Легенда о священной утке

– Так следы бы барин были, какие-то предметы. А тут – ничего. – С задумчивым лицом сказал Степан. – А ведь самое главное, что? Наши охотники любого зверя выследят, а этих потеряли. Да-с, такое вот дело.

– Поспать бы сударь, сам понимаешь – устало сказал Прохор. – Завтра и решим, что со всем этим делать. То ли в лес идти, то ли обратно ворочаться. А сейчас, что говорить? Просто трепаться.

– Да, вот и комнатка специально для Вас есть, приготовили – Степан вышел в коридор, и показал рукой Алексею на неприметную дверь. Войдя, он увидел, что это была небольшая комнатушка, примыкавшая к той, где проходил совет. Комната была продолговатой, подобие пенала, с одним оконцем.

– Личные покои-с. – Сказал Степан. Он показал на застеленную овчиной кровать. – Вот, на полатях можно хорошо отдохнуть.

– А вам, – обратился Степан к Прохору. – Прошу в общие покои. У печи самый здоровый сон.

– Где мы не спали. – Пробормотал Прохор. Он подумал, что за последний месяц это был лучший ночлег, который ему предлагали. Даже в Перми было не так тепло и спокойно. Прохор достал из своего дорожного сундука стеганое одеяло, постелил армяк на полати, и лег спать. Сон пришел к нему почти сразу. Только иногда, сквозь сон, он слышал, как скрипят половицы в соседней комнате. Это Алексей никак не мог уснуть, и ходил взад-вперед по комнате.

Алексей взял из дорожной сумки саблю и обхватил ножны рукой у самого края. Разгибая большой палец, он доставал клинок на небольшое расстояние. Это занятие успокаивало его. Когда в руках находилась сабля, можно было не бояться опасности. Сталь клинка, выходя из ножен, издавал характерный скрип. Этот мерный скрежет позволял сконцентрироваться мыслям. Было, над чем подумать.

Он понимал, что надежда увидеть брата живым, практически отсутствует. Наступление зимы значительно осложняло его поиски. Если охотники прежде не нашли никаких вещей его группы, с выпадением снега шансы на это уже отсутствовали. Таким образом, переход в 3 дня становился почти бессмысленным занятием. С другой стороны – если есть шанс, даже минимальный, но шанс, его надо использовать. Поход к охотничьей избе – единственная возможность узнать судьбу брата, и с этим тоже надо было считаться.

Алексей начал ходить по комнате – её длина составляла 10 шагов. Ширина тоже была невелика – чуть больше 3 шагов. Однако, несомненно, это было помещение для особых случаев. Взгляд его остановился на незнакомом сундуке, стоящем у окна. Он попробовал открыть его, не бесполезно – нужен был ключ. «Спрошу у Степана с утра» – подумал Алексей. Он ходил еще достаточно долго, и наконец, решил: «Пойдем!». После этого Алексея сразу стало клонить ко сну. Даже не укрывшись одеялом, в одежде, он повалился на кровать. Сон настиг его почти мгновенно.

**

Алексей заметил разъезд еще издали. Версты за полторы, в поле, он увидел 4 конника, после чего подбежал к майору. «Господин майор, вражеская кавалерия» – он протянул майору трубу и указал ориентир. Майор с минуту наблюдал за всадниками, которые без трубы казались несколькими безымянными точками. «Будем готовиться к бою» – сказал майор, возвращая трубу Алексею. «Иван, срочно в штаб, донесение». К майору подбежал молодой парень и стал слушать сообщение, которое нужно было передать в штаб полка.

Когда ординарец отбежал, Алексей обратился к майору: «Изволите поставить каре?». Это была стандартная защита егерского батальона от атаки кавалерии. Однако командир почему-то медлил. Вдруг, Алексей вспомнил, как буквально несколько дней назад, майор, в разговоре с командиром соседнего батальона доказывал, что рассеять конницу можно не только каре. По его мнению, эффективным, может быть рассыпной строй, когда при приближении массы кавалерии строй встречает её дружным залпом. Командир соседнего батальона, подполковник, был на чин выше майора, и от этого он еще сильнее хотел доказать свою правоту. Кончилось всё тем, что дошло, чуть ли не дуэли, однако, полковнику удалось уладить конфликт.

Алексей понял, что майор хочет проверить эффективность своей теории, и поставить под удар весь батальон, бывший в авангарде. Нецензурно выругавшись про себя, он, как заместитель майора, еще раз спросил его: «Разрешите развернуть каре?». Этими словами он только воспалял упрямство командира. Наконец, майор задумчиво сказал: «А ты помнишь тот спор? Уж я ему покажу, сукину сыну…» Он прижал саблю к поясу и пошел вперед походного строя. Лицо его имело решительный вид

Он повернулся к Алексею и сказал: «Бери свою роту и будь там». В ста саженях стоял небольшой перелесок, идеально подходящий для защиты от кавалерии. Если поместить рассыпной строй среди деревьев, то атака конницы быстро захлебнется. Дальше, начнется бой, в котором удача будет на стороне сильнейшего. Майор развернул две оставшиеся роты в боевой порядок посреди большого поля, идеально подходящего для атаки кавалерии.

Алексей подбежал к взводу, вооруженному штуцерами, и приказал им начать стрелять в конницу при заходе на дистанцию максимальной стрельбы. После этого, он стал напряженно смотреть в трубу. Наконец, примерно в версте, из перелеска выскочила конница. «Уланы» – увидел Алексей. Он вздохнул с некоторым облегчением. Уланы были сильны на открытой местности, однако среди деревьев им будет трудно орудовать своими пиками. Они будут биться практически на равных.

Некоторую надежду Алексей возлагал на подкрепление, и прежде всего, на казаков, однако они могли не успеть на помощь. Главная надежда была на себя – если они не дрогнут при ударе конницы, их рота выживет. Если же побегут – то шансов на спасение будет очень мало. Послышался характерный треск штуцеров, значит, начинался бой. Алексей напрягся – на зарядку штуцера уходило много времени, и не факт, что они успеют сделать даже по 3 выстрела. Такой бой мог длиться буквально несколько минут.

Он увидел, как основной отряд построился в 3 шеренги для отражения удара. Похоже, майор опомнился, и начал принимать лихорадочные шаги по спасению. Алексей задумался, не попробовать ли пробиться к основным силам, однако понял, что на открытой местности они станут легкой добычей уланов. Он решил продолжить держать оборону у леса. Когда конница была примерно в 50 шагах, последовал залп первой шеренги, стоявших на коленях. Практически через несколько секунд раздался залп второй шеренги. В единой массе конницы начали падать отдельные всадники, однако, обшей лавины, залпы не остановили. Когда уланы были примерно в 10 шагах, раздался залп 3 шеренги. Этого было недостаточно. Волна всадников врезалась в строй егерей.

Кажется, несколько удивленно, командир улан увидел еще одну группу противника. Алексей заметил его практически сразу, как только кавалерийская масса врезалась в егерей. Сухощавый, жилистый, он напоминал всадника, несущего смерть на своей сабле. Этой саблей он выделялся от остальных, вооруженных пиками. Алексей указал егерям со штуцерами – «Этого достанете?», после чего раздалось несколько залпов. Но вражеский командир остался в седле. «У них два эскадрона!» крикнул поручик, который стоял рядом с Алексеем. Да, он его понял. По-хорошему, надо отходить в лес. Силы слишком не равны. Но тут он увидел подходивших на помощь казаков.

«Продержимся до братишек!» – воскликнул Алексей и построил роту в 2 шеренги. Он понимал, что необходимость атаковать на 2 направления свяжет маневрирование врага. «Первая шеренга, цельс, пли» – Алексею казалось, что произносит команды практически шепотом, однако услышал оглушительный залп, и увидел, как впереди падают всадники. До строя егерей оставалась меньше 100 шагов. Между тем, уланы разделился. Одна половина двинулась против роты Алексея, а вторая устремилась навстречу казакам. «Одна сотня!» – с досадой оценил приближающееся подкрепление Алексей. Значит, необходимо максимально оттянуть приближающийся эскадрон.

