряд, а пни выкорчевывать и сжигать, чтобы в дальнейшем использовать освободившуюся землю под дороги и пашню.

Василий Александрович Челиков прибыл на новое место с большой семьей: три дочери и годовалый сын Иван.

В 1864 году произошло замирение горцев по всему Северному Кавказу.

На новом месте потихоньку обживались. Иван, на радость родителям, рос крепким парнем. Девчата заглядывались на ладного казака с копной жестких русых волос. Нос с горбинкой указывал на крутой характер, сталистые глаза выражали хладнокровность и твердость, в плечах – косая сажень.

На освободительную войну 1877–1878 годов не взяли: отец – инвалид, а Иван – единственный сын в семье. Без него Василию Александровичу управляться по хозяйству было невмоготу: раздробленная кость срослась неровно, и нога напоминала о себе на пашне и покосе. Младшему Челикову было стыдно перед сверстниками, вернувшимися из Болгарии с наградами на груди и денежными поощрениями. Он с завистью слушал их рассказы о походах, битвах, сражениях и представлял, как сам скачет на коне, выполняет особо опасные задания, стреляет, рубит шашкой… Отец видел, как горят глаза Ивана в такие минуты. «Что поделаешь, казачья кровь!» – вздыхал Василий Александрович. Дочери подросли, и Челиков-старший стал хлопотать за сына, чтобы и он смог послужить Отечеству и с гордостью носить звание казака Хоперского полка, положившего основу Кубанскому войску.

ЗАКАСПИЙСКИЙ ПОХОД

В 70-90 годы XIX века Россия расширяет свои владения в Средней Азии, присоединяя враждующие между собой ханства. 28 августа 1879 года русские войска потерпели поражение от туркменского племени текинцев при крепости Геок-Тепе. Ко второму походу готовились более основательно, с привлечением казачьих соединений.

На Кубани в это время шло формирование двух казачьих полков: Таманского и Полтавского – для отправки в новый поход в закаспийский край. Ивана определили в Таманский полк.

В мае 1880 года в районе Астрахани переправились через Волгу на паромах. За Астраханью примкнуло два полка волжских казаков. В Гурьеве присоединился полк «бородачей» – уральских казаков, а также два полка регулярных войск. Сводный корпус из семи полков под командованием генерала Скобелева, героя Балканской войны, по берегу Каспийского моря двигался к югу. Воды в колодцах не хватало. От жары гибли кони. Люди начали болеть лихорадкой. Пробовали рыть колодцы, доходили до воды, но она была горько-соленой, хуже, чем в море. Пришлось вернуться в Гурьев. Здесь простояли до осени. Решили идти в зимний поход, хотя от местных жителей знали, что в это время года бывают сильные пыльные бури, зачастую со снегом. Генерал Скобелев распорядился скупать вьючных верблюдов: для них не надо запасаться кормом, верблюды сами его находят и могут неделю обходиться без воды. Кочевники, прослышав, что русские скупают верблюдов, стали пригонять небольшие стада. Отбор шел тщательный: старых животных, не брали, но и слишком молодых браковали, потому что они еще не приобрели навыки нахождения в пустыне. Было решено два полка казаков – один из двух кубанских и Уральский – оставить на лошадях. Остальные полки посадили на верблюдов. Конным казакам, чтобы не переутомлять коней, разрешалось быть в седле не более трех часов, остальное время идти рядом с конем, держась за стремя. Во второй половине октября, как только спала жара, двинулись в поход. Впереди – разведка, за нею – инженерный батальон, который разыскивал и приводил в порядок колодцы. Вокруг тянулись бесконечные солончаки… Верблюды легко отшагивали по укатанным ветром мелким барханам. В начале декабря 1880 года русские войска вышли к отрогам Копетдага. Погода стояла теплая, ровная. Ивана удивлял пейзаж. Молодой казак привык к буйству зелени и красок кубанской земли, а тут, куда ни глянь, лишь голые камни и скалы. Кругом – ни души, только кружит в небе орлан, да слышен шорох змей под ногами. Тушканчики смело выглядывают из своих нор, то тут, то там суслики как столбики… Когда двигались вдоль моря, кроме ядовитых пауков, забирающихся по ночам на стенки палатки, и черепах у отхожих мест, мало кого видели. Правда, разведчики рассказывали о встречах с куланами – животными, похожими на кавказских ослов, только с отвисшей нижней губой. Зато со временем проблема с водой отпала. У подножия гор кое-где попадались ручейки, бьющие из расщелин скал и бесследно исчезающие в каменистом крупном песке, но в бурдюках у казаков теперь всегда была свежая вода. Все чаще встречались ущелья с зарослями саксаула, акации, фисташки, дикого ореха, миндаля и шелковицы. В одном из таких ущелий решили остановиться и отдохнуть. Среди солдат было немало ослабших и больных. Генерал Скобелев решил отправить больных в Россию, но многие воспротивились, сказали, что уж если суждено умереть, то лучше тут, среди своих, чем в голой пустыне.

