Золотой запас Колобка. Товарищество Добрых Некромантов представляет

Если бы сейчас в городке проснулся хоть один обыватель, а ещё и догадался выглянуть в окно с биноклем, то увидел бы три уходящие из города фигуры. Они уже были далеко, казались маленькими, но их ещё можно было различить и узнать.

Слева шёл кот Бегемот. Справа шёл кот Базилио. А между ними шёл человек в хитоне. Тихим голосом, слегка жестикулируя, он что-то рассказывал. Уши котов стояли торчком, хвосты безвольно висели сзади – коты внимали словам Учителя про Блистающий мир.

С высокой горы их провожали взглядами Воланд и ставшая от горя ведьмочкой лиса Алиса.

– Мессир, – бормотала Алиса, – ведь как родного! Кормила, поила, блох вычёсывала… – Она отвернулась и тихо заскулила.

– Не надо, – сказал Воланд. – Они сами выбрали свой путь. Оттуда никто ещё не возвращался. По крайней мере – целиком.

А Куклачёв уводил котов всё дальше и дальше.

Навстречу 8 Марта

Алёнушка выскочила в сенцы, погрюкала вёдрами. Бадьи надёжнее, зато оцинкованные легче. Прицепила к коромыслу, побежала за молоком.

Погода за ночь переменилась. Не зря солнце красное в тучу садилось, а братец Иванушка рогами упирался, не хотел в стойло идти. А она-то на медовуху думала.

Потеплело. Кисельные берега чавкали под ногами. Вдоль по кромке выпал творожок. А по самой середине, поднявшиеся со дна и раздувшиеся, плыли трупы врагов.

Опять дети без молока к каше! И куда Онищенко смотрит!

Дети уже встали ни свет ни заря, достали из сараюшки мужнины сети и с криками и гиканьем отлавливали утопленников. Самый младший уже понёсся барабанить в дверь, будить отца: «Тятя, тятя!..».

Алёнушка даже чертыхнулась. И этот хорош, не мог запереть сети, как надобно. Она повернулась и пошла к дому – сейчас у неё все получат. Всем даст. Детям – каши, братцу козлу – тех ещё кренделей, чтоб не выступал, мужу – что заслужит.

Вёдра, уловив настроение хозяйки, молча и послушно, без всякого щучьего веления, тихо семенили на пару шагов позади.

Вот дети вырастут, мечтала Алёнушка, выгоню этих козлов, обоих, и буду жить-поживать бабой Ягой, сама по себе. Вот счастье-то!

Вещий Олег и Змея

Не едет без коня телега,

Не ходит воин без кирзы.

Был Год Змеи, когда Олега

Убил укус змеи гюрзы.

А просто до варяг из греки

Он шёл курортным дикарём.

(Ночь, улица, фонарь, аптеки —

Не то в аптеке мы берём!)

Вьетнамки он купил у фавна,

Обул себя – и вот финал!

– А от тебя, Змея, подавно!.. —

Олег воскликнул – и упал.

А что же именно «ПОДАВНО»?

Олега зная, мы о нём

Гадаем: то ли, что исправно

ДАВНО кормил её конём?

Иль ПОДАВИТЬ хотел он змея

Своей самбистскою ногой,

Давно и КМС имея,

И чёрный пояс дорогой?

А может: – ПОДАВИСЬ икрою?.. —

Сидим на тризне у костра,

Друг другу говоря порою:

И на фига змее икра?

На тризне между всяким прочим

Не только пьём, но и поём:

Мол, змейтесь нам кострами, ночи! —

При этом каждый – о своём.

…Стоит курган на кромке брега,

Лишайник словно чешуя,

А на верхушке – герб Олега:

Крутая рюмка и змея.

У москвичей же на иконе

Иначе сочинён финал: