Михoля

Наступила зима. Самое любимое время года в то время. Ведь зимой можно было заделаться самыми настоящими строителями, используя вместо строительных материалов снег. Но помимо этого, было ещё очень много игр, – все и не вспомнить. В школе мы всегда радовались, когда наступало время каникул, но так же радовались мы и тогда, когда вводили карантин, или же когда были морозы до минус тридцати, и нам можно было не ходить в школу.

Этот день был одним из дней карантина. Навалило очень много снега, сейчас столько и не выпадает, будто бы он выпадал специально для детей, ведь в то время дети обожали играть в снегу, что не скажешь про детей нынешних, которые лепят снеговика в мобильном приложении. Миша уже ждал меня, но я очень долго одевался, потому что родители меня заставляли надеть розовый свитер, который достался мне от двоюродной сестры. Я уже мог показывать свой характер, но не мог ставить мощный блок, как у Джони Кейджа из Мортал Комбата, поэтому серия ударов, за которыми стояло фаталити, заставили меня облачиться в розовый, совсем не похожий на супергеройский, свитер, но эта ситуация имела и плюсы, – я вышел на улицу.

Мы всегда любили развлекаться и баловаться, но так, чтобы это было по-доброму. Ничего плохого в том, чтобы побегать по крышам железных гаражей, мы не увидели, поэтому сразу же побежали к ним. Мы ещё были малы для того, чтобы с лёгкостью залезать на такие огромные стальные горы. К счастью, снег нам в этом подсобил. На стандартном железном гараже есть четыре выступа на дверях, – петли. Обычно они были первым этапом для возхождения в эту гору, но сегодня снег завалил всё, что можно, поэтому между двумя гаражами было достаточно места для того, чтобы беспрепятственно залезть на крышу. Поначалу мы очень пугались прыгать по этим гаражам, часто тусуясь на каком-то одном, но позже во мне заиграл дух авантюриста, и я захотел открыть для себя и другие крыши. Естественно, Мишу я потащил за собой, хоть он и сильно не противился. В нашем возрасте уже был крутым тот факт, что мы достигли вершины этого "железного Эльбруса", но позднее, когда мы подрастём, это уже не будет считаться крутым. Самым крутым будет считаться тот, кто перепрыгнет через самый длинный промежуток между гаражами (к слову, я здесь преуспел), а так же тот, кто сделает сальто в снег с гаража, или прыгнет в снег с разбегу. Но всё это в будущем, а так как мы не в фильме Роберта Земекиса, продолжим быть в настоящем. Взобравшись на один из самых высоких гаражей, мы с Мишей закончили своё восхождение. Дальше был большой разрыв между гаражами (который позже мы уже с лёгкостью могли перепрыгивать), поэтому мы пошли обратно по крышам к тому месту, где залезали на эти крыши. Когда мы видели кого-нибудь на земле, мы сразу же ложились, чтобы нас никто не увидел, но в этот раз прохожий был, словно Нуб Сайбот, и мы заметили его в самый последний момент. Это был один из хозяинов гаражей, увидевший нас со своего балкона и пришедший нас сгонять с крыш. Он подошёл и, направив взгляд на нас, сказал:

– А ну-ка быстро слез оттуда, сучоныш, ты мне гараж сломаешь! Я всё твоим родителям расскажу, я запомнил тебя!

Вероятно, Миша успел лечь, а я стоял, как дурак, поэтому всё это досталось мне.

Конечно, почти сразу, как он начал говорить, мы тут же побежали спрыгивать, и после очень боялись, что родители узнают о нашем маленьком секрете, но никто им так и не сообщил, потому что детей очень легко напугать, а идти к родителям – дело затратное для организма, и, к тому же, мешала лень (странно, что лень не помешала тому человеку спуститься к нам, когда он увидел нас с балкона). Миша был гораздо спокойнее меня. Конечно, ведь дядька не упоминал его родителей, но я боялся возвращаться домой. Он пытался меня успокоить, а затем добавил:

– Не сердись на этого человека, ведь его наоборот нужно пожалеть. Наверняка у него давно не было счастливых моментов, поэтому он такой злой. К сожалению, люди не могут справиться со своим гневом и постоянно держать себя в руках. Этот дядька нуждается в чьей-то поддержке, в чьей-то любви, ведь ему так её не хватает. От этого страдают и его ценности. Он переживал лишь за свой гараж, хотя на крыше находился ребёнок, который мог с неё упасть и пораниться. И таких людей много. Всем им нужна помощь, но мы им помочь не сможем, так как для них мы никто, но мы можем помочь своим родным, попавшим в подобную ситуацию, а если каждый будет помогать своим родным, то таких ситуаций никогда не повторится.

Тут я подумал про своих родителей, но никак не мог перебороть свой страх, который я нарабатывал долгое время, поэтому по-прежнему боялся возвращаться домой.

Надо было задержаться на улице, поэтому мы пошли к тем берёзкам, которые я уже не раз здесь описывал. Рядом с берёзками, параллельно домам, был железный забор, по своему строению напоминавший деревянный, потому что он был не сплошным, а решётчатым. За забором находилось огромное поле, которое летом выполняло функцию огородов. Чтобы попасть на это поле, надо было обойти забор слева, но для нас это было слишком легко, поэтому мы пролезали под ним, благо он стоял так, что нам это удавалось, ведь перелезть через него в том возрасте было непросто. На поле было много народу, в том числе и наш "любимый" Николай. Они играли в "Разрывные цепи". Нас бы не взяли, но в Разрывные цепи гораздо веселее было играть большой толпой. Две команды уже стояли друг напротив друга, взявшись за руки в линию, образовав свою цепь. Суть игры была в том, чтобы сохранить свою цепь, приумножить её, а цепь другой команды оставить без звеньев. Одна команда произносила следующую речь другой команде: «Чёрные чернила, белое перо, вызываем Колю, больше никого». (Ясное дело, что вместо Коли говорили и другие имена) Коля бежал к той паре, которая его вызвала, и пытался своим телом разбить их сцепку. Если ему это удавалось, то он забирал одного человека из этого звена, если же нет, то оставался в команде соперника. Если игрок был сильным, то в его звено постоянно прыгали с попытками разбить звено и забрать его обратно. Так же были и хитрожукие ребята, которые специально слабо входили в звенья, чтобы перейти в другую, более сильную команду, или же, игроки, которые дружили между собой, но их разбросало по разным командам, сговаривались и целенаправленно расслабляли своё звено, чтобы его разбили, а игрок забрал друга в свою команду. Много было лазеек в этой игре, но от этого она становилась всё более интересной, если конечно не играть с такими, как Коля. Он был крупнее остальных, поэтому разбивал цепи с лёгкостью, и игра становилась унылой. Он это тоже замечал, и тогда Коля решил позабавиться. Он побежал к моему звену и, вместо рук, врезался в меня своим огромным плечом. Я упал, а Коля стал смеяться надо мной и обзывать слабаком. Как я уже говорил, характер показывать я уже мог, но у меня не хватало ума, чтобы показывать его умело. Он забрал к себе в команду соседа справа, Миша оставался со мной. В следующий заход, когда чернилам и перу вздумалось вызвать меня, я сделал сильный разбег и со всей дури врезался в Колю. Он стоял на месте, потому что моего веса было недостаточно, чтобы столкнуть его на землю, а вот я пострадал от этого удара больше, тем более что за ним последовали ещё удары, но гораздо больнее, чем моё ДТП с Колей. Переборщили мы с чернилами, и на следующее утро они были уже под моим глазом. А в тот момент мы с Мишей сразу же ушли после того, как я получил своё. Миша отругал меня за ярость и месть, которые в меня вселились, а я задумался над этой игрой, которая мне так нравилась.

