Принцесса на курьих ножках, а впрочем, о делах земных, неземных и иноземных. Разноцветные истории
Александр Гончарук
Встречали ли Вы когда-нибудь принцессу на курьих ножках? Или знаете, как надо правильно дрессировать мух? Или, что такое хлюква? И был ли Наполеон настоящий Бонапарт или деревянная кукла? Если нет, то загляните на эти веселые страницы, исполненные сюрреалистики и словесной эквилибристики, кои, как сказывают, весьма полезны для чистки мозговых извилин и вообще для здоровья.
Принцесса на курьих ножках, а впрочем, о делах земных, неземных и иноземных
Разноцветные истории
Александр Гончарук
Дознано, что земля, своим разнообразием и великостью нас поражающая, показалась бы в солнце находящемуся смотрителю только как гладкий и ничтожный шарик.
Козьма Прутков
© Александр Гончарук, 2020
ISBN 978-5-0051-3570-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Тудыкин и Кудыкин
Жил да был себе Тудыкин, а через улицу напротив жил Кудыкин – такое просто удивительное совпадение, совсем как два сапога пара!
Пойдет бывало Тудыкин куда-нибудь прошвырнуться или проветриться, как говорится, а тут уж и Кудыкин из окошка маячит и вопрошает глазом или даже и гласом: «Куды?»
А Тудыкин махнет рукой как-то неопределенно, мол: «Туды!» и идет себе куда уж только ноги понесут.
А если Кудыкин куда соберется и за порог только ступит, то тут уж и Тудыкин вдруг из ворот высунется и тоже с вопросом «Куды?» встретит.
Кудыкин же только головой закивает: «туды», мол, «туды» да и удалится в соответствующем намереньям направлении.
А однажды проплыла по улице некая дама, вся из себя такая пышная словно фрегат заморский на всех раскрытых парусах; и вроде бы были у нее даже настоящие усы и трубка в зубах, как у бывалого заморского капитана пересекшего может все 20 морей.
И пускала она дымы и и вверх, и вниз, и по всем возможным направлениям и даже совсем без направлений. Хотя так ли это было на самом деле или иначе, сказать невозможно, поскольку ни тому ни иному свидетельству никакого доказательства ныне уж нет – и дамы нет и дыма нет.
Увидели Тудыкин да Кудыкин даму эту усатую и обомлели разом, будто их электричеством высоковольтным ушибло.
Простояли оба, как статуи, рты разинувши, примерно часа два или три, а тут уж и народ стал собираться, чтоб обсудить эдакую невзрачную ситуацию. Резоны, конечно, там всякие применяли, тезы и антитезы тоже в ход пошли, но до ясной истины все же доковыряться не смогли. А истина была проста и прозрачна, как стакан водки: просто и Тудыкин и Кудыкин оказывается вдруг влюбились в эту фрегатную даму до полнейшего безрассудного умопомрачительного беспамятства.
И стали они просто сохнуть и даже засыхать на собственном корню. Все стоят бывало и ждут, да ждут, когда же дама-то эта вновь появится и сохнут тут тоже попутно и внешне и внутренне. А она видно и не хочет появляться, ей видно и без того совсем не худо.
А Тудыкин и Кудыкин сохнут и сохнут от любви этой самой коварной, по непривычке очевидно. И совсем бы наверно скоро засохли, как растенья какие-нибудь однолетние да тут наступила осень. И пошли дожди да такие, что ничему уже и засохнуть стало просто невозможно, а разве что размокнуть, да рacкиснуть.
Ну, да слава Богу герои наши не рacкисли, потому что в домах своих от влаг небесных укрылись, да и поглядывали друг на дружку – кто там чего значит поделывает. А тут и зима пришла, а там весна и лето – и забыли Тудыкин и Кудыкин и даму и как сохли они и мокли, потому как коловращение природы создает человекам всегда новые впечатления.
