Уголовно-правовое воздействие: понятие, объект, механизм, классификация

Аналогично сущностному критерию воздействия содержательный критерий принудительного лечения носит сложный состав. В нем необходимо выделять медицинский и правовой аспекты. Одна из основных причин отрицания уголовно-правовой природы принудительных мер медицинского характера заключается в преимущественном рассмотрении медицинского и слабой изученности правового аспектов. В специальной литературе либо вообще не указывается на то, что они влекут ограничение лица в правах и свободах, либо данное обстоятельство замечается вскользь

.

Познание медицинского содержания принудительного лечения в рамках уголовного права необходимо для уяснения конкретизированного содержания принуждения, способного обеспечить реализацию определенных медицинских мероприятий. Данное обстоятельство должно определять глубину и достаточность такого познания.

Право при реализации воздействия по пятой форме выполняет прикладную роль. Государственное принуждение направлено в данном случае на обеспечение излечения лиц (улучшение их психического состояния) и предупреждение совершения новых общественно опасных деяний. Соблюдение врачебных рекомендаций, режима, лечебных, диагностических и реабилитационных мероприятий является обязательным.

Обеспечение их выполнения осуществляется как медицинским персоналом, так и сотрудниками органов внутренних дел. Специальная превенция достигается, помимо указанных средств, изоляцией лица в психиатрическом стационаре. Как следствие, исполнение принудительных мер медицинского характера неизбежно ограничивает свободу лица и его личную неприкосновенность

.

Следует согласиться с мнением ряда авторов, высказывающихся о необходимости возвращения в УК РФ принудительного лечения алкоголиков и наркоманов. Принуждение к лечению от алкоголизма и наркомании в настоящее время возможно при наложении судом соответствующей обязанности на условно осужденного по ч. 5 ст. 73 УК РФ

. Прохождение обследования у нарколога, а при необходимости курс лечения от наркомании либо алкоголизма рекомендуется назначать в рамках принудительной меры воспитательного воздействия в виде ограничения досуга и установления особых требований к несовершеннолетнему при совершении преступления в связи с употреблением наркотических средств либо спиртных напитков

. Сложившаяся ситуация не вызывает поддержки.

Думается, статус самостоятельной меры, способной выступать дополнением всех форм принуждения, будет иметь большую практическую значимость. Кроме того, возложение контроля за исполнением данной обязанности на уголовно-исполнительные инспекции нецелесообразно. Последние не обладают необходимыми ресурсами для оценки динамики заболевания и эффективной реализации лечения, чему способствует созданный законом порядок его продления, изменения и прекращения (ст. 102 УК РФ).

Особый статус конфискации позволяет дополнять содержание первых трех обозначенных выше форм принудительным безвозмездным обращением по решению суда в собственность государства указанного законом имущества. Законодатель разрешил первоначальную дискуссию по вопросу о правоприменительном акте, выступающем основой применения данного средства, указанием на реализующий его обвинительный приговор суда (ч. 1 ст. 104

УК РФ).

Вызывает поддержку новое определение правового статуса этого института. Анализ фактических и юридических оснований конфискации позволяет усматривать тождество с мерами уголовно-правового воздействия и массу различий с мерами уголовно-процессуального принуждения. Цели последних, а именно обеспечение установленного порядка уголовного судопроизводства, надлежащего исполнения приговора (ч. 1 ст. 111 УПК РФ), не соответствуют назначению рассматриваемого средства.

Качественное преобразование содержания данной меры исключает интерпретацию воздействия как карательного, так как изымается не все (часть) имущество виновного, а только незаконно приобретенное или незаконно используемое.

Неоднородный характер подлежащего конфискации имущества позволяет выделить три варианта правового воздействия, различающегося по содержанию лишений (ограничений).