Я думал, почему человеку так интересно соперничество? Ведь соперничество – основа всех игр. Оно развивает в людях стремление, но за счёт чего? За счёт поражений других. В Разрывных цепях было то же самое. Выиграла команда, физически сильнее другой, и, таким образом, победители унизили проигравших. Так всегда было и будет. Но верный ли это путь? Разве жизнь человека должна постоянно быть связана с соперничеством? По-моему, она должна быть связана с партнёрством, и только с ним. В детском возрасте подобные игры нужны для обучения и адаптации, но взрослые продолжают играть по этим дурацким правилам. Природа нам дала возможность быть сильнее и умнее животных, с ними мы и соперничали до того момента, пока не стали настолько развиты, что стали соперничать друг с другом. Куда приведёт такое развитие?

Мы стали отдаляться друг отруга, что отражается и в этой игре с цепями. Взявшись за руки, не проходит и минуты, как звена уже нет. Люди уже не держатся за руки, не общаются, а здороваясь, делают это так не искренне, что уже дальше продолжать общение совершенно не хочется. Наше общество потеряло силу, как теряет силу эта цепь. Наши звенья разбросаны повсюду, и мы никогда не сцепимся вновь. Единственная надежда – это семья, которая добавляет звеньев в цепь, но, кажется, в моём случае, меня спасала лишь моя будущая семья, но никак не нынешняя.

Часть шестнадцатая. Снежная крепость в снежках.

На следующий день, поле, отведённое для игры в "Разрывные цепи", было занято уже другой игрой. Точнее, это даже не игра, а занятие. Мы занимались тем, что строили снежные крепости и снеговиков. Снеговики были уже готовы, кто-то даже взял морковки из дома, поэтому снеговики получились вполне себе здоровыми, с носами. Кстати, вёдра тоже нашлись, но ржавые и с дырявым дном. По назначению их пользовать было бессмысленно, а вот для головного убора снеговиков они ещё были годны. Снеговики походили на стражей крепости, поэтому всё было весьма серьёзно. После того, как две крепости были готовы (они стояли друг против друга), началась эпичная битва снежками. Важно было взять с собой несколько пар перчаток, потому что они очень быстро намокали, и коэффициент полезного действия бойца уменьшался, потому что он начинал отогревать руки. Кстати, снежки заготавливались заранее, но готовые, они быстро кончались, поэтому через пару минут приходилось сначала лепить, а потом кидать. Это был не самый лёгкий процесс. Проблема была в том, что снег, который был вокруг крепости, уже был использован для самой крепости и снеговиков. В некоторых местах даже виднелась земля (ведь под снегом были огороды), или зелёная трава, которой под снегом было вполне комфортно. Снежки лепились из того, что было. Под конец даже отщипывали от крепости, ведь надо было перебросать соперников. Я себя представлял рыцарем в железных доспехах, сражаясь за свою крепость, свой город. Снежные стены превращались в кирпичные, а все ребята в воинов-лучников. Не хватало только катапульты, хотя были попытки кидаться огромными комами. Людей было много. Миша, как и всегда, был рядом, а вот Коли, к счастью, не было. Были так же и девчонки. Я заметил, что моей первостепенной целью были они. Я старался попадать только в них, видимо хотел показать, что я меткий стрелок, и, тем самым доказать свою крутость. И, конечно же, я бросал с большой силой, ведь нельзя было показывать слабину в таком деле. Это были мои первые попытки понравиться девушкам. Шучу, какие же они девушки? Им же по девять лет. Девочкам, я хотел сказать.

Дело подходило к концу. Крепости были полностью облеплены снежками, а снеговики стояли гордо, смотря друг другу в глаза. После игры мы всегда ломали крепости ногами с разбегу, но снеговики – святое, их мы никогда не трогали. Но в этот вечер им повезло меньше, чем обычно. Из-под железного забора вылез Коля. Он тут же побежал на этих снежных стражей и разбил, сначала одного, а затем и второго снеговиков. Никто не мог ему возразить. Он прекрасно знал, что мы никогда не ломаем снеговиков, но всё равно их разрушил своей ножищей. Я думал, почему он такой злой? Что повлияло на его поступки? Возможно, всё не так просто, как кажется. Я спросил это у Миши, на что он мне сказал, что Коля не злой, Коля хороший человек, и, когда-нибудь, я тебе это докажу.

Миша продолжил говорить, но уже про то, как мы игрались:

– У всех нас есть щит. Щит, который нас оберегает от многого. Например, доброта оберегает нас от зла, а любовь от ненависти. Прочность щита зависит от нашей терпеливости и преданности определённому чувству. Когда нас закидывают снежками злости, щит доброты держит нас на плаву, но с каждым новым снежком щит будет разрушаться, если терпеливость и преданность чувству ослабла. Очень важно не допустить, чтобы щит полностью разрушился, иначе нас завалят снежками, и мы уже не сможем выбраться из-под снега. Всегда поддерживай свой щит в полной боевой готовности, и не поддавайся соблазнам, которые разрушают его.

В словах Миши, как всегда, пряталась истина, и я старался её отыскать. Иногда она была на поверхности, а порой приходилось думать часами, чтобы найти то, о чём он говорил. В этот раз всё было предельно ясно, поэтому я пошёл домой с задумчивой улыбкой на лице.

Часть семнадцатая. Акулий сад с созревшими яблоками.

Снега не стало. Нет, поминать мы его не будем, потому что знаем, – реинкарнация реальна, и через год снег снова будет лежать на том месте, где лежал ранее. Было тёплое время года, но понять, весна это была, или лето, было невозможно. Деревья уже не были полностью лысыми, а земля стала чёрной, с редеющей зеленью.

Возле моего дома, помимо всего прочего, были трубы, сваренные таким образом, что конструкция вполне была годна для того, чтобы сушить на ней ковры. Но для нас, детей, эта сушилка для ковров была площадкой для игр. Мы залезали на неё и бегали по кругу (хотя это можно назвать оксюмороном, потому что сушилка была квадратной). Но чтобы беготня не была бесполезной, мы играли в "Яблочко созрело". Странное название, да и игра сама по себе странная. Интересно, она реально существовала, или мы сами её придумали? Видимо это останется тайной. Все ведь знают, как играют в жмурки. Ведущий завязывает глаза и наощупь пытается кого-нибудь найти. Так вот, здесь было почти то же самое. Ведущий отворачивался от нас, стоя перед сушилкой, и спрашивал: "Яблочко созрело?", что означало, готовы мы, или нет. Если все встали в понравившееся им место, то говорили, что созрело, и начиналась игра. С закрытыми глазами ведущий ходил вокруг сушилки, пытаясь кого нибудь зацепить руками. На уровне рук ведущего находились наши колени, и, конечно же, мы дразнили ведущего всяческим движением ног. Он ходил по кругу этой квадратной сушилки, а мы прятались по углам. Правила были таковы, что они позволяли передвигаться и по земле, слезая с сушилки, но если ведущий это видел, то он мог сказать: "Стоп земля", и тогда тот человек, который на ней находился, замирал, а ведущий, в свою очередь, делал три шага в ту сторону, откуда он услышал звук, и, если ведущий всё услышал верно, то с большой вероятностью человек будет пойман, и теперь уже он становится ведущим. Метод Стоп-земли был единственным методом выбраться из стези ведущего, так как дотянуться по диагонали до наших ног, через всю эту прямоугольную конструкцию, было трудно. Конечно, были и другие варианты. Например, подглядывать. Многие им с успехом пользовались, но я и Миша всегда играли честно, хотя к этому меня приучил Миша, сам бы я наверняка жульничал.