Старые же впечатления, как и старые носки куда-то совсем незаметно деваются. И воистину: все есть, как справедливо говорят французы – се ля ви, что совершенно верно означает – такова, мол, сермяжная правда жизни.
Или, что опять же верно – шерши ля фам, что значит ищи женщину, т.е. бабу. Что тоже немaловажно и тоже совершенная истинная правда, поскольку нигде без них, «фамов» этих то есть, никогда и нигде не обходится.
2009—20
Герцог Колотушкин
Жил себе однажды герцог Колотушкин и были у него усы аж до самого потолка. Правда, говорят, что таких в природе не бывает, а вот у него были.
Сядет он бывало на диван или даже на стул и давай усищами cвоими мух по потолку шугать. Мухи ясно, из себя выходят, жужжат и даже бесятся, а Колотушкин их усом да усом, под бок да под бок, то под один, то под другой, то левым усом, то правым, а то и обоими – под оба бока.
И так бывало доймет иную щекотаньем, что та от смеха бывало совсем уж занеможет, да и свалится просто мелким мешком прямо на пол или в иное место, куда уж случится. Посадит ее тогда Колотушкин в банку где у него уже и другие мухи посажены да и примется следующую муху обрабатывать.
Наловит этак бывало штук сто-двести и дрессирует их и дальше дальнобойными усищами своими словно дирижер. А которая если плохо дрессируется так он ее снова усом под брюхом щекотать начнет. И таким манером доводил их бывало до абсолютнейшего послушания, совсем как укротитель диких зверей в цирке. Только укротитель-то кнутом действует, а Колотушкин все больше усом.
И до того бывали мухи насквозь рассдрессированы и послушны его воле, что уже какой хочешь узор или картину изображать умели: хоть на потолке, хоть на стенке, хоть и просто в воздушных пространствах, так сказать в свободном полете. Или даже и текст любой какими хочешь буквами на каком хочешь языке составят, просто читай – не скучай!
И картины тоже на всякий вкус: хочешь так «Переход Суворова через Альпы» тебе представят, «Девятый вал» или «Утро в сосновом лесу», тоже и «Гернику» – любой шедевр живописный одним словом. Или роман тоже какой угодно изобразят, хоть «Войну и мир», хоть «Как закалялась сталь» – хоть и «В поисках утраченного времени». Колотушкину с тех пор ни книг, ни газет, ни телевизора не нужно стало, потому как он только мух и читал и смотрел.
Мухи ведь повсюду летают и всё пре-всё видят и всё про всё знают. Так вот и читает себе бывало Колотушкин свежие новости или просто глядит на живые картины покуда не задремлет, и тогда мухи садятся к нему на усы и начинают рассуждать о том как им все-таки хорошо, что лучше того в мире и быть не может. И вообще хорошо, что они мухи, а не какие-нибудь глупые клопы-тараканы, т.е. совершенно дикие и необразованные насекомые существа. А мухи они все же совсем совсем другие творенья, они вроде как избранные. Они правда и сами не знают кем, куда, зачем и почему избраны, но им того и знать видать не обязательно. Им и так хорошо.
А однажды захотелось вдруг герцогу Колотушкину непременно слетать на Луну. Тут же он одеяло пуховое расстелил, мух по краям порассадил, сам уселся посередке, ноги калачиком по-турецки свернул, да и приказал мухам в сей же момент себя прямо на Луну доставить.
Те сперва, конечно, не хотели, артачились: во-первых далеко, да темно, да и холодновато – шуб-то у мух нет, а во-вторых и неохота. Чего им Луна – Крым, например, гораздо лучше! А, как Колотушкин их снова усом-то наподдел так и помчались они родимые во весь их мушиный дух, что и ракете самой скоростной за ними не поспеть. Так прямо на Луну в самый что ни на есть кратер и приземлились.
