Серебряные ведра

Безумия и страхов жизни.
Что, палачи, скажу вам, кроме:
«О кровь моя! Скорее брызни!»

    1911

Аквариум

Серый день. Тоска по счастью?
Треск огня, как хриплый кашель…
Верим бледному ненастью.
Не до замков! Не до башен!

Ах, раскрой портьеры окон!
Тусклый свет таит улыбки.
Как поблек твой светлый локон!
Блекнут золотые рыбки…

Где же счастье? Вот весенний
Месяц март. А солнце где же?
Уж восторгами сближений
Наши взгляды светят реже.

В безразличной смене весен
Гаснут мысль, любовь и слово…
Этот серый день несносен.
Подождем дня золотого?..

    1911

«Какие тихие долины…»

Какие тихие долины!
Какая бедная любовь!
Долины дева! приготовь
Вино, и миро, и рубины!

Я расскажу, как бедный воин
Сбирал веселые цветы,
Как полдень знойный был удвоен
У роковой его черты.

Я припаду к твоим коленям.
В твоих блистательных шелках
Моя любовь, и страсть, и страх
Безумным пробегут оленем.

И воссиявший свет полночных
Твоих очей, как свет зари,
Напомнит мне часов урочных
Мое безумие: гори!

    8 ноября 1911

Сонеты св. Антония

I

Я от людей бежал к неведомой горе.
И труден был мой путь среди песков пустыни…
И обольститель бес встал на пути к святыне
И бросил под ноги мне блюдо в серебре.

Откуда ж быть ему? Для птиц и для зверей
Печальный этот путь; и, кажется, доныне
Не проходил никто песчаных сих морей…
Я произнес: «Соблазн диавола да минет!

В погибель серебро твое с тобою, бес,
Да будет!..». Блюдо – в дым… и дым тотчас исчез…
Так избежал врага молитвой я Господней…

И груду золота вновь на моем пути
Рассыпал он… Но я, как пламень преисподней,
Перескочил ее… и продолжал идти.

II

Однажды бесы мне явились в светлом виде:
«Антоний! Мы пришли, чтоб дать совет. Взгляни!».
Но я, зажмурясь, стал молиться, чтоб не видеть
Богопротивный свет… погасли их огни…

И стали дьяволы сильнее ненавидеть
Меня с тех пор. И вот все ночи и все дни
Смущают мой покой и норовят обидеть,
И от Писания заводят спор они…

Но я был, как глухой, не слушал их… Потом
Колеблем был порой и самый Божий Дом…
Я складывал крестом бестрепетно ладони…

Нередко слышались мне крики, пляски, звон.
Но начинал я петь – крик превращался в стон…
И славил Господа смиренный раб Антоний.

    20 февраля 1912

III