Мише нравилась эта игра, хоть в ней и не было такого глубинного смысла, как в некоторых. Я подумал, что в жизни есть такой же ведущий, который с закрытыми глазами кого-то ищет, например, свою любовь, или любимое дело. И, если жить честно, не подглядывая, так сказать, то очень сложно найти то, что ищешь, но это не значит, что этого нигде нет. Ведь надо всего лишь поймать момент, как со Стоп-землёй, и вот уже ты нашёл, что искал. Процесс поиска не самый приятный, но если запастись терпением, то можно найти всё, что угодно, всё, что хотел, или даже лучше того, что хотел. Главное здесь – не торопиться и не подглядывать.

После того, как мы закончили с яблочком, самое время было начать играть во что-то другое. Одним из вариантов была придуманная нами игра, которая называлась "Акула". Многие в детстве прыгали дома с кровати на диван, представляя, что вместо пола – лава, и ни в коем случае нельзя было на него наступать. Так вот, в "Акуле" было почти то же самое, только место для игры мы выбирали сами, и оно было на улице. Любой выступ, который был выше, чем уровень земли, считался островом, на который акула не могла забраться, а земля, соответственно, – морем. Акула бегала за бедными детьми, пока они были в море, но как только они вступали на остров, акула уплывала в другое место. Так как людей было довольно много, акуле было, кем пообедать. Мы должны были перебегать с острова на остров, иначе это уже была бы нечестная игра. Так же, если человек находился на очень маленьком острове, с маленьким выступом над водой, акула могла поставить ногу на пятку, а на носок другую ногу (естественно, человечью, ведь у акулы плавники, мы же играем), и, если таким образом она доставала до части тела ребёнка, то он автоматически становится съеденым. Акула должна съесть всех и тогда игра считалась законченой. Играть за акулу было не очень-то и интересно, как, в принципе, и в любой другое игре за ведущего. Поэтому надо было ставить палец вовремя. В этот раз нам с Мишей повезло (как, в принципе, и всегда, ведь я описываю в основном те игры, в которых мы не были ведущими), и мы играли не за акулу, но, к сожалению, нас очень быстро съели, и мы не успели полностью насладиться плаванием по земле.

А ведь действительно, чтобы не быть съеденым, надо бежать подальше от проблем, которые нам навязывает жизнь, ведь океан, в котором бродит акула, намного больше, чем клочки земли, которые и есть наш успех. Если мы будем бдительны, то не утонем и не будем съедены. То же касается и самой акулы. Если она будет бдительна, то никогда не упустит свой шанс на успех, который не так велик в силу того, что островов с едой очень мало.

День сменился днём потемнее, а в воздухе повеяло холодом. Акула должна была уходить на дно, а люди расходиться по домам. Как же быстро проходит день в игре. Во взрослой жизни этого очень не хватает. Все почему-то спешат взрослеть, а с этим и спешат прекратить детские игры, которые намного лучше и полезнее многих взрослых дел.

Глава вторая.

Часть первая. Взросление неизбежно.

Никто не тянул меня за уши, да и свечей я не задувал, но, тем не менее, лет мне стало немного больше. Скорее всего, одиннадцать, но память могла сыграть со мной злую шутку, поэтому я скажу, что мне около одиннадцати. Все росли, и очень этим гордились, в том числе и я. Сначала мы с гордостью показывали на пальцах, сколько нам лет, а потом, когда пальцы на руках закончились (как в моём случае), я стал громко и уверенно это проговаривать.

Мы цепляемся за это взросление, как альпинист за ледяную вершину, но не понимаем, что взобравшись на самый верх, пропадёт смысл этого похода и интерес к этой горе. На вершине ничего интересного. Самое лучшее – это процесс восхождения, который с каждым нашим шагом придаёт сил, добавляет смысла и отвлекает нас от всего ненужного.

Но я, как и все дети нашего двора, хотел поскорее стать взрослым, чтобы перестать слушаться родителей, или вовсе сбежать. Кстати о них. Мои родители не изменились. Они, словно художники, добавляли красок моему телу. Я уже давно приобрёл иммунитет к их хобби по отношению ко мне. Могу сказать, что родители, хоть и считались моими худшими врагами, злодеями, как в супергеройских мультфильмах, но всё же выполняли некоторые свои родительские обязанности. Я ходил обутый и одетый, к тому же, не страдал голодом. Бывает и хуже, – думал я, да и Миша мне об этом постоянно твердил.

Миша, так же, как и я, вырос. Стал чуть больше и ещё мудрее. Да-да, мудрее. Вы скажете, как можно быть мудрым в восемь, одиннадцать лет? А вот так! Миша мог не знать многих элементарных вещей, но нашу жизнь он знал очень хорошо. И, да, в свои годы, он давал мне очень мудрые советы. Откуда у него эти знания – я так и не понял, да и никогда не пойму. Его родителей я до сих пор не видел, да и ничего о них не спрашивал. Мне больше была интересна именно жизнь Миши, его мысли и поступки.

Мы окончили начальную школу с отличием (можете в этом убедиться, посмотрев на доску почёта, если её найдёте), но дальше оценки стали всё хуже и хуже, – сказался дворовый образ жизни, в котором не было много места для учёбы, зато было очень много места для новых игр и приключений, о которых будет приятно поведать вам, если только вы не собираетесь об этом говорить моим родителям. Уж они точно это не одобрят. Не потому, что им не всё равно, а потому, что их спокойствие будет нарушено вашей жалобой. Так что будет лучше, если я буду говорить, а вы молчать. Ну, договорились.

Часть вторая. Покемоны, фишки, слоупоки-мишки.

Это будет одним из самых ярких отрезков моей жизни. Ярким этот отрезок я считаю лишь потому, что в нём было изобилие всяческих цветов, которые изображались на фантиках, вкладышах, карточках и фишках. В то время были на самой вершине своей славы забавные зверушки – покемоны. О них мы узнали из телевизора, который, к тому времени, уже стал цветным. Рассказывать подробно про них я не стану, потому что вы уже взрослые, и, с лёгкостью, можете набрать в поисковике то, что вам нужно и информации там будет намного больше, чем я бы вам здесь рассказал. Скажу лишь то, что мы всегда ждали очередную серию этого восточного колоритного безобразия, а шум, который вокруг них стоял, заглушал самые громкие звуки того времени. Да у них был целый культ. Но самое интересное было в пачке, которая продавалась не очень-то и дёшево, но средств, собранных со сдачи бутылок и найденых на улице вполне хватало, чтобы эту пачку приобрести. Я уже вижу, как вам стало интересно, что это за пачка такая? Так вот, рассказываю. В этой пачке, с одноимённым названием того мультфильма, хранилось самое ценное сокровище для детей тех времён, – карточки со зверушками, так называемыми покемонами, с подробным описанием и характеристиками, которые были никому не интересны. В той же пачке был какой-то набор сладостей, но он также не заслуживал внимания, так как все покупали этот набор лишь для того, чтобы добавить нового покемона в свою коллекцию. Самой большой радостью было то, что пачка была набита карточками до предела, и, вместо трёх, попадались, например, шесть. Конечно же, попадались и одинаковые карточки, которые впоследствии и были ставкой для игры. С их помощью выигрывались новые покемоны, и коллекции друг друга всё больше росли.