А в самом-то кратере, правда, так уж хорошо, тихо да спокойно, век бы там жил-обитал. Но снаружи, пожалуй, что и слишком ветрено, там и лунный насморк легко подхватить можно и корону. Ахмуриканцы, про то верно ведая, одеяла пуховые с собой имели, но по хитрости своей сего не разгласили: «Неча мол дураков уму-разуму наставлять, пусть сами развиваются. А не разовьются – так оно еще и лучше: и дальше их в глупости держать».
И видит тут Колотушкин да и мухи тоже, сидит там посреди самого кратера этого сам царь-государь лунный, ноги в плед обернул, плед полосатый такой со звездочками, и чай пьет. И Колотушкин тут невольно подумал:
– Ишь прыткачи какие, мерикашки-то, дельцы эти. И тут уж свой товар внедрили. И чего к нам-то тогда лезут, что им Луны что ли мало? А чай тот, что царь лунный попивал, просто из чистого песку был, потому что на луне ничего иного кроме песку-то и нет. И как такое пить можно для науки пока непонятно, хотя в природе и всегда больше всякого непонятного.
Тут царь всю братию значит, Колотушкина да мух, чай пить приглашает, а Колотушкин ему: «Благодарствуем, мол, только что из-за стола». А царь ему ответствует: «Чай, чай-то, дело не вредное, а больше полезное. Мозги освежает и силы прибавляет». «Да мне нельзя ни пить, ни есть», – Колотушкин отпирается: «Мухи, мол, не поднимут, если назад-то лететь».
«А зачем назад? Вперед лететь надо!» – царь говорит. «Ладно, не хочешь чаю давай в карты играть». Сел Колотушкин за карты, а карты тоже из сплошного песку, и как ими играть если они рассыпаются? Ну и проигрался Колотушкин, конечно, в полный пух, то есть в песок. Мух проиграл, усы проиграл, хотел было все назад отыграть, Землю-планету на кон поставил, но и Землю вместе с Марсом и Венерой и со всем хозяйством проиграл.
Пригорюнился тут Колотушкин, без усов и без мух жить пожалуй и можно, а вот без Земли-то как? Да и мухи еще жужжат хором: «Вот дурак, Колотушкин-то! Вот дурак!» А Колотушкину так стыдно стало, хоть сквозь землю проваливайся, то есть сквозь Луну. И начал он даже понемножку проваливаться. Царь же, государь лунный стал тут хохотать от радости просто совсем как сумасшедший: что теперь вот он такая важная персона – Земли, Марса, Венеры и Луны владыка.
Часа два наверно этак ржал да ржал, а потом захрипел, хахрюкал да и рассыпался, и очевидно стало, что и он-то был тоже совершенно из песку.
«Вот тебе бабушка и огурец!», сказал на то герцог Колотушкин, а что ж тут еще можно было сказать? И бывают же этакие явления в природе! А мухи тоже в свою очередь жужжат: «Вот к чему страсти-то несдержанные ведут. Разрадовался уж больно – вот и окочурился совсем беспредметно!»
Сел тут Колотушкин поскорей на ковер-самолет свой мушиный да и полетел прочь от греха подальше, покуда еще какого-нибудь худого чуда не случилось. А историю эту никому он после не рассказывал, расскажи-ка, пожалуй, кому, так и услышишь тут же: «Ври больше!» И вообще герцог Колотушкин считал, что не для того у человека уши растут, чтобы в них всякие неприятные речи попадали, а потому и сам больше помалкивал и вату в уши затыкал, от всяких пагубных излишних звуков.
А если уж истинную правду хотите узнать про то да про се, то поспросите-ка лучше у мух. Они существа древние, динозавров пережили и неандерталов и похолодания и потепления всякие. И до нас они были и после нас будут. И после всех всех «после» верно тоже – то есть наверное всегда.
И чихать им вобщем-то на все эти эволюции они и так уж достигли пределов идеального совершенства.
2014—20
Герцог Конфитюр
Жил раз в Париже герцог по прозванию Конфитюр и все почему-то ужасно, просто ужасно как его любили. И бывает же такое!