Кисть и пистолет. Мое сердце пусто

– Кажется, я читал сокращенное содержание. Это о парнишке, который несколько не в себе?

Откровенно рассмеялась и стала как будто моложе:

– Не совсем так. Но прочитайте, не пожалеете.

Сняла с полки, подает мне:

– Мне очень интересно было бы услышать ваши впечатления об этой книге. Наверное, ваше поколение совсем по-другому смотрит на жизнь.

– Что вы говорите, Меган! Мы с вами одного поколения.

Взглянул на ее реакцию – на лице ничего не отразилось. Полез в бумажник за карточкой. Но она его оттолкнула:

– Нет-нет, я же говорила, третья книга – подарок магазина.

– Так вы ничего не заработаете. И посетителей мало.

Опять рассмеялась. Я не почувствовал в ее смехе натянутости.

– Да, магазин совсем не дает доход. Но я в этом не нуждаюсь, отец оставил мне достаточные средства.

– Тогда зачем вам этот магазин, если от него нет никакого толка?

– Не уверена, что смогу объяснить, но он мне нужен.

Перед обедом руки не дошли до книги, но после обеда я решительно взялся за нее. Боролся, как мог, после двадцатой страницы опять захотелось спать, но пересилил себя, продолжал читать. Остановился где-то на девяностой странице. Закрыл книгу, задумался. Нет, не понять мне этого Холдена Колфилда. И дело не в том, что он живет в сорок девятом году, за тридцать лет до моего рождения. Если я правильно помню, в 1995 году, когда мне, как и Холдену, было шестнадцать, не могло и мыслей возникнуть о побеге из семьи.

Да, были проблемы в школе, но не из-за успеваемости, а потому что мы много шкодничали. Одна история о том, как мы вечером подбросили учителю словесности кошку в раскрытое окно, когда его трахала наша немка, чего стоила. Ведь немка, когда кошка шлепнулась на нее и вцепилась когтями, перепугалась до смерти, заорала, взвилась и бросилась голая к окну на радость нашей кучке бандитов-десятиклассников. Нас хотели всех выгнать из школы, но ограничились исключением на неделю. Не так много было учеников в классе, чтобы разбрасываться почти десятком хулиганов. И по словесности, и по немецкому я получил за триместр оценку «F». Да летом отец поставил меня на нудную работу – очищать поваленные бревна от веток.

Ну и что? Бежать на Запад? Вот он, край земли, меньше, чем в двадцати милях, если напрямик. Никакого нонконформизма у нас не могло быть. Твердо знали: окончим школу – пойдем либо в лес, либо в армию. Нужно же зарабатывать деньги, строить свой дом, чтобы было куда привести жену. Только после того, как я помотался по миру, понял – нет мне пути домой, не буду я строить дом, воспитывать детей, пить вечером на веранде кукурузный виски. Может быть, это мой индивидуальный нонконформизм? Немного горд, что вспомнил такой сложный термин, который после моей преподавательницы не слышал ни разу, начал готовить себе ужин. Не хотелось выходить на улицу, тащиться в кафе.

Книгу я все-таки дочитал на следующий день, хотел перед концом рабочего дня пойти в книжный магазин, поболтать с Меган, но мне позвонил Джозеф. Сообщил кратко, что со мной хочет поговорить Ицик.

Ицик хотел отделаться несколькими словами:

– Роберт, будь осторожен. Мне сообщили, что влиятельный человек в восточных штатах обозлился за гибель своих людей. Посылает новую бригаду с целью отомстить тебе.

– Ицик, есть что-то конкретное? Сколько, когда? Что за информация обо мне у них?

– Нет, я передал тебе полностью то, что мне сообщили. Но советую зарегистрировать оружие.

Разговор прервался. А мне теперь думать. Мой адрес в Нэшвилле они узнают легко, он зафиксирован в отчете следствия о стрельбе в Нью-Олбани. А в полиции любые секреты продаются. Совет об оружии бесполезный. Я и так сразу же после прибытия в Нэшвилл обратился в полицию, предъявил МК23 и разрешение, выданное в Нью-Олбани. Показал и документы: на «Пурпурное сердце с дубовой веткой», на «Серебряную звезду» и сертификат увольнения со службы с почетом. Документы на другие многочисленные медали посчитал излишними. Оказывается, достаточно было показать сертификат увольнения с почетом. В результате получил разрешение на ношение в Теннесси оружия в скрытом и открытом виде. Зарегистрировал свой МК23 «Штурмовой». Правда, забыл указать глушитель.