Однажды я решил пополнить свой набор зверушек, но у всех ребят были карточки, которые уже были в моей коллекции. Мне сказали, что у Коли есть то, что мне нужно. Конечно, изначально эта была плохая идея, но ведь я уже сильный (какое заблуждение), годами стал старше, и всё такое, поэтому я решился на игру с Колей. Он жил в одном из соседних многоэтажных домов на третьем этаже. Я был с Мишей. Мы зашли во второй подъезд, который был тем самым. Поднимаясь по лестнице, я думал лишь о новых покемонах, а страх меня вовсе не тревожил. Ступеньки пахли свежей пылью, потому что кто-то из жильцов прыснул на них водой с помощью веника. Когда мы поднялись на сорок пятую ступеньку, я попросил Мишу меня подсадить, так как никто из нас не дотягивался до звонка. Дверь открылась, и из неё запахло какой-то смесью из домашнего обеда, людей и шерстяных свитеров. Вышел Коля со своими карточками. Я достал свои. Мы присели на ступеньки, договорились о покемонах, на которые будем играть, и положили свои ставки на бетонную плиту, отполированную временем до блеска. Игра началась. Нужно было сложить руки домиком, скрестив между собой, и ударить по карточкам. Воздушные массы подбрасывали эту кучу вверх, переворачивая некоторых покемонов брюхом вверх и рубашкой вниз. Если у соперника перевернулось большее количество карточек, то я должен был заложить карточки обоих в одну кучу, а тот, у кого выпало больше, хлопал по ним первым. Выбивать карточки можно было как одной, так и двумя руками. Мы несколько раз обменялись одинаковым количеством выбитых карточек, пока Коля не выбил на одну больше. Он сразу же сказал: "Закладывай!". Я сложил всё в одну кучу. Первым же ударом Коля выбил все карточки. Я был растерян. В один миг я проиграл всё, что у меня было. Всё, что я откладывал, для того, чтобы выиграть новых покемонов. Теперь у меня не осталось ничего, так как из своей коллекции я брать не мог. Это был крах. Я не знал, как мне жить дальше, ведь повторных карточек у меня не было, а покупать новые было не на что. Да, действительно я тогда воспринял всё это всерьёз, принял близко к сердцу, ведь в детстве нам такие вещи переживать очень сложно. Это гораздо серьёзнее, чем например, перелом руки, ведь дети никогда не переживают за своё здоровье, а за потерю карточек попереживать стоит, ведь это тогда была вся наша жизнь, потому что жили мы одним днём. Все эти мысли прошли в одну секунду, всё было очень быстро. После того, как всё это прошло через меня, я стал негодовать. Ведь я видел, как Коля подцепил карточки большим пальцем, когда их выбивал, что делать было категорически запрещено. В ответ на мои негодования, Коля лишь усмехнулся, закрыл за собой дверь, забрав с собой весь запах, который исходил из его квартиры, и ушёл, оставив меня без всего.

Миша не мог понять моих переживаний. Он говорил мне, что все эти карточки всего лишь временное увлечение, которое скоро пройдёт, а моё эмоциональное потрясение оставит след на всю жизнь, который потом даст о себе знать, причём не с лучшей стороны. Он говорил, что привязанность к определённым вещам не приводит нас ни к чему хорошему. Привязываясь к чему-то, мы даём власть над собой тому предмету, к которому привязались. Он не щадит нас, тянет к себе в трясину, выхода из которой просто не найти. Мы погружаемся в эти сыпучие пески, поклоняясь предметам, в которых нет по сути ничего, чему можно поклоняться с достоинством. Всё, к чему мы привязаны, скручивает нас, не давая освободиться. Мы становимся пленниками самих себя, не понимая этого. Лишь полное равнодушие, любовь без привязанности и суеты делает всех нас абсолютно свободными. Надо относиться к этим карточкам, как к игре, в которой приятно как выигрывать, так и проигрывать. Ведь игра интересна процессом, участием, а выигрыш лишь дополнительный бонус к уже полученному удовольствию от игры.

Я собрал около ста покемонов. До полной коллекции мне не хватало всего с десяток карточек, но после слов Миши я перестал их собирать. Одного урока мне было недостаточно. Я стал собирать фишки. А конкретнее, коллекцию серии "POG".

Фишки появлялись у меня сами по себе, волшебным образом, потому что я никогда их не покупал. Были какие-то наборы, но проще было выменять что нибудь на дюжину фишек, а уже потом, выигрывая, увеличивать их число. Многие находились на улице, многие просто давали даром, а многие и выигрывал. Пог – это какая-то непонятная зверушка, по типу чебурашки, который тоже, непонятно откуда взялся и не понятно, кто он вообще. На фишках изображались всяческие действия с этими зверушками, что было весьма интересно. Были, кстати, помимо картонных, фишки пластмассовые (тонкие и толстые. толстые назывались битками). Битки ценились вдвойне, хотя они мне никогда не нравились. Смысл игры в фишки был аналогичным карточкам, только вместо кучки образовывалась башня, которую били о землю, взяв тремя пальцами (теми же, кстати, которыми крестятся). Видев каждый день недовольное лицо Миши, я перестал играть вовсе, собрав к тому моменту около ста штук Погов, несколько десятков фишек с покемонами (которые всё никак не выходили из моды, но мне уже были не интересны, к тому же фишки покемонов ценности никогда и не представляли), серии из игры "Street Fighter" и "МК", а также очень много прочих фишек, включая фишки с различными диснеевскими мультфильмами, рейнджерами, Каспером и т.д.

Часть третья. Первое путешествие после долгого перерыва с кит-катом.