После трехдневной передышки двинулись вдоль гор на восток. Подкованные лошади смело шли по каменистой почве, но верблюды, которые шустро шагали в пустыне по щиколотку в песке, здесь шли осторожно, чтобы не поранить ноги об острые камни. Пришлось немного отойти от гор в сторону песков.

Однажды разведчики сообщили, что видели на горизонте десятка два всадников в огромных мохнатых шапках. Генерал Скобелев приказал выставить боковое охранение по полусотне казаков и в арьергард сотню, а две батареи переместить в конец колонны, чтобы прикрывали тыл, – и правильно поступил. На очередном привале только расседлали коней, развьючили верблюдов и расположились у котлов с дымящейся кашей, как сзади, со стороны гор, с гиканьем выскочили сотни две конников. Дозорные заметили их метров за триста. Сыграли тревогу. Пока казаки седлали лошадей, разбирали оружие, батарейцы успели сделать два залпа, но некоторые конники смогли проскочить к бивуаку. Казаки залегли, стреляли с колена, однако их белые рубахи хорошо были видны в темноте ночи. Несколько казаков было порублено. Артиллеристы сделали еще два залпа по скачущим конникам. Две сотни ринулись в атаку, но враги как появились мгновенно, так и исчезли быстро во тьме. Правда, солдаты успели заарканить одного лохматого: его лошадь была ранена, а он не хотел ее бросать и тащил за повод в сторону гор. После этого происшествия генерал Скобелев велел усилить посты и сам ночью несколько раз объезжал лагерь. Чтобы не мерзли, заставлял спать попарно, завернувшись в бурки, а костры после ужина тушить. Допросили пленного. Многие уральские казаки хорошо понимали тюркские языки. Пленный пояснил, что они – текинцы, живут тут по отрогам гор, большинство из них ведут кочевой образ жизни, аулов в горах очень мало, есть поселения – городки около небольших речек, которые летом пересыхают. Текинцы занимаются скотоводством и войнами с соседними племенами за пастбища. Хлеб здесь родит плохо. Там, на юго-востоке, сражаются с афганцами, которые приходят и угоняют их стада. Народ устал от войны, готов присягнуть русскому царю, о нем много слышали, но хан Бек-Мурат и слушать не хочет, призывает под священные знамена Магомета против неверных, у хана будет около десяти тысяч конников, орудия только при крепости Геок-Тепе.