Во-первых, лишение лица имущества, полученного в результате совершения преступлений, и доходов от его использования, включая то, во что это имущество и доходы были превращены или преобразованы (п. «а», «б» ч. 1 ст. 104

УК РФ). В данном случае производится изъятие из незаконного владения, что фактически означает приведение виновного в прежнее имущественное положение, которое у него было до совершения преступления. Имеет место так называемое обратное восстановление, или реституция

.

Некоторые авторы отмечают, что при конфискации имущества, полученного в результате преступления, не могут быть реализованы какие-либо правоограничения, поскольку у лица отсутствует право на него

. Отчасти с таким утверждением можно согласиться. Действительно, в этом случае в социально-правовом отношении изъятие имущества естественно, однако оно зачастую нежелательно для недобросовестного приобретателя, фактически осуществляющего права владения, пользования и распоряжения.

Во-вторых, изъятие полученного законным путем имущества, используемого в качестве орудия, оборудования или иных средств совершения преступления (п. «г» ч. 1 ст. 104

УК РФ). Содержание государственного принуждения составляет невосстановимое и невознаградимое лишение лица возможности владеть, пользоваться и распоряжаться частью своего имущества, что серьезно ограничивает права и интересы «прежнего собственника» и исключает повторное использование предмета в противоправных целях

.

В-третьих, конфискация имущества, используемого или предназначенного для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (п. «в» ч. 1 ст. 104

УК РФ). В зависимости от того, какое имущество направлено на финансирование преступной деятельности (собственное либо незаконно приобретенное), этот вариант воздействия конфискации имущества может заключаться в лишении права собственности либо реституции (соответственно).

Можно выделить и особый аспект воздействия конфискации при изъятии имущества, добытого преступным путем и находящегося у недобросовестного приобретателя, лица, принявшего имущество и знавшего (должного знать), что оно получено в результате преступных действий (ч. 3 ст. 104

УК РФ). По правовому содержанию это средство весьма близко к первому варианту воздействия конфискации. Происходит изъятие имущества из чужого незаконного владения. Как отмечает А. Беляев, «то, что лицо должно было знать о преступном происхождении имущества, предполагает его обязанность выяснять в определенных рамках вопрос о происхождении принимаемого имущества, а также невыполнение или ненадлежащее выполнение им этой обязанности»

.

В. Егоров обращает внимание, что слово «переданное» означает любое предоставление имущества в распоряжение иному лицу, в том числе и безвозмездно, и на время. Резонным является предложение автора о расширении рамок применения конфискации имущества, включая изъятие у лиц, добросовестно заблуждавшихся об источнике происхождения имущества, но получивших его безвозмездно на время (хранение, использование) или окончательно (в дар)

.

По фактическому основанию данная норма выбивается из концепции уголовно-правового воздействия, поскольку оказание государственного принуждения происходит в отношении лица, не совершавшего общественно опасного деяния. Несмотря на это, она имеет непосредственное отношение к уголовному праву и вполне обоснованно включена в УК РФ, свидетельствуя о развитии институтов воздействия прикосновенных к преступлению лиц (физических и юридических).

Таким образом, объединяющим фактором различных способов выражения принуждающего влияния государства в ответ на совершение лицом общественно опасного деяния является их элементарное правовое содержание. Уголовно-правовое воздействие состоит из совокупности индивидуально определенных правовых лишений (ограничений). Представляется обоснованным рассматривать данную характеристику в качестве интегративного свойства как отдельных мер уголовно-правового воздействия, так и их системного целого.

Обобщая изложенное, уголовно-правовое воздействие можно определить как целенаправленную активную деятельность государства, заключающуюся в основанном на уголовном законе принуждающем влиянии посредством лишения либо ограничения прав и свобод лица, совершившего общественно опасное деяние.

Мерой уголовно-правового воздействия предлагается считать относительно самостоятельное средство выражения уголовно-правового реагирования на совершение общественно опасного деяния, обладающее индивидуально определенной совокупностью ограничений прав и свобод личности.

Более сложные способы организации государственного принуждения, состоящие из определенного сочетания мер уголовно-правового воздействия, целесообразно именовать формами реализации воздействия.