В этот раз мы с Мишей (ну а с кем ещё?) решили, что наше путешествие будет полностью конфиденциальным, поэтому, собирая рюкзаки, мы следили за тем, чтобы за нами не было хвоста, как в прошлый раз. Мы снарядили рюкзаки всем необходимым, взяли ножи, тушенку (которую стянули дома, ибо купить её не было возможности), и прочий хлам, который с помощью нашего воображения превращался в нужные вещи. Всё было готово, и мы отправились в путь. Погода была вполне приемлимой для нашего путешествия. Когда мы прошли мимо своих домов, увидели тропинку, которая шла вдоль огородов рядом с бетонным забором. На заборе росли дикие огурцы. Не знаю, может быть, оригинальное название у них совсем другое, но мы называли их именно так. Это были овальные огурчики с шипами, которые лопались с забавным звуком, когда их кидали об асфальт. Внутри была жидкость, которой был пропитан асфальт возле наших домов, так как бомбочки из диких огурцов взрывались там в огромном количестве. В конце забора виднелась асфальтированная площадка, к которой мы и направились. Забор возле площадки огораживал территорию завода. Того же завода, возле которого в прошлый раз нас обнаружил Коля, только с другой стороны. Забор был старым и пожелтевшим, в нём было несколько дыр, которые были залатаны кусками ржавой стали, поэтому попасть через забор таким образом было невозможно. В одном месте к забору стоял железный упор, похожий на кусок рельсы (возможно, это он и был). Нам повезло, ведь именно в том месте, над упором, колючая проволока, тянувшаяся по всей территории ограждения, была повреждена, и это дало нам шанс на то, что мы сможем попасть в запрещённое место. От конца упора до края забора было около полутора метра, поэтому надо было что-то придумать для того, чтобы мы, с нашим ростом, могли через этот забор перелезть. Недолго думая, мы взяли доску, которая лежала себе спокойно на асфальте (не понятно, каким образом подобные вещи оказываются в таких местах, для меня это всегда было загадкой), поставили её вертикально на упор, и по ней вскарабкались на забор. Высота, с которой нам предстояло спрыгнуть, была немного устрашающей, но уверенность, отсутствие страха и желание изведать всё неизведанное, помогли нам пройти через это испытание. Трава была мягкой, поэтому приземление было соответствующим, даже лучше, чем у космонавтов. Осмотревшись, мы увидели кучку металлолома, бетонное цилиндрическое кольцо (может даже и не одно), а также утоптанную площадку, свободную от травы. Поодаль начиналась непосредственно территория завода. Мы же были на окраине. На территории завода росли красные цветы (откуда же я знаю какие, ведь я не девочка, чтобы всё это знать, но сейчас могу сказать, что это могли быть тюльпаны). Рядом с клумбой стояла будка, похожая на будку милиции (не уверен, что это была она, потому что не понимаю, зачем на территории завода милиция). Вероятно, она стояла лишь для того, чтобы отпугивать таких, как мы. Вокруг царила тишина, лишь шум завода вторгался в это пространство. Эта тишина только нагнетала и без того беспокойные чувства, которыми, в эти минуты, я был переполнен. Мы, шаг за шагом, пробирались всё ближе, боясь, что в любую секунду нас могут заметить, но, вероятно, больше всего мы боялись не тех, кто нас заметит, а своих родителей, которые узнают об этом из уст заметившего и тут же побьют нас (ну меня уж точно). Миша не говорил ни слова, но его лицо могло сказать за него гораздо больше. Он явно чувствовал себя уверенней, чем я, а лицо его было настолько заинтересованным, что, кажется, не было никакого страха, поэтому я держался за ним. Когда мы подошли к утоптаной площадке, то увидели две будки, внутрь которых заглядывали цепи. Собаки. Этого мы ожидать не могли. Сразу же пропало желание к дальнейшим исследованиям этого места. Мы на чужой территории. Собаки порвут нас, стоит только им нас услышать. Шаг за шагом мы отступали, стараясь не произнести и звука, но злой рок решил над нами пошутить. Я наступил на сухую ветку и вдруг цепи зашуршали. Поднялся лай, а мы бросились бежать. Никто не знал, насколько длинные цепи у этих собак, поэтому до забора мы бежали не оглядываясь. Забраться обратно было невозможно. Этого мы не продумали. Собаки, кажется, были уже в метре от нас, а мы бегали, как угорелые, пытаясь найти место, в котором можно было спрятаться от собак, к тому же, лай повысил шансы на то, что нас обнаружат и люди, поэтому страх увеличился. Мозг в такие моменты работает только инстинктами, поэтому очень быстро нашлось решение для выживания. Мы со скоростью света взобрались на кучку металлолома, а с неё перепрыгнули на цилиндрическое бетонное кольцо, и потом спрыгнули вниз. Под нами была круглая площадка с зелёной травой, а вокруг нас только бетонные стены. Адреналина выбросилось столько, что его остатки ещё бегали по организму, отдавая каким-то приятным послевкусием, ощущением победы. Через несколько минут собаки стихли, а мы наконец-то почувствовали себя защищёнными. Солнце немного опустилось относительно того момента, когда мы только проникли сюда, но на улице ничуть не стемнело, хотя в нашей бетонной крепости стало меньше солнечного света.

Надо было выбираться оттуда, но это было не так просто. Спасло нас только то, что это бетонное кольцо начинало разрушаться от старости, и на нём образовались мелкие ямки, как будто нашлась крыса, которая ест бетон, и она немного пообедала им. Один бы я оттуда не выбрался. Всё это благодаря Мише, потому что это он помог мне преодолеть эту бетонную стену. Я вставил носок в одну из дырок, держась пальцами за другие, которые были повыше, затем, подтянувшись, я залез на край кольца. Я так же помог Мише залезть наверх. Когда мы оказались внизу, – поняли, что находимся совсем не там, откуда бежали. Это был город, а если точнее, то его окраина. Мы оказались в берёзовой роще, которая росла недалеко от города. К городу шла дорога, но не асфальтированная. Вокруг не было ни души. Кроме растерянности, мы ничего не чувствовали. Бояться было нечего, а интерес к неизведанному повёл нас дальше. Дорога скучала, потому что была окружена степью. Видимо наше появление её порадовало, ведь, судя по тому, как она заросла, пользовались ею не часто. Мы подошли к городу. Арка, служившая городскими воротами, веяла стариной, нам даже показалось, что мы попали в прошлое. Так это было, или нет, понять было сложно, поэтому мы отбросили подобные мысли и пошли дальше. Улицы были пусты. Всё это походило на испанскую сиесту, так как, несмотря на отсутствие людей на улице, всё же создавалось впечатление оживлённого города. Вдруг тишину нарушил небольшой синий фургон, который гнался за бездомными. Нам это показалось странным, и мы спрятались за угол здания, чтобы посмотреть, чем всё закончится. Из кабины фургона высунулся аркан, который накинули на первого бездомного, а затем другой аркан на второго. Фургон остановился. Из него вышли два огромных пса с человеческий рост, которые ходили на двух конечностях, как люди. Мы с Мишей широко открыли глаза и рот, потеряв дар речи и вообще всю голову. А псы, как ни в чём не бывало, забрали двух бездомных в свой фургон и куда-то повезли. Удивление наше было огромным, но подробно об этом рассказывать я не буду. Мы поняли, что в этом городе творится что-то неладное. Город стал потихоньку оживать. Мы увидели, как запряжённая людьми карета, каталась по городу, с лошадьми на своём борту, как кошки и собаки выгуливали людей на поводке, поедая Чаппи со вкусом человечины, при этом бросая кости прямо на асфальт, мимо урн. Всё это вызвало у нас шок, и мы решили, что не стоит появляться на виду. Мы надели капюшоны, и ушли вглубь, во дворы города, который, к сведению, был небольшим (ведь в нём не было домов, выше трёх этажей). Дворы были грязными и вонючими. Повсюду валялся мусор, видно, что урны не чистились больше недели. Возле одной из урн мы увидели ещё одного бездомного, который вылезал из большой пластмассовой штуки, похожую на крысиную ловушку, и что-то ел. Мы подбежали к нему и спросили: "Что здесь происходит?". Бездомный ничего не ответил, а только пропищал, как пищат собаки, когда им наступают на ногу. Через несколько секунд он упал замертво. Мы впервые видели мёртвого человека. В школе нас учили, что в подобных случаях надо звонить в скорую, или в милицию, но в этом городе всё было иначе, поэтому куда звонить и что делать мы не догадывались. Вдруг заскрипела дверь чёрного хода, относящаяся, по-видимому, к кафе, главный вход которого располагался на проспекте. Естественно, мы спрятались, потому что теперь мы боялись абсолютно всех в этом странном городе. Из двери вышла крыса, опять же, с человеческий рост (к слову, здесь все животные походили на людей и были с человеческий рост, так что больше я это повторять не буду). На ней был белый фартук и белая шляпа. Видимо это был (или была, кто их, крыс, разберёт) работник кухни. Крыса подошла к урне и выкинула что-то, похожее на фарш. Она посмотрела на мёртвого бездомного, и со словами: "Задолбали эти люди" подняла его и так же бросила в урну. Когда она зашла обратно, мы бросились бежать, хоть и не знали куда. Уже начинало темнеть и холодать, но мы об этом не думали. Наши мысли были заняты лишь тем, как отсюда выбраться. Короткими перебежками, через дворы мы подобрались к той арке, через которую вошли, но ворота в ней были закрыты. Видимо на ночь их закрывают, непонятно зачем. Мы поняли, что другого выхода нам не найти, потому что искать его было опасно. Наше решение было глупым, но в то же время, единственным, поэтому мы решили остаться на ночь в городе, а днём, во время очередной сиесты, свалить оттуда. Мы нашли лестницу, которая вела на крышу. Там будет безопаснее всего переночевать, подумали мы. Так и сделали. Залезли наверх, укрылись пустыми коробками, и легли спать, с желанием, что всё это сон, и утром мы проснёмся у себя дома, в тёплой постели.