Текинцы стали по ночам досаждать набегами небольшими группами с разных сторон. Генерал хорошо знал эту татарскую тактику, пришедшую со времен скифов. Цель – измотать противника, заманить его подальше от мест снабжения, а затем навязать победное сражение. Пришлось колонну уплотнить к центру, а передовое и боковые охранения выставлять подальше вперед, имея в резерве пару сотен. После стычек с передовыми отрядами текинцы исчезали, как только видели скачущих на помощь казаков. На седьмой день пути, после первой стычки с текинцами, в лучах восходящего солнца увидели на горизонте растянувшуюся от края до края неба вражескую конницу, а на холме позади всадников – минареты мечетей. Генерал Скобелев приказал подготовиться к бою. Объявил по войску, что впереди главная крепость текинцев Геок-Тепе. Для начала генерал приказал выдвинуть батареи вперед и открыть огонь. Скобелев требовал бить по центру, зная, что предводители находятся всегда в середине. В это же время казачья конница должна была наносить удар по правому флангу противника. Следовало сначала по всей ширине двигаться рассыпной лавой, а приближаясь к противнику – смещаться к его правому флангу. Свой левый фланг прикрыть повозками и открыть из-за них залповый огонь по противнику. Казаки выполняли команды быстро и четко, поэтому не прошло и получаса, как после залпов орудий конные массы противников двинулись друг на друга. Наши сотни смещались вправо. Задавили правый фланг текинцев, открыв, таким образом, их левый фланг и дав возможность из-за укрытий вести по ним прицельный огонь.

Иван оказался в середине битвы. У текинцев была своя техника ведения боя: они уклонялись от встречного боя один на один, парами обходили каждого казака справа и слева и только потом ввязывались в рубку. Иван был рослый, широкоплечий, мог рубить как с правой, так и с левой руки, но защищаться сразу от двух противников – непросто. Первая пара текинцев проскочила мимо него. Иван успел выбить саблю у текинца справа, но получил скользящий удар по костяшкам пальцев на сгибе. Кости оголились, но крови почти не было. Перебросил саблю в левую руку. В этот момент наскочила следующая пара, и он с ходу рубанул по плечу противника, текинец упал на шею лошади. Второй текинец нанес Ивану удар по голове, но казак успел пригнуться, и папаха, рассеченная надвое, слетела с головы. Правое ухо болталось на лоскутке кожицы. Иван перегнулся через луку седла, и это спасло его, когда текинец из третьей пары замахнулся саблей. Падая, Иван направил колющий удар в бок противнику. Текинец свалился под ноги лошади. Другой текинец из этой пары стал разворачивать коня. «Наверное, смерть моя!» – подумал Иван, глядя на искаженное в нечеловеческом оскале лицо, покрепче сжал саблю слабеющей левой рукой, прижался к коню… «А ну, земляк, держись!» – услышал он за спиной голос Степана Перепелицы, двухметрового богатыря, одним своим видом вселяющего панику во врага. Злорадный оскал текинца сменился маской ужаса…

Очнулся Иван уже в лагере. Верный конь вынес его из боя. Не видел казак, как дрогнули текинцы левого фланга, неся потери от оружейного огня. Их кони падали вместе с седоками. Задние налетали на передних. Образовался затор. Не слышал залпов оружейного огня, к которым прибавился огонь батарей, переместившихся на левый фланг. Несколько минут длилась встречная атака. Крутилась карусель боя, ржали кони, слышались крики «аллах!» и «ура!». Казаки начали обтекать конницу текинцев слева и справа. Заметив опасность, азиаты стали разворачивать коней и отступать к воротам крепости. Но те закрылись, и сотни две текинцев оказались в западне. Со стен ударила вражеская артиллерия, поражая своих и чужих. Бой затих. Рубка прекратилась. Генерал Скобелев подал сигнал прекратить атаку и отступить от крепости. На измотанных лошадях казаки вернулись к лагерю. Вскоре над крепостью показался белый флаг, но ворота какое-то время еще оставались закрытыми, затем отворились. Выехало трое всадников с белыми флагами. Метрах в трехстах от крепости остановились. Генерал Скобелев делегировал на встречу с парламентерами командира Уральского полка, который хорошо говорил на текинском наречии и прекрасно знал местные обычаи, и двух казаков покрупнее и поприветливее. Текинцы просили разрешения убрать убитых до захода солнца. Делегация согласилась, к тому же среди убитых были и наши казаки. Передали требование генерала Скобелева, чтобы гарнизон крепости сложил оружие и хан со своим народом шел в услужение российскому императору. «Мы гарантируем, что хан останется руководителем своего народа и ему будет оказана честь и военная помощь в случае притязания врагов на его земли. Если не согласитесь, то будем вынуждены обложить крепость и предать ее бомбардировке из орудий. Ответ будем ждать до восхода солнца».

