ночь какая-то ерунда снилась.
Утром все были неторопливые, задумчивые и как бы более свои, чем вчера, словно их
сблизил даже сон под одной крышей. И Никита был сегодня обыкновенным младшим
братом.
После завтрака Николай с Ириной отправились за хлебом, и, пока ходили, приехала
еще одна сестра – Людмила из Саратова. Успеть на похороны она не надеялась, но ей
хотелось посмотреть на своих. В первую минуту встречи вышло какое-то замешательство.
Причина для встречи, конечно, не радостная, но ведь встретились родные, давно не
видевшиеся люди, и не радоваться тоже было нельзя. Людмиле показалось, что все сильно
постарели. Поразила ее Полина, превратившаяся в маленькую сухонькую старушку. Полина
как раз выносила ведро свиньям в старом, маленьком пальтишке, заменявшем ей телогрейку,
и Людмила, в дорогой шубе, с золотыми кольцами на пальцах, расплакалась.
В избу она ввалилась с громадным, тяжелым чемоданом. Щеки у нее были
раскрасневшиеся, упругие. А когда она сняла шапку, то оказалось, что волосы прилипли ко
лбу от пота.
– Вот как мы встретились, – приговаривала Людмила, обнимаясь и плача. – А если бы
не такое событие, так и еще десять лет не приехала бы, да что десять… больше. Я ведь как
раз в Сочи отдыхала. Муж туда телеграмму продублировал, такой молодец…
Людмила раскрыла чемодан и всех поразила распахнувшаяся яркость красок. Чемодан
был доверху заполнен крупными, мерцающими яблоками, и по пропахшей варевом кухне
поплыл их тонкий аромат. Всем сразу стало понятно, что это совсем не те яблоки, что
продают в сибирских магазинах. Сверху в прозрачной бумаге, чуть примятые яблоками,
лежали цветы.
– А у нас цветов-то ведь вообще не оказалось, – сказала Полина, принимая от сестры
шуршащий букет и с улыбкой любуясь им. – А почему ты в Сочи? Болеешь?
– Да нет. Путевка подвернулась. Телеграмму от вас получила, заторопилась, яблок вот
набрала. Даже все свои тряпки на курорте бросила. А на билет кольцо в скупку сдала. А,
ладно, о чем толковать, такое раз бывает… Ой, мама, мама! Как же ты так? Ведь всего
полмесяца, как я тебе открытку посылала…
* * *
До обеда сходили на кладбище. Женщины поплакали. Людмила была в черном
ажурном платке и на могилу положила южные незнакомые цветы. Мария вынула из кармана
большое яркое яблоко Людмилы, и, обтерев его ладонями, положила на уже взявшуюся
коркой землю. Мария лучше других знала, что мать любила яблоки. Мужчины проволокой
покрепче привязали к оградке позванивающие жестяные венки; лопатой, оставленной со
вчерашнего дня, подгребли скатившиеся мерзлые комья.
Потом, вернувшись, пообедали, и, пока было достаточно светло, решили
сфотографироваться все вместе. Вышли во двор, встали, как требовалось, Никита собрался
нажать кнопку, как звякнула щеколда и в воротах появился Олег. Словно оправдывая свое
северное местожительство, он был в полушубке и в огромных собачьих унтах. Увидев
родственников, так организованно его встречающих, Олег остановился, широко расставив
ноги, ухватясь сразу за оба столба, и улыбнулся во все лицо.
– Ой, кто это? Олег, что ли? – сказала Людмила. – Да он, да ты пьяный…
– Ты откуда взялся? – строго, на правах старшего, спросил Георгий, когда приветствия
закончились. – Почему опоздал?
– Откуда взялся! – закричал Олег, тут же забыв об улыбке. – Да я же вон в Ковыльное
умотал. Думал, мать-то там. Я туда всю ночь пешком топал, думал посмотреть последний
раз… Прихожу, а там замок висит…
– Так ведь в телеграмме-то подпись Полины, – сочувственно сказала Мария.
– Не знаю… Я внимания не обратил… Она ведь у тебя жила. Я так все и представил.