Театр очищения

Театр очищения
Александр Гобх

Ричард Норрис – амбициозный парень, который мечтает стать актером большого театра. Однажды ему приходит письмо с приглашением в «Театр очищения» на одну из главных ролей в пьесе «Чистые души». Переполненный уверенности в себе, он отправляется на прослушивание. Члены жюри оказываются на редкость неприятными личностями. Они насмехаются над его актерской игрой, и Ричард решает уйти. Но ему не позволяют сделать это. История, которая произошла после, заставила бы главного героя любой ценой уничтожить это место со всеми его обитателями раз и навсегда, но… Александр Гобх – человек черпающий вдохновение из сновидений. Содержит нецензурную брань.

Александр Гобх

Театр очищения

Искусство есть такая потребность для человека, как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего ее, – неразлучна с человеком, и без нее человек, может быть, не захотел бы жить на свете. Ф. Достоевский

Акт 1

“Нам необходимо духовное очищение. Если бы не оно, мир давно бы сошел с ума. У каждого есть свои проблемы – кто-то ищет утешение в вечном алкогольном забвении, кто-то растворяет их в любви или ненависти. Я же предпочитаю полностью отдаваться искусству. Лучшим направлением в искусстве я всегда считал театр. Еще с детства меня завораживали обширные залы, стены которых обиты архитектурой итальянского Ренессанса. Я сидел у подножья кулис и восхищался, насколько величественно они возвышались. Такие высокие, скрывающие за собой совершенно другой мир. Энергетика публики, кричащей от радости после выступления, погружала меня в приятный транс, от чего хотелось плясать. Главное отличие театра от фильмов или книг, так это то, что все тут происходит вживую. Ты буквально чувствуешь эмоции актера на своей шкуре. Как если бы Носферату терзал свою жертву в двух метрах от тебя. Из театра я выходил опустошенный от всей грязи, что пачкала мою душу, и наполненный уверенностью и теплым потоком радости. Тот, кто переступил порог театра, прежним уже не выйдет. Частичка тебя будто остается в нем навеки. Но необходимо подпитывать эту часть себя, иначе гармония пропадает и ты начинаешь забываться. Мир фантазий, избавляющий людей от страданий. Ха, что может быть лучше? Единственный способ обретения постоянного счастья через искусство, понял я, это слиться с ним. Стать непосредственным участником. Стать актером большого театра. Такова задача Ричарда Норриса, такова моя задача”, – подумал Ричард, смотря на красный огонь светофора, и улыбнулся.

Уверенность дергала его глаза с одного человека на другого. Зеленый. Поток людей двинул по пешеходному переходу. “Все равно красный цвет рано или поздно сменится зеленым. Сегодня мой день, наконец-то я получу главную роль!” – осознание, что ему больше не придется играть в массовках или второстепенных персонажей, пробежало по его телу. Он достал из кармана письмо, которое пришло по почте сегодня утром, и прочел надпись на нем – «Чистые души». Получение главной роли в пьесе, о которой он ни разу не слышал, все равно внушало надежду на дальнейший карьерный рост. Может, его заметят на сцене так же, как заметили представители театра, приславшие это письмо, думал он. Однако вызывал сомнения тот факт, что никакого сценария ему не прислали. Оправдывалось это тем, что авторам письма была необходима импровизация на сцене. Нестандартно, однако в этом Ричард был мастак.

Заметив бездомного, Ричарду захотелось дать ему несколько монет. Он уже рылся в поисках мелочи, но его внимание привлек трехэтажный дом напротив. На его углу была дверь, табличка на которой гласила – “Ткани”. “Странно… Тут, кажется, должен быть театр. В письме указан именно этот адрес.” Ричард посмотрел наверх. Снаружи здание больше напоминало жилое, чем театр. Окна казались искаженными и напоминали неправильный параллелограмм. Ричард представил, как открывает дверь, а за ней грязный подъезд, или того хуже – магазин тканей. Хоть бы это было не так, подумал он и зашел в помещение. Стены, обвешанные разноцветным шелком, смотрели на него. За прилавком сидела женщина лет семидесяти и, сжав ладонями стакан, пила чай. Она поприветствовала его и спросила:

– Чего желаете?

“Желаю порвать эти сраные тряпки в клочья. Если ты надеешься устроится на работу по пригласительному письму непонятно от кого, будь готов к чему угодно.”

– Нет, извините, я, кажется, ошибся. – сказал Ричард и начал проклинать автора письма. – Не знаете, я ищу театр, тут раньше был театр?