«Вторая шеренга, пли» – снова Алексей не слышал свой голос, но вздрогнул от громкого залпа. Кавалерийская масса необратимо приближалась, и была на расстоянии не больше 50 шагов. Алексей понял, что его рота успеет дать только один залп. Решив не дожидаться зарядки ружей, он приказал надеть штыки обеим шеренгам и отойти в лес. Прежде, чем вступить в рукопашную, он оглянулся назад. Казаки наступали. Алексей вскинул саблю и хотел, было, закричать, но его тело пронзила страшная боль.

***

Казалось, он закричал от боли на весь дом, но это было не так. В который раз, во сне, Алексею виделся этот бой. В том бою были перебиты практически все егеря соседних рот и погиб командир батальона. Алексей получил серьезное ранение в живот, однако, уже через 3 месяца смог вернуться в строй и возглавить воссозданный на базе его роты батальон. Он получил звание майора, и это было, пожалуй, первым эпизодом, когда получение нового чина не обрадовало его. С тех пор в нем поменялось отношение к жизни, и он старался лишний раз не вступать в бой.

Алексей сел на полати, и стал восстанавливать в голове события прошлого дня. Первым, что он вспомнил, это желание идти к избе, где обрывались следы брата. Он попробовал придумать список задач, которые необходимо решить, прежде чем выйти в поход. Но голову ничего не приходило, и он пошел в общую комнату. В ней находились не только Прохор со Степаном, но и еще один человек. Рядом с Прохором сидел человек с русским типом лица и седой бородой. Он привлекал внимание своим внутренним достоинством и добродушным видом.

– Доброе утро, сударь! Познакомьтесь, Емельян. – Степан представил сидящего с большим уважением. И далее отрекомендовал его. – Лучшего охотника в нашенских краях, не сыскать.

Емельян, привстав, поклонился Алексею, и вновь уставился на лежащую перед ним карту. Между тем, Прохор сказал Алексею:

– Вот мы, значит, решаем, как лучше туда подлезть, да так, чтобы быстрее прийти, и ещё быстрее убраться. Емельян у нас охотник бывалый, промышляет не только белок с зайцами. Это, конечно, если мы пойдем туда.

Степан убежал наказывать делать обед, потому как завтрак Алексей благополучно проспал. Между тем, Емельян говорил:

– Для того, чтобы добраться до охотничьей избы зимой, необходимо совершить 3 перехода. Эти края совсем необитаемы, в них водится много зверя. За день, от Благого, можно дойти до небольшого охотничьего сруба, в котором имеется печь. Там можно заночевать, и на следующий день продолжить путь. На второй день выйдем к небольшому овину, в котором, также, можно заночевать. Здесь условия похуже, однако, ничего, лучше чтобы добраться до избы, нет. Наконец на третий день можно добраться до этой охотничьей избы, и совершить там сыск. Если ничего не найдётся, до темноты можно успеть вернуться к овину.

– А если идти в темное время, можно ли добраться за 2 суток? – Алексей решил узнать, можно ли совершить более быстрый переход.

– Летом это возможно – задумался Емельян. – Однако, в зимнее время, и с учетом затянутого облаками неба – нет. Если небо будет ясным, то будет еще хуже – в морозы идти труднее.

– Сколько, примерно, идти в верстах? – Алексей старался понять расстояние до цели. Это была привычка командира, который всегда оценивал предстоящий марш.

– Гм. – Емельян задумался, и наконец, выдал. – Наверное, верст 50—60. Дорога будет трудной.

Алексей его понял. Он отошел к печи, и стал греть руки; согревшись, обратился к Прохору:

– А отряд, сколько думаешь надо собрать?

– Ну-с, с рекрутами тут конечно беда. – Ответил Прохор. – Пять-шесть человек для похода наберется, уже хорошо будет.

Алексей вопросительно посмотрел на Емельяна. Охотник немного смутился и проговорил:

– Мне надо по государевой части охотиться надо, но, если барин подсобит. Да, помогу довести. В тех краях я вообще-то не очень кхм… ориентируюсь.

– Там они какие-то особые места, али заповедные? – поинтересовался непонимающий Прохор.