В Орегон оружие не брал – зачем оно там. Но теперь решил, что моего МК23 будет маловато. На следующий день выяснял в ближайшем оружейном магазине Double Guns of Nashville возможность приобретения пистолета. Покупать не собирался, ведь его тоже пришлось бы регистрировать, но решил засветиться там. И не напрасно. Когда возвращался к машине, ко мне обратился невзрачный мужик с вопросом, что мне нужно. Нужен мне был легкий бесшумный пистолет. Мужик сказал, что небольшой найти трудно. Есть великолепные чешские «скорпионы», но они тяжелые – почти пять фунтов. Есть недорого свои, американские, но они длинноваты. Есть советский – он так и сказал – ППС «Вул», но он очень дорогой и патронов к нему мало. Я слышал о таком, у нас в роте был у одного сержанта-сверхсрочника – не знаю, где он его добыл. Говорил, что стреляет на небольшие расстояния, не далее ста пятидесяти футов, но с сотни футов пробивает любой бронежилет. Как раз то, что мне нужно для самообороны. Не буду же я стрелять с большого расстояния, поэтому сразу схватился за этот вариант. Мужик подумал и потребовал полторы тысячи. Дороговато, за эти деньги можно купить три обычных ствола, но ни к чему торговаться, когда речь идет о твоей жизни. Кроме того, мужик сказал, что принесет его только через сутки.

К вечеру зашел в книжный магазин. Меган была готова уходить, так как свет во второй комнате был потушен, сама была уже в плаще и шляпке, на улице не по-осеннему холодновато. Но мне показалось, что она не уходила, ждала меня. С улыбкой спрашивает:

– В этот раз у вас ушло на книгу более трех дней. Думаю, вы серьезно читали ее, не пролистывали страницы.

– Да, читал два дня. Потом, к сожалению, дела были. Не мог выбрать время зайти к вам. Книга хорошая. Но опять не наше время. И, знаете, я не могу представить себя в роли этого Холдена, даже себя шестнадцатилетнего. Может быть, потому что я простой парень из Орегона; нет у меня и не было в детстве этого отрицания «мира взрослых», мне чуждо его стремление защитить детей от мира взрослых. Помню, как меня маленького любила мать, верю, что отец любил нас с братом: по-своему, но любил, желал нам, в меру своего понимания жизни, счастья. Да и сейчас, я только недавно был у отца, он по-прежнему заботится – теперь о нашей младшей сестре, ее детях и даже о ее не очень подходящем муже. Конфликт поколений не обязателен.

– А ваши дети не конфликтуют с вами?

– Помилуйте, нет у меня детей, жены даже нет пока. Но я провел почти целый день с мальчиками сестры, и мы прекрасно ладили с ними. А почему вы спросили? Разве счастливый отец семейства может иметь время на чтение книг, тем более таких трудных? Но вы собирались уходить? Я мешаю вам, задерживаю?

– Нет, господин Линдгрен, нисколько не мешаете. Но я собиралась зайти в кафе, выпить чашку кофе.

Сразу отвлекся от мыслей о Холдене Колфилде. Это явное приглашение вместе пойти в кафе. Нужно ли мне это? Ведь у меня нет никаких мыслей об интрижке с Меган. Но мы не успели ни о чем поговорить, а ведь я именно за этим шел к ней в этот поздний час.

– Знаете, Меган, я тоже не отказался бы в такую погоду выпить чашку крепкого кофе. Можно вас называть по имени?

– Можно, ведь вы уже так назвали. Я тоже предпочла бы называть вас Роберт. Господин Линдгрен звучит слишком уж официально. У вас шведское происхождение?

– Кажется, мой прадед приплыл в Нью-Йорк из Швеции. Потом двигался на запад, и уже мой дед осел в Орегоне. А ваши предки откуда?

