Механизм революции. Конспект по основам полилогических материалистических естественно-исторических революционных переходов между социально-воспроизводственными градациями

«Это рассмотрение, – говоря оборотом А. С. Шушарина, – относится как к абстрактным базовым взаимодействиям или социальным симметриям (типам „борьбы и согласия“, … „суетам“ и пр.), так и к асимметриям („вынуждающим порядкам“, „идеально средним типам“, доминантам, узурпациям, пределам) преходящих, преодолеваемых исторических форм, а также к самим восходящим процессам этих преодолений, производительных восходящих сдвигов, конкретно-исторически вполне определенных обобществлений производства» [43, с. 624].

Введем следующие краткие обозначения эндогенных базовых механизмов взаимодействий агентов производства и воспроизводства действительной жизни общества:

Ж – механизмы взаимодействия животного мира «гоминд»;

Б – микросоциально-биологическое общение (1);

ОБЩ – общение культурно-духовное (2);

Т – трудообмен (3);

З – натуральность (соседство) (4);

О – обмен (товарообмен) (5);

С – соисполнение (6);

И – почти неизвестная «научность» (соинформирование) (7);

Л – логическое соответствие (8);

П – понимание (9);

У – общественный интеллект (10);

Х… – всё, еще совсем неизвестное и к данному времени лишь потенциальное.

Автор метатеории «Полилогия…» предлагает следующим образом отображать символьный формализм эндогенной логики:

«… в „числитель“ вводим доминирующий механизм (как асимметрию господствующей симметрии), в „знаменатель“ попадают все деформации, в левых скобках – уже снятые механизмы, а в правых скобках (с курсивом) – еще потенциальные механизмы. Тогда „чистые“ эндогенные формы (структуры) можно изобразить следующими формулами» [43, с. 625]. Эти формулы, дополненные формулами собственных разработок, представлены в таблице рисунка 3, где в последнем столбце означаются преодолевающие процессы обобществлений.

Рис. 3. «Символьный формализм» схемы эндогенной логики полилогии

Из приведенных формул становится понятным, как сложны представленные восходящие революционные преобразования, даже в данном символьном формализме:

– «Уход в основания», то есть переход механизма из «числителя», где он представлял доминирующий механизм взаимодействия между агентами производства, в инфраструктуру общества, то есть в левые скобки знаменателя как уже снятый механизм.

– «Выход из основания», из тени инфраструктуры, то есть переход механизма из «знаменателя», где он представлял лишь потенциальный механизм взаимодействия между агентами производства, то есть из правых скобок знаменателя в числитель. При этом происходит смена статуса потенциального механизма, ранее не отмеченного в активности и не бывшего в статусе доминирующего, на новый статус «доминирующего механизма».

– «Деформация» всех механизмов инфраструктуры под воздействием смены доминирующего механизма (в числителе), то есть в левых и правых скобках знаменателя.

– «Полная перекомпозиция» всей эндогенной формы производства и воспроизводства действительной жизни социума.

В результате восходящие революционные преобразования на каждом эндогенном шаге развития общества по сложности могут быть чётко представлены соответствующей графической схемой.

Так, например, преобразование эндогенной формы «вульгарного» капитализма, то есть собственно сам революционный процесс обобществления средств производства (или технологизация), осуществляется следующим образом. На схеме рисунке 4 двумя стрелками обозначена упрощённая форма траектории революционного перехода: «О ? О» и «С ? С». В действительности же изменения и деформации претерпевают все компоненты, а с учётом соответствующего изменения «дислокации» всех компонент, имеет место полная перекомпозиция.

Рис. 4. Революционный процесс обобществления средств производства, или технологизация

Фатализм социальной околдованности и «божественного социального» самим рассмотрением эндогенной логики полилогии, – демифологизируется. Новый язык позволяет распрощаться с экономическим догматизмом и, как подчёркивает автор, – «Все системы, кроме идеального типа „вульгарного“, преодолеваемого, или „обходимого“, капитализма, оказались в доминирующем производственном содержании принципиально не экономическими» [43, с. 627]. Итак, экономизм низвергнут, а социальная околдованность – расколдована и материализована. Марксовый исторический детерминизм, как историческая предопределенность, – преодолён.

В целом имеет место не просто огромное многообразие культур современности, истории и будущего, но и то, что знаем мы пока только пять обстрактно-чистых акультурных «идеальных типов» критических состояний (асимметрии) производства и пять фундаментальных симметрий“, пять восходящих процессов их преодоления как перекомпозиции. Кроме того, но в меньшей степени, знаем и их соответствующие предыстории процессов „преходящих структур (композиций)» эволюционного развития по сложности. То есть, в целом, знаем то, что представлено в обобщающей таблице рисунка 3 «узлами критических эндогенных форм градаций».

Рассмотрим рациональное постижение логики всего многомерного строения социума и процессов в форме эскиза «нового типа научной, полилогической рациональности в основаниях социологии или одновременно критики всей нынешней социологии» [43, с. 628], чему и посвящена в целом пятитомная метатеория А. С. Шушарина «Полилогия современного мира. (Критика запущенной социологии)», правда, ограничившись лишь её «Эндогенной логикой».

4. К началу «преходящих структур (композиций)» эволюционного развития человеческого бытия по сложности как теории переломной первобытности

Теория переломной первобытности, – это теория некоторого критического состояния структур и процессов тогдашнего человеческого бытия. В теории такое состояние представляется переломной точкой, суть которой есть узел бифуркации. Понятно, что для исторического рассмотрения эта точка критического состояния хронологически может соответствовать любым по длительности фактическим переходам.

Прорывная революционная теория переломной первобытности рассматривает, главным образом, восходящий переход, революционный тренд. А это может быть только исторический момент, можно сказать, паранекротического, а точнее, – критического и объективно преодолеваемого состояния, которое в итоге необратимо сгинуло в небытие. Итак, теория переломной первобытности может быть только парадоксальной теорией, ибо это теория того, чего более нет, но это теория и того, что только сохранилось в нынешней действительной жизни в снятом виде. Это, последнее, свойственно всякой теории с восходяще преодолеваемым состоянием.

В этой связи этому революционно преодолеваемому состоянию именно переломной первобытности нами, так или иначе, был присвоен всё тот же, собственный, научный «изм» – переломная первобытность. А поэтому даже всё та же апополитейность, как существование до возникновения древнейших цивилизаций и государственности, нуждается в некоторых пояснениях.

В частности, напомним, как пишет автор полилогии:

«… суть здесь в том, что более ранние, апополитейные, скажем, уже „орудийные австралопитековые“ формы (существовавшие, например, с олдовайскими гальками или чапперами уже примерно миллион, а то и более, лет назад) – все это еще совсем не критические в указанном смысле состояния человеческого бытия, ибо людей еще нет. Гоминиды, предлюди, – как угодно, но еще не люди. … орудийность была невозможна без освобождения прямохождением передних конечностей, далее – их развитых кистей, далее вообще „обезьянничанья“ (подражания), ускорившего обучение детенышей, далее – дивергенции уже „воспитывающих“ млекопитающих и т. д. Более того, по всей вероятности, орудийных форм было преполно, но по большей части как раз в силу вооруженности они были самоистреблены или истреблены „конкурентами“. Так что орудийность, вне всяких сомнений, – необходимое условие очеловечивания наших предков, но далеко не достаточное. На этот счет, например, Е. Я. Режабек в начавшей формироваться „второй природе“ точно добавляет к орудиям и „другие культурные артефакты“. К наиболее ранним из них, кроме орудий (так или иначе обработанных „дубин“, камней, костей), вероятно, можно отнести „каталоги“ опасного и съедобного, приемы охоты, собирания, разделки пищи, использование (даже сначала еще до добывания) огня, укрытия от непогоды, нательные шкуры и т. д. и т.п.» [43, с. 80].

То есть, фиксируем первый этап развития первобытной формы, – «Гоминиды, предлюди, – как угодно, но еще не люди».

