Букет охотничьих и рыболовных историй. Книга 3

– Да, знаю, дикуша – это лесная птица из отряда тетеревиных, близко подпускает человека к себе, – сказал я.

– Это точно, я к ней подошёл на десять метров и добыл её, – сказал Петрович. – Саша, ты что-то задумал? – спросил он.

– Да, теперь мне ясен расклад и как будем поступать, и твоё ружьё в нашем деле тоже пригодится. А когда стая приходит, в какое время? – спросил я.

– Обычно ближе к вечеру, и даже видно, как они там мелькают, а если собачка привязана, то могут прийти, когда всё видно, но очень осторожные. Дверь открывается – они сразу прячутся, – сказал Петрович.

– Но вот что, надо сделать в двери окошко небольшое и поначалу затыкать тряпками, а потом можно и застеклить, но без окошка нам не обойтись, и стрелять придётся прямо из зимовья, и твоё ружьё должно быть наготове, заряжено картечью и снято с предохранителя, – сказал я.

– Я заметил, что ты что-то задумал, и, по-моему, правильно, а окошко сделаем в течение часа, а потом оно пригодится, – сказал Петрович и приступил к задуманному.

Я вышел на улицу, и вечернее солнце уже садилось, и какая-то скукота одолела меня, посмотрел в то место, где волки кучкуются, и действительно, там место было притоптано, и не было на кустах снега, значит, это их лап дело. Обошёл вокруг зимовья и осмотрелся, волчьих следов было много, но поодаль зимовья, вернулся к зимовью, а Петрович уже снял дверь, а проём завесил брезентом. Я отодвинул брезент и зашёл в зимовьё, Петрович стамеской вырубал окошко.

– Но что, осмотрел место? – спросил Петрович.

– Да, осмотрел, всё просто отлично, – сказал я.

Тем временем Петрович сделал окошко, а навесить дверь я помог, сняли брезент с гвоздиков, Петрович его свернул и положил в угол, а дырку в двери закрыл тряпкой.

– Саша, ты картечью хочешь стрелять по волкам? А расстояние не великовато? – спросил Петрович.

– Нет, не великовато, а в самый раз, картечью можно стрелять до восьмидесяти метров, – сказал я.

– Неужели?

– В самом деле, – сказал я.

– А я думал, до шестидесяти метров, – сказал Петрович.

– Петрович, да ИЖ-26-Е отличное, бескурковое, с предохранителем, двуствольное ружьё, вот с него можно дробью стрелять до шестидесяти метров – и будет результат, а картечью, наверное, до ста, – сказал я.

– А где ты раньше был? Но посмотрим, что-то не верится, – сказал Петрович, и ототкнул тряпку, и посмотрел на улицу, на улице было уже темно. – Вон пришли, сам посмотри, – сказал он.

Я прильнул к окошечку и действительно увидел в кустах огоньки, которые мелькали в разные стороны.

– Петрович, пока делать ничего не будем, пусть обвыкнутся, а завтра Весту привяжем к зимовью хорошо, чтобы не вырвалась, а сами будем наблюдать за волчицей. Всё, охота началась, – сказал я.

Петрович накормил Весту, сами чай попили и легли спать. Ночью я проснулся от воя, который доносился с улицы, немного полежал и опять уснул и больше не просыпался до утра, ещё сквозь сон слышал, как Веста повизгивала, но не сильно. Утром встали, привели себя в порядок, попили чаю, есть сильно не хотелось, Петрович взял поводок, прицепил за ошейник Весты и вышел на улицу выгулять собачку, через некоторое время они вернулись, Петрович налил в большую чашку похлёбки и поставил собачке, чтобы подкрепилась.

– Да, волки здесь, Веста к ноге жалась, и следов навалом, – сказал Петрович.

– Всё, Веста поест, и надо её хорошо за лапами перевязать и через ошейник привязать возле зимовья.

Как задумали, так и сделали. Бедная Веста, вся дрожащая, лежала на улице, всё необходимое я приготовил и был во всеоружии. Палку-рогатку я приготовил, когда гулял по улице, чтобы более метко стрелять. Петрович притих и был немногословен, видимо, волнение моё передалось и ему. Сели за стол и пили мелкими глотками чай, вдруг Веста начала скрестись в дверь, я взял тозовку и посмотрел через окошечко на улицу. В кустах напротив стоял волк и смотрел на дверь.

– Петрович, посмотри, это волчица?

– Да, Саша, её можно стрелять. – И отошёл в сторону.

Я прицелился прямо в окошко, и в оптическом прицеле появилась морда волчицы. Мне даже не верилось, крестик лёг прямо на глаз – и тут она убрала морду. Вот зараза! Куда-то делась.

– Саша, не волнуйся, я сейчас тихонько стукну по двери, и она обязательно посмотрит, – сказал Петрович.

Я приготовился, стук прозвучал как набат, и, действительно, морда волчицы появилась моментально в перекрестии прицела. Я мягко нажал на спусковой крючок, и волчица как былинка упала на снег. И что тут началось! Вся стая налетела на волчицу, я схватил двустволку и произвёл дуплет по этому волчьему клубку. Пока перезаряжал двустволку, волки разбежались, а три волка и волчица остались лежать на снегу. Я и Петрович вышли из зимовья и пошли на место, где нашла свою смерть волчица. Подошли, один волк пытался встать, но я ему помешал выстрелом в шею. У волчицы уже успели разорвать живот, и несколько следов окровавленных уходили в лес.

– Саша, уже темнеет, мы за ними не пойдём, давай завтра их с утра проследим, – сказал Петрович.

– Да я сильно-то не рвусь, давай этих волков дотащим до зимовья, и надо бы их ободрать, – сказал я.

– Да обдерём, времени сейчас много будет. Слушай, даже не верится, что разделались с этой бандой! Даже настроение появилось, – сказал Петрович.

Когда подтащили волков к зимовью, Веста начала рычать и кидаться на волчьи трупы.

– Надо было раньше это делать, а сейчас что после драки кулаками махать! – сказал Петрович.

Пока всё сделали, кроме обдирки шкур, настал вечер. Волков мы закрыли в кладовке, натопили печку, наелись до отвала, так как напряжение спало и Петрович всё рассказывал и рассказывал, не закрывая рта. Накормил Весту, и легли спать, и спали до самого утра.

Утром встали, подзаправились и пошли с ружьями, проследили за остальными волками. Буквально прошли метров пятьдесят и нашли околевшего волка, и недалеко лежал ещё один волк, и, по-моему, ещё один волк ковылял, но за ним мы не пошли. Вот так мы разделались с серыми разбойниками. Дня за два ободрали всех шесть волков, а шкуры развесили на стенах зимовья для просушки. Шкуру волчицы Петрович повесил над кроватью. Он хотел мне её отдать, но я не взял, ссылаясь на то, что она мне будет мстить по ночам.

Когда я с Дениской уезжал с зимовья, то пошёл на то место, где был отстрел волков, попросил прощения у хозяина и поблагодарил за фарт, данный мне в этом месте. Сейчас точно не помню, по-моему, мне прошла оплата за добытых волков через организацию. Таким образом оставила свой след в моей памяти танцующая волчица.

Волшебная блесна

Выпустив шасси, самолёт плавно пошёл на снижение, выравнивая хвостовым рулём воздушное пассажирское судно, которое производило посадку в аэропорту Усть-Баргузин. Коснувшись плавно грунтовой полосы, самолёт побежал по ней, поднимая столбы песчаной пыли и тормозя реверсом винтов, которые, дуя воздух вперёд, тормозили и ещё больше поднимали песчаную пыль.

Это я и мои однокурсники прилетели в Усть-Баргузинский леспромхоз для прохождения преддипломной практики. Нашу группу разбросали по участкам, а мы в составе пяти человек остались в Усть-Баргузинском леспромхозе. Нам досталась просека, которую делали под новую автомобильную трассу и в которой было навалено много леса крест-накрест, и, чтобы лес не пропал, нужно было его очистить от сучьев, кранами загрузить на длинномерные лесовозы и вывезти на нижний склад, чтобы произвести из хлыстов деловую древесину. Конечно, растаскать лес, наваленный таким образом, не так просто, но задача и сроки были поставлены, и выполнять их было необходимо.

Само село старое, стоит с незапамятных времён на устье полноводной и рыбной реки Баргузин, которая впадает в озеро Байкал на северной стороне села. Переправа через реку была паромная, сейчас через неё спустя много лет выстроен великолепный мост, так как Баргузинский тракт уходит далеко на север Бурятии за Курумкан.

Также стоит вспомнить про один из старейших заповедников – это природный государственный биосферный Баргузинский заповедник, который является природным донором как флоры, так и фауны и занимает огромную площадь. Этот заповедник обслуживает большое количество специалистов, которые живут в посёлке Давша. Можно бесконечно рассказывать про эти красивейшие места, к которым, к сожалению, доступ закрыт для посторонних. А по рассказам людей, которые там работают, что там нетронутые, девственные леса и всё происходит естественным путём, старые деревья отмирают, падают, а молодые самовосстанавливаются и растут, пополняя то или иное семейство хвойных или лиственных деревьев. А на высокогорных альпийских лугах пасётся разнообразная живность, а в кедрачах водятся пушные зверьки, белка, знаменитый Баргузинский соболь, ценный зверёк и много других зверьков.

Студенческое время – это время самое счастливое, безрассудное, взбалмошное, душа поёт, рвётся из груди, в голове много всяких идей. Есть идеи, которые под силу воплотить в жизнь, а есть те, о которых даже страшно подумать. Но самое главное, что они не отступают и требуют права на существование, хоть эти идеи сумасбродные, но иногда они проходят в жизнь и имеют огромный успех. И гордость овладевает этим человеком, которому удалось эту идею воплотить в жизнь, и тут сами слова великого русского поэта как набат звучат в голове:

О сколько нам открытий чудных
Готовит просвещенья дух
И Опыт, сын ошибок трудных,
И Гений, парадоксов друг…[1 - Стихотворение А. С. Пушкина.]

И этих идей стесняться не нужно, так как мы пришли учиться, а выучившись, воплощать эти идеи в жизнь.

Итак, нам, пятерым однокурсникам, выделили общежитие, а в нём шикарную комнату на шесть человек. Тут же распределили, кто на какой кровати будет спать. Я выбрал себе кровать в углу возле окна и навёл порядок в тумбочке, кровати были застелены чистым белым бельём. Я был староста группы, и все хозяйственные вопросы были на мне, тут же сходил к заведующей, чтобы решить вопросы по посуде и разной бытовой необходимой утвари.

– Клавдия Ивановна, здравствуйте.

Клавдия Ивановна – это заведующая общежитием, среднего роста, немного полноватая, но полноватость её не портила, лицо круглое, с ямочкой на правой щеке. В себе уверенная женщина и хозяйственная.

– Здравствуйте.

– Я пришёл за посудой.