– Ну, это просто. Откуда могли приехать в Штаты люди с фамилией Гривас?

– Да, понятно. Я как увидел ваш профиль, сразу подумал, что вы гречанка.

– Но мама у меня англичанка.

Болтая, дошли до кафе. Пока не спеша пили кофе, Меган пыталась выпытать у меня дополнительные впечатления о книге, но что я мог добавить? Практически ничего. Чистосердечно признался, что книга не впечатлила. Но в свою очередь начал расспрашивать о ее бизнесе. Меня удивляло, что она целыми днями сидит в своем магазине, куда почти не заходят покупатели.

– Чем занимался дед – не знаю, он поздно женился, умер, когда отец был еще маленьким. Отец никогда не рассказывал о нем. А отец работал с детства в маленькой лавчонке близкого родственника, учился только четыре года, потом было не до учебы, но грамоту постиг самостоятельно. Был работником на все случаи жизни у одинокой старушки. Когда она умерла, оставила библиотеку отцу. Вот тогда он и начал торговать книгами. Наверное, был умелым или удачливым, так как через десять лет имел уже два магазина в Нэшвилле. Женился удачно – мать принесла ему в приданое некоторые деньги, которые он вложил в новые магазины, открывавшиеся в других городах. После его смерти мы с мамой продали все магазины, кроме этого. Продавали помещения, книги забирали в Нэшвилл. Набралась очень приличная сумма, проценты с которой позволяли нам жить без особых трудностей. Да и магазин кое-что приносил. Покупали книги студенты, ведь недалеко и Вандербильтский университет, и университет Белмон. А потом и мама умерла, осталась я одна. А теперь почти никто ничего не читает. Вот и весь мой рассказ.

Кофе выпит, собрались уходить. Возможно, Меган рассчитывала на продолжение, так как вскользь заметила, что ее квартира совсем рядом. Но я распрощался: с Меган интересно поговорить, может быть, она, как и бывшая моя преподавательница, научит чему-нибудь полезному. Но секс с ней меня совсем не прельщал.

На следующий день я снова зашел в магазин. Не знаю, наверное, Меган меня привлекала тем, что была совсем не похожа на дам, с которыми я встречался раньше. Поболтали, она нагрузила меня еще двумя книгами, на этот раз европейского автора: «Триумфальная арка» и «Жизнь взаймы», за которые я заставил ее взять деньги. Хотел взять еще одну, но Меган воспротивилась:

– Если у вас будет много книг, вы не скоро придете сюда.

Наверное, она была права. Но у меня и без того стало не хватать времени. Новая встреча с продавцом оружия – и я стал хозяином небольшого пистолета весом всего в два фунта. Получил два магазина, снаряженных по шесть патронов, и дополнительно десять патронов. Мужик сказал, что больше не смог достать – они особенные. Пистолет мы проверили в каком-то тире, куда меня привел новый знакомый. Я пожалел патроны – выстрелил всего один раз. Результат (точность и громкость) меня устроил. С мужиком распрощались, но он сунул мне бумажку, на которой был написан его телефон. Сказал, что может достать все что угодно.

В последних числах сентября заметил за собой слежку. Я как раз выходил из кафе, где солидно заправился, когда увидел на противоположной стороне улицы молодого парня, старающегося показать, что я ему неинтересен. В былые времена не очень обратил бы внимание. Может быть, он член молодежной банды, собирающийся позаимствовать у мужика его бумажник, часы, телефон. Таковые меня не волнуют, не успеют, не смогут ничего сделать. Но сейчас, после предупреждения Ицика, отнесся к этому серьезно.

На первом же перекрестке свернул в сторону от своего обычного пути домой. Парень, естественно, последовал за мной. Совсем зеленый – ничего не знает, ничего не умеет. Но наверняка с ним работают более опытные люди. Зачем только они поручили этому молокососу слежку? На следующем перекрестке – а я уже хорошо знал все окрестности своего дома – резко свернул и зашел во второй подъезд большого дома. Конечно, парень увидел, что я исчез, начал проверять ближайшие подъезды и во втором наткнулся на меня. Действительно наткнулся, так как я его держал за грудки левой рукой, показывая правой рукой в кармане, что у меня там револьвер, которого, конечно, и в помине не было. Парень на глазах позеленел. Вынул руку из кармана и быстро ощупал его – найденные пистолет и нож реквизировал. Сказал ему, что в следующий раз пришью на месте, вытолкал на улицу. Смотрел сзади, как он быстро побежал, свернул за угол и исчез. Его пистолет и нож выбросил в мусорный бак.