Казаки выбрали место на каменистом холме и похоронили павших в сражении. Тихо потрескивали костры, пахло наваристой кашей, но не слышалось привычных шуток и песен – только стоны раненых, тяжелые всхрапы лошадей да звуки тихой беседы.

Голова у Ивана распухла, рука саднила. В горячке боя не заметил, что правая нога под коленом пробита пулей. Не помнил, как его стащили с коня, перебинтовали голову – ухо пришлось отрезать, очистили руку от пыли, наложили пластырь и сделали тугую повязку. Сапог снять не смогли, пришлось разрезать. Сестричка из медчасти рассказала, что он сопротивлялся, чертыхался, не давал портить «обутку». Рана оказалась сквозной. Нога воспалилась. Крепился, но как только закончили бинтовать, потерял сознание.

Генерал Скобелев не спал. Его приказ об окружении крепости уже был выполнен, пути подвоза продовольствия перекрыты. Ночь прошла спокойно. С восходом солнца генерал приказал дать выстрел из пушки. На стенах крепости ни души. Велел выдвинуть вперед артиллерию, но на такое расстояние, чтобы снаряды из крепости не долетали до нее. Начал обстрел крепости, одновременно пробивая глинобитную стену рядом с главными воротами. К вечеру был разрушен большой кусок стены. С заходом солнца русские войска пошли на штурм с двух сторон: в пролом и на самом низком участке стены. Казаки Таманского полка на всем скаку забрасывали на стены крепости кошки и по веревкам взбирались наверх. Текинцы такой дерзости не ожидали. Они оставили на этом участке стены незначительные заслоны, бросив основные силы к проему. Сотня казаков пробилась к запасным воротам и, перебив охрану, отворила их. С гиканьем таманцы ворвались на улицы крепости, за ними – Полтавский полк. В темноте над дворцом правителя поднялся белый флаг. Хан со своим гаремом стоял на ступенях с поднятыми к небу руками и повторял: «Позор мне, позор!» Командир таманцев прокричал: «Рубку прекратить!»

Текинцы, отступая от главных ворот ко дворцу хана, увидели белый флаг над резиденцией и стали бросать оружие. Трубы заиграли отбой сражения. Подъехал генерал Скобелев, попросил командира Полтавского полка взять под охрану дворец и проследить, чтобы никто не творил бесчинств.

Утром русские полки были выстроены на главной площади крепости Геок-Тепе. Текинцы приносили клятву верности российскому императору Александру II. Генерал Скобелев приказал собрать больных, покалеченных, раненых и обозом в сопровождении двух сотен казаков – по сотне от уральцев и кубанцев – отправить в Россию: легкораненых и больных – верхом на вьючных верблюдах, а тяжелораненых – на бричках. Два месяца ушло на дорогу. Стояла сухая прохладная погода. Обоз двигался на Гурьев по так называемому «Шелковому пути», от колодца к колодцу. Народу теперь было в десятки раз меньше, и воды в колодцах хватало.

Сеченая рана на голове у Ивана быстро заживала, козонки затягивались молодой кожей, но рана на ноге заживала медленно. Нога была как чужая, не слушалась. Сухожилие было разорвано пулей. Пришлось приспосабливаться к костылю.

ИЗЛОМЫ СУДЬБЫ

В Екатеринодаре хирурги в госпитале попробовали сшить сухожилия, получилось, но нога постоянно подкашивалась. За плугом ходить было невмоготу. Кто-то посоветовал шорничать. Научился, но радости от работы не получал. Попробовал портняжничать, это дело оказалось по душе. Пошли заказы. Однажды, когда после пошива большой партии черкесок Иван получил немалую сумму денег, отец сказал: «Хватит в бобылях ходить. Смотри, скоро сорок, не только девки, но и вдовы за тебя не пойдут, пора жениться. Есть ремесло – семью прокормишь». Невеста нашлась на той же улице – Зинаида Науменко. Муж не вернулся из закаспийского похода, детей не оставил. Ждала три года, надеялась, а вдруг объявится. Ивану она давно приглянулась. Сосватали. Сыграли шумную свадьбу. Стыдились: оба в годах. Зинаида в 1905 году родила дочь Елену. Когда ходила ею, Иван оберегал, не давал ничего тяжелого поднимать. В 1910 году появился крепыш Савелий. Уже полгода шла первая мировая война, когда 5 марта 1915 года в семье Ивана родился сын Владимир.

Станица пустела. Война требовала новых и новых жертв. Ивана мобилизовали в артель, где такие же пожилые казаки шили форму, которую отправляли на фронт. Революцию в Ярославской встретили спокойно, для них она была где-то очень далеко. Но осенью 1918 года в станице начался переполох. Стали проходить митинги, собрания. Одни ратовали за новую власть, другие за соблюдение верности присяге и за служение царю-батюшке. Но революция не могла изменить вечных законов жизни. Летом 1919 года у Ивана и Зинаиды рождается дочь Антонида. В лабинских станицах появился генерал Фостиков. Он объявил мобилизацию казаков, даже старших возрастов. За теми, кто не являлся на станичный призывной пункт, приходили ночью и забирали силой. Прихватили и Ивана, хоть и старался он доказать, что не боец – на коня надо подсаживать. Отрубили: «Будешь при обозе ездовым». Привезли в Лабинскую, начали формировать отряд. Ночью Иван сбежал. Ушел в горы на хутор, куда летом выезжали на покос и вывозили ульи на медосбор. Изредка наведывался домой за провиантом и одеждой. Осенью 1919 года Иван вернулся. Дети подрастали. Братья Савелий и Володя росли дружно, опекали сестер. Оба рослые, головастые, сероглазые, настырные.

А в это время в станицу пришла советская власть… Иван в колхоз вступать не стал, так и продолжал работать в артели. «Зачем мне жизнь менять? Пожил я уже свое. Пусть вон Савелий да Владимир живут. Теперь их черед пришел», – часто рассуждал Иван, сгорбившись над очередным заказом. Он смотрел на своих сыновей и удивлялся, какие они разные, будто и не братья вовсе. Савелий был спокойнее, рассудительнее. Володя – взрывной, обидчивый, но отходчивый.

Савелий пошел на рабфак, затем окончил Краснодарский педагогический институт, факультет истории и филологии. Взяли на работу в районную лабинскую газету, сначала завсектором, а через три года стал главным редактором. В этой должности и встретил войну.

Володя в 1932 году окончил шестимесячные педагогические курсы в станице Лабинской и был направлен учителем в станицу Зассовскую. Одновременно поступил на заочное отделение Ставропольского педагогического училища, которое закончил в 1936 году. До войны педагоги сельских школ были освобождены от службы в армии, а привлекались для обучения военному делу в летние военные лагеря. В 1937 году Владимира назначили директором начальной школы в станице Баговской Мостовского района.

РОДНАЯ ЗЕМЛЯ В ОГНЕ

Началась Великая Отечественная война. Владимир Челиков каждый день ездил на велосипеде в Лабинский райвоенкомат. Когда об этом узнали в РОНО, Владимира предупредили: главное для него сейчас – подготовить школу к зиме. Война войной, а дети должны учиться. Когда придет время, его призовут. Владимир нервничал. Да и как иначе? Разве можно спокойно сидеть в тылу крепкому, здоровому парню, когда его сверстники проливают кровь в борьбе с врагом? Друзья присылали с фронта письма, Владимир внимательно анализировал сводки Совинформбюро, поэтому знал положение на фронтах – оно было тревожным.