Но утром ничего не изменилось. Мы проснулись на крыше. Ночью было очень холодно, но даже если было бы тепло, мы бы всё равно не выспались, потому что нам было страшно. Я решил посмотреть сверху на улицу, чтобы понять обстановку. Подошёл к краю крыши, взялся руками за железное ограждение, и смотрел, что происходит. Первые этажи домов были заняты торговыми площадями. Помимо всего прочего, меня поразили два места. Первое называлось челомагазин, в котором находились клетки с людьми разных рас, размеров и национальностей. Разные звери заходили туда, и выбирали себе подходящих людей. Видно было, что те звери очень любили людей, и относились к ним хорошо. Кроме клеток с людьми, внутри так же имелось всё необходимое для этих людей, включая поводки (в том числе с железными шипами для агрессивных), игрушки, одежду и прочее. На кассе стоял огромный хомяк, который что-то грыз. Неподалёку от этого магазина находилось то, что меня так же потрясло. Это была лавка мясника. Огромный свин стоял за прилавком, в белом фартуке и с большим ножом в руках. На прилавке лежало человеческое мясо, порубленное на определённые части. То ли для вида, то ли вместе со всем остальным лежала обожжённая человеческая голова. Чуть дальше, через дорогу слева виднелась рекламная надпись: "Приведи человека на кострацию, и получи прививки в подарок". Практически рядом с лавкой мясника пёс играл на гитаре, а рядом с ним лежал человек, которого пёс подкармливал. Всё это было жутким зрелищем. Звери стали потихоньку стягиваться по домам, а мы с Мишей уже были готовы к побегу. Нам нужно было пробежать около ста метров, чтобы выбежать через арку. Мы слезли с лестницы и побежали в сторону арки. Быстрее, чем тогда я в жизни не бегал, но это мне не помогло. Из припаркованного фургона выбежали псы и перекрыли нам дорогу. Они набросили на нас арканы и стянули их. Всё произошло очень быстро, да так, что мы не успели среагировать. Нас заволокли в фургон и куда-то повезли. Через несколько минут двери открылись, и нас взяли под руки. Сопротивляться было бесполезно, так как с этими псами мы бы ни за что в жизни не справились. Нас оттащили в здание, в котором находился человечий приют. Приют, конечно, это мягко сказано. Это была настоящая тюрьма с клетками, вонью и постоянно воющими людьми. Нас посадили вместе в одну клетку. Дали миску с пищевыми отходами и закрыли дверь. В качестве охраны на посту сидел пёс в синем комбинезоне, кепке и белой футболке под низом. Он сидел на кресле, полулёжа, и читал газету, а позади него висели мониторы, которые показывали, что происходит в клетках. Помимо этих, рядом был ещё один монитор, но он не показывал изображение с камер, а был обычным телевизором. По телевизору шла документальная передача, в которой рассказывали о производстве консервов. Кот-репортёр ходил по цеху и показывал цикл производства. Я видел, как людей подвешивают на крюках, обрабатывают чем-то, затем рубят на мелкие части, прессуют и укладывают в консервные банки. Я вспомнил, что в рюкзаке осталась банка тушёнки (рюкзак почему-то у меня не забрали). Я был очень голоден, но боялся, что банку увидят и нас убьют. К тому же, после просмотра той документалки, есть мясо было противно, поэтому я отложил эту идею на потом. Телевизор был единственным развлечением для нас, но развлечение это было сомнительное. По каналу "Хантер" показывали антилоп, которые ездили на джипе и отстреливали людей из винтовок, а потом показали и их коллекцию человеческих голов на стене. Так же была ещё одна документалка, в которой показывали, как из человеческой кожи делали одежду и обувь. На медицинском канале мы видели опыты над людьми, которые проделывали с целью открытия новых лекарств. Было лишь несколько хороших кадров, где звери играли с людьми, а у людей были довольные лица. Прошёл день, близилась ночь. Несколько попыток заговорить с кем-нибудь из соседних камер закончились провалом. Мы поняли, что люди здесь совсем не говорят, поэтому окончательно бросили эту затею. Голод съедал нас изнутри, но пищевые отходы, которые были в нашей миске, своим видом помогли нам полностью потерять аппетит. Консервы, которые были в моём рюкзаке, соблазняли нас всё больше, но возможности их съесть не представилось. Волшебным образом наступило утро, а мы проснулись. Оказывается, мы смогли уснуть (вероятно, прошлая ночь без сна дала о себе знать). Дверь в нашу камеру была открыта, в телевизоре мелькал канал "Пиплплэнет", а над нами стоял огромный пёс с дубинкой. Мой рюкзак пропал, видимо они всё знают. Пёс сказал, что мы поедем на консервный завод, чтобы посмотреть, как тушёнку делают из таких, как мы. Нас погрузили в тот же фургон, который нас сюда привозил, и повезли на завод. На пропускном пункте машина остановилась, пёс сообщил цель нашего визита, и мы поехали дальше. Возле входа в производственный цех нас встретил баран в тёмно-синем костюме. Видимо это был один из начальников. Из разговора с псом мы поняли, что идеально подходим барану в качестве сторожевых людей, и что экскурсия отменяется. Баран приказал надеть на нас ошейники с цепями, а цепь прикрепить к будкам, которые предназначались для нас. После того, как нас заковали, мы стали похожи на сторожевых псов, только люди. Ситуация была безвыходной. У нас не было ни сил, ни настроения. Мы залезли в свои будки и лежали там, смирившись со своей судьбой. Вдруг Миша услышал хруст ветки. Когда мы вылезли из своих нор, то увидели двух мальчиков, лет десяти. Они испугались и стали убегать от нас. Мы понимали, что, возможно, это наш последний шанс пообщаться с людьми и побежали за ними. Мальчики спрятались в бетонном сооружении, которое было недалеко от наших будок. Цепь позволяла залезть за ними. Мы встали на какие-то железяки, похожие на детали вентиляции, или станков, а с них перебрались в бетонный цилиндр. Спрыгнув вниз, мы потеряли сознание, то ли от сильного ушиба, то ли от голода. Когда мы очнулись, цепей на нас не оказалось. Мы быстро выбрались из этого бетонного кольца и поняли, что мы у себя дома, в нашем селе. По выступам в заборе мы забрались наверх. Спрыгнув, мы оказались на бетонной площадке, с которой всё и началось. Через тропинку, которая шла через огороды, мы побежали домой. Когда я оказался дома, то закрыл дверь своей комнаты, перелез за диван и лежал там, накрывшись одеялом. Это было ужасное путешествие, которое заставило меня задуматься о некоторых вещах (очевидно же о каких). После этого мы на время прекратили путешествовать. И есть консервы…

Часть четвёртая. Сегамегадрайв.

Я всегда себе хотел игровую приставку, но очевидно, что её у меня не было. Денди прошла не только мимо меня, но и мимо некоторых соседских ребят, а вот сега имела гораздо большую аудиторию. Сега была не простой игрушкой, а мечтой всех и вся. В моих мыслях мечтой она так и осталась, потому что родители мне её так и не купили, даже тогда, когда цена на неё упала, и стоила она не дороже похода к парикмахеру. Кто знает, может это было и к лучшему, потому что играли все целыми днями, таким образом, портив зрение. Но вы же не думаете, что я совсем не играл в сегу. Конечно же, я ходил в гости к тем, у кого она была. Соблазн поиграть был настолько большим, что я даже ходил к Коле.