Для единообразного понимания природы правовых институтов представляется необходимым закрепление в УК РФ дефиниции мер уголовно-правового воздействия, раскрывающей сущностный и содержательный аспекты данного явления. В качестве легального определения можно предложить следующую формулировку: «Мера уголовно-правового воздействия (характера) есть мера государственного принуждения, назначаемая судом лицу, совершившему общественно опасное деяние, и заключающаяся в предусмотренных настоящим Кодексом лишении или ограничении прав и свобод этого лица».

Уголовно-правовая регламентация не всегда отвечает действительной природе правового института. Зачастую место последних в УК РФ определяется процедурными особенностями их назначения и формальной связью с наказанием. Перечень иных мер уголовно-правового воздействия значительно шире, чем представлен в разделе VI УК РФ. Поскольку кардинальное реформирование уголовно-правовых норм, направленное на систематизацию правового материала, вследствие несфор-мированности целостной научной теории уголовно-правового воздействия представляется преждевременным, видится необходимым внести ряд изменений, устраняющих явные логические недостатки расположения институтов судимости и условного осуждения. Из УК РФ должны быть исключены ст. 73, 74, 86, в то время как раздел VI следует дополнить главами 14

и 14

, посвященными судимости и условному осуждению соответственно.

§ 3. ВРЕМЕННЫЕ РАМКИ РЕАЛИЗАЦИИ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

Одним из ключевых моментов, доказывающих качественное своеобразие уголовно-правового воздействия, является определение временных границ его существования. Материализованное выражение реакции на совершение общественно опасного деяния характеризуют как качественный, так и количественный аспекты. При этом продолжительность правоограничений играет не последнюю роль в определении исключительности и степени строгости той или иной меры. Отсюда уголовно-правовому воздействию объективно присуща временная протяженность, разрывающая моменты возникновения и окончания реализации данного явления.

В уголовно-правовой литературе собственно вопрос о временных рамках воздействия не имеет широкого распространения. За редким исключением криминалисты ограничиваются констатацией личной точки зрения, не приводя достаточной аргументации в ее поддержку.

К примеру, В. В. Мальцев считает, что уголовно-правовое воздействие начинает осуществляться сразу с момента введения в действие уголовного закона, поскольку норма содержит в себе не только правило поведения, но и санкцию за нарушение этого правила. По автору, определяя отношение к установленному законом правилу, адресат нормы берет в расчет негативные последствия, которые могут наступить при нарушении им такового

.

Аналогичной точки зрения придерживается Ф. К. Набиуллин. Он отмечает, что уголовно-правовое воздействие в широком смысле охватывает влияние (воздействие) уголовного закона на общественные отношения и сознание их участников

.

Относительно завершенное представление о временных границах реализации уголовно-правового воздействия предлагается В. К. Дуюновым. Автор полагает, что уголовно-правовое воздействие может иметь место до и вне правоотношений и ответственности, начинаясь с вступления в силу уголовно-правовой нормы и заканчиваясь реализацией уголовно-правовых последствий, связанных с ее нарушением. В развитии стадий воздействия он выделяет следующие аспекты: процессуальный (обнаружение и фиксация следов деяния, избрание мер процессуального принуждения); материальный (окончательная квалификация и оценка содеянного) и исполнительный (исполнение назначенного наказания или иной меры)

.

Несомненным достоинством этого исследования выступает описание соотношения уголовно-правового воздействия с иными ключевыми понятиями, имеющими протяженность во времени. Однако детальное рассмотрение предложенных В. К. Дуюновым стадий позволяет отметить ряд спорных положений.

Период с вступления уголовно-правовой нормы в силу до обнаружения и фиксации следов деяния не имеет своего отражения в стадийности обозначенного процесса. Образуется временной разрыв между моментами начала и окончания реализации, где первая часть явления имеет место вне правоотношений, вторая – действует последовательно в трех видах правоотношений: уголовно-правовых, уголовно-процессуальных, уголовно-исполнительных.