Старуха промолчала. Ричард достал из кармана конверт и сказал, что его пригласили на главную роль в пьесе «Чистые души», но, видимо, перепутали адрес, или, возможно, кто-то над ним подшутил. Странно, если это второй вариант, ведь над ним некому шутить. Даже если это ребята, с которыми он познакомился за время работы в других театрах, зачем им делать подобное – Ричард не понимал. Старуха пошла к кассовому аппарату. “Кажется, мне пора”, подумал он и было хотел развернуться, как она спросила:

– Зовут-то тебя как?

– Ричард, – ответил он машинально, словно в надежде, что ответ должен был на что-то повлиять. Не желая с ней знакомиться, он на прощание махнул конвертом в руке.

– Так-так, – она открыла тетрадь и провела пальцем по списку. – Ричард Норрис, я полагаю?

Желание уйти покинуло его.

– Мы знакомы? – глупый вопрос – он определенно знал, что они ни разу не виделись.

– Нет, но Вы в списке, как актер. У Вас сегодня прослушивание. Пройдемте за мной, – сказала она и захлопнула тетрадь. Старуха подошла к прямоугольному полотну розового цвета и отдернула его как штору. За ней была дверь. От удивления брови Ричарда поднялись вверх.

– У нас не совсем обычный театр, – сказала она и открыла дверь. А там – растворялись во тьме ведущие вниз ступеньки. Женщина нажала на выключатель – и лампы осветили красные стены, украшенные золотистым орнаментом.

– Я понимаю, как это выглядит. К сожалению, это все, что осталось от когда-то великого театра под землей, – заявила она.

– Попрошу объяснить, – Ричард дал понять, что далее не пойдет за ней. В голове начали всплывать образы из цирка уродов. Он, конечно, хотел получить главную роль, но в подобных мероприятиях участвовать отказывался. Театр – это, прежде всего, искусство, а не насмешки над инвалидами.

Она рассказала про древний театр под землей, о котором, конечно же, никто не слышал. О том, что в 1913 году там выступали самые знаменитые актеры того времени, но, к сожалению, театр обанкротился. “Во времена войны, знаете, было не до зрелищ”, – говорила она. Так и простоял театр заброшенный и никому не нужный вплоть до 1949 года, пока не объявился новый владелец, мистер Картер, с новым взглядом на принципы театральных выступлений. И сегодня он набирает людей для своей новой пьесы которая вытащит заведение из банкротства навсегда.

Красивая история, странно, что я о ней не слышал, подумал Ричард. Помимо пяти лет обучения в университете, последние несколько месяцев он изучал все, что касалось существующих и давно заброшенных театров, ставших исторической ценностью страны. И тот факт, что последний театр, в котором он еще не облажался, находился на глубине тридцати метров под землей и собирал необразованных новичков актерского мастерства, заставил Ричарда смять конверт в кармане. Театры под землей встречались ему и раньше. Однажды в таком театре он пытался получить эпизодическую роль палача, отрубающего голову главному герою. Однако здание театра выглядело совершенно иначе, чем подвалы в магазине тканей.

– Если хотите, могу показать все лицензии на подземные строения. Все легально. Идем, тебя уже все ждут, – пробормотала старуха и пошла вниз по ступенькам, оставив Ричарда наедине с разноцветными тряпками. Дверь выхода колыхнулась и зазвенел колокольчик. Сквозняк. Не совсем то, чего он ожидал. От этой мысли стало не по себе. Он посмотрел на дверь, вздохнул, и двинулся за старухой с мыслью – “Хуже все равно уже не будет”. Как же он ошибался.

– Стены вышиты вручную? – это первый вопрос, что пришел в голову.

– Разве не заметно? – рассмеялась она. – Конечно. Вы думаете, зачем нам магазин тканей сверху? Новый хозяин решил обшить стену, чтобы, спускаясь, зритель получал эстетическое удовольствие и располагался к предстоящему выступлению.

– Это, конечно, правильно, но не замечаете? Спуск достаточно крутой и узкий. Это неудобно и небезопасно, особенно, если зрителей – сотни.

– Конечно, Вы правы, но люди могут входить по-разному.

– В каком смысле? – Ричард обернулся посмотреть, не захлопнул ли кто за ними дверь. Нет.

Женщина некоторое время молчала, потом ответила.

– Это ведь не единственный вход и выход, – издав смешок, словно через силу.

Было видно, как эта тема ей не нравилась и Ричард решил замолчать. Место формировало в голове множество вопросов, удержать от которых рот стало невозможно. К примеру, зачем вход в театр закрывать тканью? Или почему театр находился в подвале магазина?

– Сколько тут помещается человек? – он хотел задать совершенно другой вопрос, но вылетел этот.

– Человек? Около ста двадцати.

“Не густо”, подумал про себя Ричард. Однако, это последний шанс начать карьеру, так что перебирать вариантами он не стал. Ступеньки все не заканчивались, и наконец в метрах двадцати показалась двухстворчатые двери, стоявшие внизу как финишная черта, переступив за которую ты либо выиграешь, либо проиграешь.

– Вы нервничаете? – спросила женщина, но Ричард не успел ответить. – Это нормально. Актеры должны нервничать, вдруг попадется подходящая роль, – сказала она и Ричард улыбнулся. В какой-то момент ему показалось, что этими словами она хотела передать совершенно другую мысль. Дойдя в самый низ до дверей, они остановились.

– Вам тут понравится. Желаю удачи на прослушивании, – сказала женщина. Теперь ее ждал долгий путь наверх.

– Спасибо, – машинально ответил Ричард. – А дальше-то куда? – ожидая, что за дверью будет длинный коридор, спросил он.

– Вы уже на месте, – ответила она.

Ричард распахнул двери.

Перед ним появился громадный театральный зал, в котором могло поместиться около пяти, а то и семи сотен человек. Не совсем то, что ожидаешь увидеть, спустившись под землю на тридцать метров. Словно это место было спроектировано чьей-то не очень хорошей фантазией. Деревянные балки вдоль стен подпирали потолок – видимо, для предотвращения обвалов. Обычно такие вещи скрываются за стенами, но не тут. Однако стоит отдать должное – сцена выглядела отлично. Точно образ из детства, внушающий приятные воспоминания. Внутри пахло лекарствами, и непонятно почему. На сцене стоял толстый парень в обтягивающем его тело костюме принца с поднятыми кверху руками и выкрикивал: “О, Брат, как ты посмел, любовь моя, только мне принадлежит”. “Интересно, как этот новый директор решил вытащить театр из банкротства такой нудятиной? Может, директору виднее, но, ей-Богу, прошлый век”, подумал Ричард. Видимо, парень тоже пришел на прослушивание. Играл он довольно нелепо, так что Ричард на его фоне вдохновился. “Одним соперником меньше”, подумал он.

Ричард подошел к передним рядам, где сидели несколько человек. Переговариваясь между собой, они выраженно жестикулировали, явно обсуждая парня на сцене. Ричарду стало не по себе, и он присел на кресло соседнего ряда. В понимании Ричарда, «жюри» (так он их называл) смотрели за выступлением, потом холодно говорили:

– Хорошо, следующий.

Ему стали интересны причины столь яростного обсуждения в сторону полного парня. Может, они нашли того, кого искали, а ему, как обычно, достанется второстепенная роль? “Я не хочу этого, и мне все равно на славу и популярность – я хочу играть сложных персонажей, хочу личностного, творческого роста, а все остальное придет”, оправдывался он перед собой, хотя уцепиться за лакомый кусочек театрального гонорара все же хотелось. За кулисами он заметил человека небольшого роста, возможно, карлика в темном капюшоне, который мелькнул, как искра, и исчез. Мысли о цирке уродов вновь возникли в его голове. “Все это странно, я ведь должен стоять за кулисами и ждать своего выхода”, думал он и не замечал, как все время на него смотрел один из членов жюри, пока другие продолжали обсуждать актера на сцене.

– Что вы тут делаете? – спросил его мужчина с ряда напротив. Видимо, работа в театре действительно плохо оплачивается, раз он такой худой.

– Я Ричард Норрис. Мне пришло письмо, в котором было сказано что я гожусь для главной роли.

– Да, точно, я Гектор, – он протянул перебинтованную руку Ричарду. Они поздоровались, Гектор обернулся и посмотрел на своих коллег. Один из них кивнул ему, и Гектор поднял кулак.

– Стоп! Бен, ты молодец, – сказал он. – Ричард, на сцену.

Звучало это как приговор. Он снял куртку с небольшим тремором в руках. Такое бывает перед выступлением, но как только войдешь в роль – это пройдет. Спускаясь, Бен перецепился и упал, чем вызвал смех у всех членов жюри кроме Гектора. Казалось, что он сейчас расплачется. Ричард понял – сегодня ему будет непросто.