Далее, пишет автор полилогии, – «В то же время все синполитейные (периферийные) формы первобытности, от отставших форм тех же далеких времен… уже никак не попадают в упомянутое состояние, ибо и люди, и пусть еще примитивнейшие общества уже есть» [43, с. 81].

Итак, фиксируем второй и третий этапы развития первобытной формы, – «… и люди, и пусть еще примитивнейшие общества уже есть», то есть второй этап – «люди», а третий этап – «примитивнейшие общества».

Таким образом, в рамках вышеотмеченного подхода к теории через «измы» и вне собственно самих революционных переходов символьного формализма, подобных приведённому примеру схемы рисунка 4, и в рамках ранее отмеченной обычной «просто теории» как теории восходящего развития, путём постепенного нарастания положительного содержания собственно каждой из формы производства и воспроизводства действительной жизни, можно выделить три градационных этапа, градации:

– Предлюди.

– Люди есть, но нет общества.

– Общество людей, начиная с «примитивнейших обществ».

А вот как А. С. Шушарин оценивает соответствующее восходящее развитие путём постепенного нарастания положительного содержания этих градаций производства и воспроизводства действительной жизни:

«Вот и получается, что следует различать, по меньшей мере, три радикально разных „первобытности“: еще миллионолетнюю „долюдскую“, уже людскую, но еще неустойчивую, критическую, переломную, предреволюционную и революционную, и, наконец, в итоге уже постреволюционную…» [43, с. 81].

В такой исторической дифференциации «начал» и всей имевшей место первобытности, по его мнению, тон задает не стадийная (градационная, «формационная») призма видения и различения реалий истории, а собственно прорывная, революционная.

Эти различения указанных «первобытностей» по сути каждой из них принципиально различны. Причем, что важно, носителей «долюдской» первобытности уже давно нет и не осталось, но при этом носителями всех последующих исторических форм градаций являются уже люди, что неизбежно предопределяет и саму социальность этих форм – как обществ, разумеется, начиная с «микросоциальности» («люди есть, но нет общества»), но уже людской микросоциальности. Наконец, возникает «наикардинальнейший вопрос о самом появлении общества, точнее, обществ». Однако, для начала следует зафиксировать логику в безоговорочной оценке объективного состояния, когда общества еще нет, при всей существующей многомерности и разнообразной критериальности существования уже обществ. Ведь всеми безоговорочно допускается, что некогда обществ еще не было, а это и означает, что некогда они и возникли.

Критическая теория переломной первобытности есть теория градации, когда «люди есть, но нет общества», то есть, по сути, еще животного дообщественного состояния. И вот, в соответствии с законом конца данной формы производства и воспроизводства действительной жизни и главным итогом революционного содержания теории этого этапа исторического восходящего развития, когда по мере развития производительных сил и определённого сложения обстоятельств это сообщество неумолимо движется к гибели или к самоотрицанию существующей формы путём прорыва, это дообщественное состояние было преодолено, взорвано, несмотря на огромную длительность процесса.

Использование в просто теории восходящего развития общества (в отличие от революционной теории) формулы «люди есть, но нет общества» отражает некую искусственность в выделении данного этапа, связанную с отсутствием завершённых общих теоретических начал целостного материалистического развития материи от низших форм материи к её высшим формам, например, как это было заложено в лестнице Аристотеля, разумеется, с выходом на уровень, достигнутый в метатеории А. С. Шушарина «Полилогия современного мира…».

Эта идея Аристотеля о ступенях иерархии объектов природы в соответствии с уровнем сложности организации вполне корреспондируется с идей А. С. Шушарина об исторических материалистических ступенях-градациях восходящего развития общества по сложности, развиваемой им в его метатеории «Полилогия…».

Считается, что впервые представление о «лестнице существ» или «лестнице природы», как об имеющем место в природе последовательном и постепенном переходе от неорганических тел к сложным органическим, вплоть до высших животных и человека, – развил Аристотель. Подобная «визуализация», называемая как «лестница Аристотеля» или «лестница природы Аристотеля» или «лестница существ Аристотеля», представлена на рисунке 5.

Рис. 5. Лестница природы Аристотеля