Гроза Византии

Сам князь тотчас же поспешил принять его к себе.

Да и как было не принять старого товарища – ведь, это был Всеслав, разделявший с Руриком опасности не одного похода.

Но кто более всех обрадован был появлением Всеслава, так это – Олег.

Ведь, Всеслав недаром явился.

Он принес долгожданную весточку о тех, кого Олег в глубине своей могучей души считал изменниками общему делу.

Никак он не мог забыть того, что объявили они русскому князю, которым они были посланы покорить под его власть земли приднепровские, после того, как уже осели там.

«Ты будешь конунгом на севере, а мы – на юге», – уведомляли ярлы Рурика. – «Друг другу мы не помешаем, если же понадобится тебе наша помощь – можешь на нее рассчитывать; готовы мы вступить с тобой в союз, изменниками нас не считай, потому что не давали мы тебе клятвы в верности, и ярлы мы свободные, ни от кого независимые».

Независимые? Разве он, Олег, зависим от кого-нибудь, кроме уз дружбы? А он все-таки не изменил узам дружбы.

Тогда еще он предлагал Рурику пойти и наказать виновных, но тот не пустил его.

– Нет, мой брат, нам и здесь слишком много своего дела. А Киев, рано или поздно, от нас не уйдет – все равно наш будет, как и вся земля славянская. Ярлы нам же еще услугу делают – к Киеву дорогу прокладывают. Нам после них легче будет пройти, потому что они – такие же варяги, как и мы. Поэтому и оставим их в покое до поры до времени, пусть они там забавляются, что они новое княжество на юге основали, все равно их княжество к нам перейдет. Да и сами ярлы наши, Аскольд и Дир, совсем не люди ратные. Они к тихой, мирной жизни склонны. Это ты и знай!

– Ты прав, мой Рурик, затаю я до поры до времени думы мои, но потом, знай ты, буду просить у тебя позволения разделаться с изменниками по-своему, – ответил, однако, Олег.

–Придет время, пойдешь и ты на юг.

Увы! Во все времена, пока княжил на Ильмене Рурик, для Олега было столько дела, что и подумать о новых завоеваниях некогда было, но, вот, теперь пришел с Днепра старый товарищ, который нечто невероятное рассказал об Аскольде и Дире…

Олег верить отказывался, чтобы скандинавские ярлы могли так перемениться, но Всеслав приводил подтверждения, и не верить ему было нельзя…

Более всего возмутился Олег тем, что Аскольд не сдержал своей клятвы и не обратил в развалины Византию; при рассказе же о тех богатствах, которые скоплены были в Константинополе, глаза норманнов загорались блестящим огоньком…

– Клянусь Одином, –воскликнул он, – лишь только управится с делами Рурик, мы пойдем, Всеслав, на Днепр, и беда тогда изменникам.

Он несколько раз пытался заговорить с Руриком о Киеве, но тот на все доводы отвечал только одно:

– Не время еще!

Рурик полагал, что норманны еще недостаточно укрепились на Ильмене, чтобы начинать новые походы с целью завоеваний.

Всеславу приходилось ждать…

Но, вот, Ильмень постигло горе:

Умер тот, кто объединил и укрепил его – Рурик.

Только тогда народ славянский понял, кого он потерял.

Но не смертным бороться со смертью.

Рурик был погребен, и его наследником стал его четырехлетний сын Игорь, а так как он был мал, то, вместо него, править ильменцами стал Олег. Теперь он был свободен…

Он мог бы сразу пойти на Днепр, но некоторые недовольные правлением Рурика роды приильменские попробовали возмутиться.

Пришлось их усмирить…

Когда же и это дело было покончено, Олег не долго засиделся в Новгороде; собрав грозную рать, он вместе с Всеславом тронулся на ничего не подозревавших киевских князей.

XV. Смерть Аскольда и Дира

В самом деле, никто в Киеве не подозревал той грозы, которая надвигалась на него с севера.

Аскольд и Дир – христиане, уже не проводили своего времени в бесконечных пирах и охотах. Нет, они всеми силами старались ввести в своей стране ту веру, которую исповедовали сами.

Однако, нельзя сказать, чтобы им это удавалось.

Князья не желали действовать силой. Они своим примером, своей жизнью хотели увлечь за собой свой народ, но пример действовал далеко не успешно. Народ оставался равнодушным к верованиям князей и по прежнему продолжал поклоняться истуканам.

Однако, князья не теряли надежды на успех. Они строили христианские храмы, учили народ, но народ их любил за их кротость, доброту, ласку, однако, не хотел следовать за ними в деле веры.

Так шло время.

Однажды князьям пришли сказать, что у берега Днепра остановилась пришедшая с севера ладья с купцами, и эти гости, которые говорили по-славянски, желали бы, чтобы Аскольд и Дир спустились к ним, посмотрели их товары и приняли дары.

Такие посещения не были редкостью в Киеве.

Благодаря его князьям, все чаще и чаще прибывали в столицу южного славянского союза заезжие гости. Они торговали на славу. Товары их, порой малоценные, с большей выгодой обменивались на товары приднепровские. Гости и киевляне были довольны, а последние были даже рады прибытию купцов.

Заходили в Киев гости и с севера – с Ильменя…

К ним всегда выходили князья, подробно расспрашивали их о том, что происходит на великом озере славянском. Приблизительно они знали все, что происходило там…

Видя, что Рурик ничего не предпринимает против них, Аскольд и Дир успокоились. Они уверились, что северный владыка вполне примирился с мыслью о разделе славянских земель и вовсе не желает идти на них войной, как они предполагали в первое время.

Но вдруг гости с севера исчезли и исчезли как-то сразу. Об Ильмене не стало ни слуху, ни духу, и князья обрадовались, когда узнали о прибытии ладьи оттуда…

Не подозревая ничего дурного для себя, Аскольд и Дир, в сопровождении всего только нескольких слуг, поспешили на зов.

Ладья была, как ладья – обыкновенная купеческая, ничего в ней подозрительного не было, одно только казалось странным, что она стала в некотором отдалении от пристани, в месте глухом и безлюдном.

Казалось, тут купцам нечего было бы делать.

Однако, князья не обратили на это внимания и подошли к самой ладье.

А, между тем, если бы только могли князья знать, что таит в себе эта ладья и еще несколько стоявших в отдалении стругов, они не оставили бы так покойно свои палаты…

Несмотря на свой невинный вид, эта ладья таила в себе гибель Аскольда и Дира…

Долгие годы полнейшей безопасности сделали когда-то безумно храбрых ярлов до нельзя беспечными, лишили их прежней наблюдательности…

Они и не заметили в своей беспечности, что ладья несет на себе живой товар…