Сега была разной. Чёрной и серой, с клавиатурой и без, с подключаемыми пушками, миниатюрной, и так далее, но самой популярной была чёрная приставка сега мега драйв. В версии подороже было больше бит, но я так и не понял, в чём разница. В общем, это была идеальная игрушка для нас. Я несколько раз прогуливал уроки, сидя у кого-нибудь, и, играя вдвоём, друг против друга. У сеги были джойстики с буквами: a,b,c,x,y,z. Конечно, так же были стрелочки, кнопка старта и сброса. Оригинальные джойстики долго не выходили из строя, а вот поддельные китайские служили недолго. Я не могу рассказать про джойстики, так сказать, из первых уст, потому что сеги у меня не было, как вы знаете, поэтому рассказываю то, о чём со мной делились знакомые. У Миши сеги не было, к сожалению, иначе я бы сутками зависал у него. Так вот, джойстики. О них всё. Был ещё блок, который постоянно нагревался до такого состояния, что на нём можно было сушить носки. Этот блок смекалистые родители прятали подальше, когда уходили на работу, но поисковые отряды, в которых я часто был одним из членов, быстро отыскивали этот клад. В сегу включали картриджи с играми. Игр было очень много, но самыми яркими представителями были: Мортал Комбат (если компания сега, и не только она, подаст на меня в суд за то, что я использую их бренд, мне придётся поменять многие названия здесь, что я делать совершенно не желаю, поэтому простите меня за всё, дайте книгу дописать, пожалуйста), Рад Раш, Черепашки ниндзя, Комикс зон, и другие. Больше всего были стёрты контакты от частого использования у картриджа Мортал Комбат. Эти драки я не забуду никогда. Играл я чаще всего за Сабзиро, потому что внешне он очень круто выглядел, но разумнее было играть за Нуб Сайбота, или Скорпиона. Стрелочка вниз, затем вперёд, затем буква а, и вот, противник заморожен. Затем, как правило, делались апперкоты снизу, потому что они отнимали много здоровья. Так я побеждал. Это случалось редко, потому что хозяева приставки целыми днями тренировались, а я мог только ждать, когда мне уже кто-нибудь даст поиграть. Однажды я пошёл вместе с Мишей к Коле, потому что он был единственным, кто мог в тот день пригласить к себе гостей. Когда мы поднялись на сорок пятую ступеньку, Коля уже нас ждал с приоткрытой дверью. В такие моменты я боялся сделать что-нибудь не так, ведь за любую глупость я мог получить удар по голове, и не от какого-нибудь Джакса в МК, а от Коли, самым настоящим кулаком. Мы сели на пол, а если быть точнее, то на ковёр. Практически в каждой квартире был ковёр, они ещё были тогда в моде. Коля дал мне джойстик, что похуже, и мы принялись играть. Я выбрал своего ледяного ниндзя, а Коля взял красного робота Сайракса. Я не знал никаких крутых комбинаций у своего персонажа, поэтому использовал только одну коронку (коронный удар), – заморозку. Таким образом, я обездвиживал робота и убивал его. После того, как я выиграл все раунды, Коля разозлился. Он сказал, что играть так, как играю я, – неинтересно. Может, это так и было, я увлёкся, и не мог больше ни о чём думать, кроме как о победе в этой схватке. Наверное, с помощью своего персонажа я хотел отыграться за свою реальную жизнь, в которой Коля меня постоянно избивал. В следующей схватке Коля взял Нуба Сайбота, потом Скорпиона, и просто уничтожил меня своим знанием коронных ударов. Я проиграл тогда, и затем больше не выигрывал. Через пару часов настала пора уходить. Я был рад тому, что ушёл от Коли целым и невредимым, а Миша почему-то был недоволен. После того, как мы спустились на первый этаж, он сказал мне следующее:

– Твоя реальная жизнь не может быть связана с виртуальным миром. Я видел, как ты злостно улыбался, когда выигрывал у Коли. В мести нет ничего хорошего, даже в виртуальной. Если в жизни каждого человека найдётся место для мести, то представь, сколько будет ссор, которые будут заканчиваться трагично. Это подогреет в народе агрессивное настроение, которое никогда ни к чему хорошему не приводило. Ещё ни один агрессор не сделал жизнь людей лучше. Ситуация с местью ясна. Если её много, то в этом нет ничего хорошего. Что же с прощением? Не будь его, мы бы давно поубивали друг друга из-за какой-нибудь ерунды. Скорее всего, прощение – правильный путь, но для баланса, и для того, чтобы всегда был пример того, как делать нельзя, месть тоже необходима. Она всегда будет, потому что люди не меняются, только быть тебе мстителем, или простить, – выбор нелёгкий. Месть, словно русалка, манит к себе, желает справедливости, равновесия, чтобы всем досталось по заслугам. Но эта русалка, в конце концов, утащит тебя под воду, где места прощению уже не будет, и ты станешь самым настоящим мстителем, но не мстителем-супергероем, а лишь антигероем, который подпитывает русалок своими поступками. Наша жизнь не виртуальна. Если виртуальная жизнь и существует, то мы не являемся её частью. Мы части своей, реальной жизни, а в ней не существует персонажей, которые не будут отвечать за последствия своих поступков. Здесь все мы заложники законов, которые появились сами собой, когда люди поняли, что верно, а что нет. И в этом нет ничего плохого. Это моральные законы, против которых идти стоит лишь в исключительных случаях. Другое дело законы государств, которые вызывают спор. Не следует жить в этом мире по виртуальным законам, которые допустимы в игре, но в реальном мире им нет места. Если бы мы посмотрели виртуальный мир изнутри, то, возможно, некоторые взгляды я бы пересмотрел, но, к сожалению, сделать это мы не можем.

У меня возникла мысленная дилемма. В целом, я поддерживал Мишу, но так же и не понимал, почему нельзя отыграться в виртуальной реальности, когда в жизни постигал только горечь поражений. Ведь виртуальность не реальна, и то, что существует там, не существует здесь и наоборот. После этого случая, я больше не ходил к Коле играть в сегу, а может быть и вообще перестал в неё играть. Об этом знает только Сабзиро, который всегда был со мной в моём виртуальном мире.

Часть пятая. Виртуальная реальность.

Мы с Мишей сидели перед телевизором у меня дома. Естественно, моих прекрасных родителей не было, потому что я старался звать в гости только тогда, когда был уверен, что орать на меня никто не будет, а при отсутствии родителей, вероятность этого была очень большой. Телевизор был встроен в стенку. Нет, не в ту, которая из бетона, а в ту, которая из опилок и шпона. Эта стенка была ещё советских времён, как и девяносто процентов того, что было у нас в квартире, ведь Советский союз распался не так давно, а мебель не так быстро ломается, чтобы менять её на что-то новое, тем более это было ни к чему, потому что финансы не позволяли (такие они, плохие ребята, эти финансы). Так вот, эта стенка была с множеством всяческих шкафчиков и полок, две двери были со стеклянными вставками, через которые было видно чайный сервиз, который хранился там только для красоты, потому что им никто никогда не пользовался. Были так же и книги, которые были неотъемлимой частью интерьера советской эпохи. Телевизор был толстым, и напоминал барсука. Назывался он "Золотая звезда". Качество картинки, диагональ и прочие функции были нам неинтересны. Гораздо больше нас интересовала встроенная в этот телевизор игра "Тетрис". Как выглядит эта игра, я даже рассказывать не буду, а если вы этого не знаете, то вам должно быть стыдно, и вообще, что вы тут тогда делаете? Сеги, как вы помните, у меня не было, а Тетрис был вполне себе доброй игрой без злых помыслов. Он научил меня тому, что если делать всё правильно, то все твои проблемы исчезнут, а если ошибаться, то они будут накапливаться и, в конце концов, приведут тебя к гейм оверу. Так же эта игра научила меня думать наперёд, выстраивать стратегию, быстро думать в сложных ситуациях и продлевать срок службы пальчиковых батареек, потому что пульт (или, как говорил один мой знакомый, дистанционка) часто подводил, и приходилось доставать батерейки, кусать их, и вставлять обратно. Первый уровень был лёгким. Не было ничего, кроме прямоугольного поля с, падающими рандомно, блоками. А вот второй уровень был посложнее. Мы проходили его по очереди, но всегда проигрывали, потому что ромб, который был теперь внизу прямоугольного игрового поля, мешал выстроить идеальную линию внизу, некое подобие фундамента. Мы играли в Тетрис с самого утра, потому что были очередные выходные в школе, которые совпадали с рабочими днями у родителей. После нескольких часов игры, попытки пройти второй уровень, изрядно поднадоели, но мы не сдавались. Каждый раз мы предлагали друг другу всё новые решения, и вот, во время очередной попытки, я решил, что точно пройду этот проклятый уровень. Я словно стал одним целым с этой игрой, а когда ромб стал испаряться, вместе с накопленными блоками, уровень был завершён. Радости нашей не было предела, но когда мы очнулись, когда пелена нашего успеха растворилась, мы поняли, что комната вокруг нас уже не комната, а огромные цветные блоки, выстроенные по плану моей квартиры. Сначала мы посчитали это за галлюцинации, потому что крыша съехать может у любого, кто будет играть в Тетрис столько же часов, сколько и мы, но потом поняли, что это очередное наше путешествие, к которому мы не были готовы. Быть может, мы бы больше не собрались в новый поход после того случая с собаками, но, видимо, такие походы нам необходимы, если судьба нас постоянно в них втягивает.

Так, как мы поняли, что это всего лишь новое путешествие, страха в наших глазах не было. Было лишь приятное ощущение неизведанного. Миша был рад тому, что виртуальный мир существует, а я тому, что за нами никто не следил. Мы опасались лишь того, что не взяли с собой рюкзаков, а в кармане был только фонарь и пульт от телевизора. Надо было найти выход из этого лабиринта. Хоть он и был точной копией моей квартиры, но была абсолютная темнота, и свет исходил только от цветных блоков тетриса, которые являлись стенами этой виртуальной квартиры. Знаете, как бывает в фильмах про виртуальную реальность, когда герои попали туда и стали такими же пиксельными? Так вот, с нами такого не случилось. Мы были обычными трёхмерными людьми из плоти, что было даже немного обидно, ведь можно было бы попрыгать, как Марио, или подраться, как Люкэн. Мы стали искать выход, опираясь на стены, но когда мы на них опирались, то отскакивали от них, как в Арканоиде, и блоки стали разрушаться. Вероятно, это был следующий уровень нашего тетриса. Возник вопрос, надо ли нам проходить его, или наоборот, оставить всё, как есть. Первый вариант был проще, потому что после первого касания стены, мы уже не могли остановиться, и, только и делали, что разрушали блоки. К выходу таким образом было не подобраться, если только попробовать поймать бонус. Я сейчас это спокойно говорю, но вы просто не представляете, как нас бросало из стороны в сторону от этих блоков. Попробуйте представить себе планировку квартиры, вид сверху, вместо стен – цветные блоки из тетриса, вместо шарика из Арканоида – мы, а ползунок, который передвигается внизу в Арканоиде и вовсе отсутствовал, поэтому нам было ещё сложнее уничтожить все оставшиеся блоки. Был страх того, что если мы разобьём все блоки, то ничего дальше не случится, и мы застрянем в этом уровне навсегда, но вдруг из стены в коридоре выпал бонус, который я поймал. Он дал нам возможность остановиться. Мы подошли к входной двери, в надежде, что она будет и выходной. Дверь была заперта. Очевидно, что придётся проходить уровень до конца. Мы старались не касаться стен без блоков, подходили к блокам и били их кулаками. Они пропадали. Когда вся квартира была очищена от этого тетрисного мусора, в мгновение ока (так красивее звучит. на самом деле мы спустились по лестнице) мы очутились в каком-то мегаполисе. Он был похож на современный Сингапур. В воздухе было много дорог, по которым ездили (а если быть точнее, то парили, потому что машины были на магнитной подушке) машины, похожие на капсулы. Это был суперсовременный город с небоскрёбами, воздушными дорогами и бешеным движением. Никаких зверей в этом городе не было, что уже нас обрадовало, но люди вели себя как-то странно. Их движения были похожи на движения роботов по определённой траектории. Но самое странное, то, что сразу бросилось в глаза, так это то, что нет никакого шума вообще. Люди в людных местах не шумели, транспорт тоже был абсолютно бесшумным, а заводов, или фабрик, которые могли издавать шум, мы и вовсе не увидели.

Мы решили прогуляться, потому что не видели ничего опасного в этом городе. Всё в нём было идеально. Было забавно видеть, что на земле нет ни одной машины, – одни только пешеходы. Идеальные по чистоте тротуары, ровные клумбы с цветами, никакой рекламы – всё это непременно радовало глаз. Но, как мы знаем, ничего идеального не существует, и мы решили отыскать в этом стоге сена иглу. Через несколько кварталов мы увидели скопление людей. Очередь тянулась в какой-то бар в китайском стиле. Нам стало интересно, почему там собралось столько народу, но спросить у кого-нибудь мы постеснялись, а заходить в бар детям было запрещено, да и подозрительно. Естественно, детское любопытство победило разум, и мы решили найти другой вход, или что-нибудь подобное. Уже вечерело, поэтому остаться незамеченными было намного легче, чем несколько минут назад. Мы обошли бар, и увидели окно, через которое можно было увидеть, что происходит внутри. Проблема, как всегда была в том, что наш маленький рост не позволял это сделать, как будто подобные вещи, вроде окон, специально были созданы в не доступном для детей месте. Позади бара проходили строительные работы, здание обросло строительными лесами, и быть может, полями, я не проверял. Нам было достаточно того, что в районе этих работ стояла стремянка, полностью белая от побелки и краски. Супергеройская сила помогла нам дотащить её до стены бара, далее дело нехитрое – залезть на стремянку вдвоём, потому что передать словами всё, что происходит, в нашем возрасте было очень трудно. После того, как мы оседлали этого ступенчатого коня, окно, и всё, что происходит за ним, стало доступно нашим глазам. А происходило там нечто невероятное. Зрители собрались вокруг ринга, на котором дрались двое бойцов, причём они были в костюмах Сабзиро и Скорпиона. Обстановка была нам знакомой. Мы подумали, что всё это было чем-то вроде театральной постановки, и с удовольствием лицезрели это представление. Драка происходила в обычном режиме, пока Сабзиро не заморозил Скорпиона, когда тот был в воздухе. Ну, подумали мы, раз это театральная постановка, значит Скорпион подвешен на тросе, и это всего лишь трюк. После трёх раундов Скорпион одержал победу и сделал, так называемое, фаталити. Назвать это театральным трюком было сложно, потому что Сабзиро лежал на полу в луже крови и без головы. Люди стали расходиться, но мы не отрывали глаз от Сабзиро. Через некоторое время он встал, вставил голову обратно и ушёл куда-то в глубину бара. Интерес и страх, который его сопровождал, пропали, так как Сабзиро был разоблачён.