– Не то что бы заповедные. – Задумался Емельян. – Странные места. И ружье там часто промахивается, и плутать начинаешь, не пойми как. Без знающего человека делать нечего. Карты! Кто их пишет, там никогда не бывал, и быть не будет. Весь разговор. Говорят, в общем: там и кончается белый свет, и начинается черный. То есть, пропасть, тьма. Но я по черному свету еще не ходил, мне что говорить!

– Так ведь если верить карте, выше там Вологодская губерния начинается. – Алексей ткнул в карту и показал на ее верх. И продолжил с ухмылкой. – Или карта какая-то неправильная?

– Губерния, конечно, есть. Куда она денется? И даже канал[8 - Северный Екатерининский канал] где-то там делали на реку их. Да только говорят, кто пойдет дальше избы, тот и сгинет. Совсем! Пытался ли кто дальше пройти, мне неведомо. А кто знает – тот туда не сунется без большой надобности.– Емельян задумчиво склонился над картой и с сомнением покачал головой. – Для нашего дела эта карта не годится.

– Ну-с, значит дело сурьезное, коли так гуторят. – Задумчиво спросил Прохор. Его привычка заранее просчитывать все риски, сейчас работала с усиленной энергией. Он обратился к Степану. – Это, что же нам посоветуете предпринять? Собираться в дорогу или не соваться в те места?

Староста задумчиво поглядел на Прохора и Алексея, после чего изрек:

– Не всякий пойдет с Вами к этой избушке. Отчаянных мало могу предложить. Обычно, охотятся либо восточнее, либо западнее, в те места, без надобности, никто не суется.

– Значит, зная о том, что у той избушки есть какая-то опасность, ты до сих пор ничего не предпринял? – Алексей удивлялся тому, что Степан верит в непонятную опасность этого места. Чем больше Степан и Емельян говорили о нём, тем больше его охватывали непонятные сомнения. Им было известно что-то, о чем они пока не могут ему рассказать. Или не хотят. То, что в той стороне не все так просто, было очевидным для Алексея. Необходимо решить, насколько этот поход был опасен для него и Прохора.

В нём натягивалась струна, которая должна было дать силы преодолеть трудности. Хотя он и не знал, кто его враг, но нутром чувствовал, что скоро вновь придётся вступить в бой. Главный вопрос, который ему надо было решить, как командиру – достаточно ли у него сил, чтобы справиться с опасностью. Рядом с ним уже не было его батальона, и теперь предстоит рассчитывать только на себя и немногочисленных охотников.

Внезапно, размышления прервал Степан:

– Дело, сударь давнее, значит. Лет двадцать, наверное, уже прошло. Я тогда только приехал в эти края. Палата меня прислала, справлять, значит, имущество казенное. А я что? Я был рад, даже и не мечтал о таких делах. Я ведь тогда не знал, что эта волость, у черта где-то. За пазухой. Мой предшественник пропал, значит. Он слова совсем пропал: не то, что спился – провалился где-то сквозь землю в этих местах.

Я наивный был, думаю, уж я приеду, так и значит, подати все будут сданы, и пермяк сытый. Но вот, только добрался сюда, и понял, куда попал. Дурак, а куда деваться? Дело серьезное, надо было прошлого старосту искать. И поехал, я значит, туда, куда вы сейчас собрались. Лето тогда было, да и я, значит, еще быстро ходил. Ну а со мной двое еще было. Так, тоже не местные – смелые.

Добрались, мы значит, до избушки той, вроде все хорошо. Заходим, а там кто-то недавно был. Ну, я конечно, и подумал, что мой предшественник, того, загулял. Мало ли что бывает? Да вот беда – никого, значит, не объявлялось. Совсем. Кто-то недавно был, печь черная топится, на столе, значит, медный котелок с травами, горшок с кашей есть. И тут, вдруг, стало мне казаться, что за избой кто-то ходит. И другим, тоже так казалось. Так вот, первым вышел один из моих сотоварищей – и тут он как заорет, что кровь в жилах стынет. И побежал он туда, откуда пришли. А нас двоих такой страх обуял – мы тоже побежали за ним, только пятки сверкали.