Но с этого дня со мной всегда был мой маленький «Вул». Первый вечер было очень неприятно: погасил свет в квартире, стою рядом с окном, гляжу на улицу. Через полчаса устал. Сел на стул, но продолжаю наблюдать за редкими прохожими и проезжающими автомобилями. Однажды показалось, что остановившийся молодой человек посматривает в сторону моих окон. Но через пару минут к нему подошла девушка, которую я, кажется, видел здесь раньше. Не совсем уверен, но общий силуэт девушки, ее пышная прическа знакомы. Успокоился, тем более, что они обнялись и пошли в сторону 21-й авеню Юг, возможно, к автобусной остановке.

Дежурил у окна допоздна еще один вечер. На второй не выдержал, устроился в машине недалеко от своего дома, жду. Без толку просидел. Ничего не случилось. В два ночи ушел домой. Но следующей ночью увидел, что мимо моего дома тихо прошла машина, в которой сидело три человека. Знаков здесь никаких нет, нечего им было снижать скорость, если просто проезжают мимо. Подумал – опять как в Нью-Олбани. Что, у них одна и та же тактика? Машина не остановилась, и я последовал за ней. Я живу на Аклен-авеню, машина проехала до 21-й авеню Юг, повернула направо, въехала на 803-ю аллею. Проехала по ней до конца и через 24-ю авеню вернулась на мою улицу. Все это за десяток минут. Мне приходилось держаться далеко от них, так как кроме 21-й авеню Юг нигде движения машин не было. Не доезжая сотню футов до моего дома, машина остановилась, из нее вышел мужик и пошел к дому. Я ничего не могу сделать, ни выйти из машины, ни подъехать ближе. Осталось просто ждать.

Ждать пришлось минут двадцать. Мужик вернулся, и машина тронулась. У меня выбор – проверять, что делал мужик в моей квартире, ведь наверняка вскрыл замок и зашел, или выяснить, куда едут бандиты. Решил следовать за ними. Машина остановилась на 16-й авеню Юг у дешевенького отеля «Студио 16». Двое вышли и отправились в отель, третий ставил машину. Стоянка совсем рядом, удобная, не охраняется. Уехал домой. Теперь можно проверить квартиру.

Дверь открыл, хотя несколько минут думал, но решил, что вряд ли мужик смог настроить взрыв на замыкание ключа. В квартире осторожно все осмотрел. Куда я, по мнению этого мужика, должен был пройти сразу? Ведь мыслим мы с ним, наверное, почти одинаково… Решил, что вероятнее всего пошел бы на кухню готовить кофе – на улице сыровато. Но все же осмотрел салон и спальню, ничего не трогая. Не видно, чтобы что-то изменилось. На кухне осмотрел чайник, стоящий на плите, – так и есть, к задней стороне приклеен тонкий проводок. Если бы я поднял чайник, разрыв цепи вызвал бы взрыв. Довольно примитивно. На обезвреживание ушло всего лишь десять минут. Взрывчатки – она была за плитой – немного, граммов двести, но этого мне хватило бы сполна. Думал выбросить все, но обозлился – какие-то сволочи пытаются меня взорвать!

Через полчаса я уже приделал эту же взрывчатку к днищу машины бандитов недалеко от бака. Колеса закрутятся – будет взрыв. Не обессудьте, милые, сами напросились. Довольный, уехал домой отсыпаться за все бессонные ночи. Утром в новостях по телевизору страшная картина: взорванный и сожженный «Мицубиси». Комментатор говорит, что трупы обгорели, полиция пока не знает, между какими бандами начались разборки. Более того, по записям в отеле выяснили, что трое погибших приехали несколько дней назад из Бостона.

Думал, что на некоторое время меня оставят в покое. Зря думал. Но об этом позже. Неожиданно позвонила Роуз: