В Петропавловске-Камчатском – полночь…

В Петропавловске-Камчатском – полночь…
Жанна Леонидовна Лельчук

Александр Павлович Лельчук

Дорогие читатели! У вас в руках первое издание творческого тандема – Жанны и Александра Лельчук. Жанна Лельчук – прозаик, член Союза Российских писателей и обладатель многих литературных наград, продолжает удивлять своими увлекательными и острыми сюжетами. По словам Лолы Звонаревой, секретаря Союза писателей Москвы, “…интрига в произведениях Жанны Лельчук разворачивается подобно металлической пружине, стремительно и непредсказуемо”. Александр – поэт. Его тонкие и проникновенные стихи прекрасно сочетаются с прозой его племянницы. Оба автора прожили большую часть своей жизни на Камчатке: Жанна преподавала английский язык в педагогическом вузе, а Александр долгие годы ходил в моря, затем работал юристом. И прозу и стихи в этой книге объединяет одна общая тема – любовь. Это и любовь к жизни, и любовь к людям, и любовь к Камчатке, которой авторы посвятили значительную часть своего творчества.

Жанна Лельчук, Александр Лельчук

В Петропавловске-Камчатском – полночь…

© Жанна Лельчук, Александр Лельчук, 2022

Оформление и компьютерная графика – Жанна Лельчук

Фото на обложке – Натали Фед

Иллюстрация на стр. 86 – Наталья Баженова

* * *

Памяти Леонида Павловича Лельчука, отца и брата, наставника и друга…

Предисловие

Два моря Беринга

«Два берега моря Беринга» – так отозвался о творчестве Жанны Лельчук известный российский писатель Игорь Дуэль: «Автору книги выпала необычная судьба. И дело не в том, что Жанна родилась и выросла на Камчатке. Такое случается. Ей выпала судьба побывать, пожить и поработать по обе стороны Берингова моря… Переполнившись самыми разнообразными впечатлениями о жизни на Камчатке и на Аляске, Жанна делится ими в своих очерках, рассказах и повестях…». На творческом вечере Ж. Лельчук в Москве в Булгаковском доме именитые писатели и критики долго спорили, к какому жанру принадлежит творчество Лельчук. Игорь Дуэль настаивал на публицистике. Лоле Звонаревой, секретарю союза писателей Москвы, больше по душе пришлись прозаические произведения Жанны. Знаменитый детский писатель Владислав Бахревский отстаивал ее детские рассказы и повести. Сам автор считает, что лучше всего у нее получается проза, хотя не прочь отвлечься и на другие жанры. «Все зависит от настроения и времени», – говорит Жанна. И очень жалеет, что не пишет стихи, чего не скажешь о ее дяде – Александре.

Александр Лельчук, в отличие от своей племянницы, познал не только два берега моря Беринга. Попав на Камчатку из Смоленска в юности, он закончил школу и поступил в мореходное училище, после окончания которого долгие годы бороздил моря и океаны, побывав в самых разных странах и уголках земли. В минуты одиночества и тоски по дому он писал стихи. Александр всегда любил поэзию, но никогда не относился к ней серьезно. Для него это было просто увлечением. Каждое новое стихотворение – отражение его души. Это любовь и грусть, радость встреч и расставаний. Это море и берег, путина и рыбацкая удача. Его стихи – честные, искренние и очень эмоциональные. Их не так много. Потому что потом Александр оставит море и поменяет профессию рыбака на более спокойную профессию юриста и перестанет писать стихи. И только уже совсем в зрелом возрасте он вернется снова к поэтическому творчеству, и хочется надеяться, на этот раз – навсегда.

В сборник вошли повести Жанны Лельчук и стихотворения Александра Лельчука разных лет.

Жанна Лельчук, Александр Лельчук

Девушка, которая ждала

(или почти реальная история)

Я твердо уверен – к тебе я приду,

Когда только, сам не знаю.

Я вновь обрету тебя, вновь найду,

А может, опять потеряю…

Холодным зимним вечером теплоход «Соболево», после долгого плавания в бурном Тихом океане, бросил якорь в Авачинской бухте Петропавловска-Камчатского. Стояла зима 1971 года, холодная, безжалостная, с промозглыми туманами и пронизывающими ветрами. Темнело рано. Уже к шести часам на город опускалась кромешная тьма, и только уличные фонари да окошки в домах поблескивали яркими огоньками. Эти огни притягивали, манили моряков всех судов, что стояли в Авачинской бухте на рейде.

Моряки «Соболева» дружно выскочили из своих кают на палубу. Стоя на холодном ветру, они с волнением вглядывались в скрытую за густым туманом береговую полосу, предвкушая приятное времяпровождение уже совсем скоро. Сумерки опускались на город довольно быстро. Нужно было успеть «спрыгнуть» на берег до наступления темноты. О том, как они будут возвращаться на судно, никто не думал. В тот момент это было неважно. Важно было быстрее сойти на берег. Кто-то вообще не собирался возвращаться, втайне надеясь познакомиться с одной из местных красоток, а таких на берегу было сколько угодно, и провести вместе приятный вечер, а там глядишь – и всю ночь!

Знаменитый ресторан «Камчатка» при гостинице «Восток» в центре Петропавловска был местом отдыха как Камчатских, так и заезжих моряков. Место удачное, удобное – в центре города, в аккурат напротив морского порта. Ресторан на первом этаже, гостиница выше. Всегда можно остаться на ночь. И не в одиночестве.

В ожидании приятного вечера и ночи моряки – те, что были свободны от вахт до утра – нетерпеливо топтались на палубе. Вот-вот должен был подойти рейдовый катер. Чем быстрее темнело синее небо, тем сильнее манил берег, подмигивая им пляшущими желтыми огнями, пробивающимися сквозь туман. Когда, наконец, катер пришвартовался в порту, было уже совсем темно. Моряки с шумом вывалились на берег. До гостиницы «Восток» и ресторана «Камчатка» – рукой подать. Можно было прогуляться, но холодный пронизывающий ветер быстро загнал морячков в уходящий от морского вокзала автобус № 25. Проехав всего одну остановку, а затем сбежав вниз по полузамерзшей, покрытой льдом лестнице с верхней Советской на нижнюю Ленинскую, они радостно и шумно ввалились в ресторан, под любопытные взгляды окружающих и громкую музыку местного эстрадного оркестра.

Официантки засуетились, забегали. Задвигались столы, заплясали стулья – стол на пятнадцать человек был организован мгновенно. На стол брошены салат «Оливье», селедка с отварным картофелем, посыпанные сверху зеленым луком, соленые огурчики, томатный сок – традиционный набор закусок тех времен во всех ресторанах. Из напитков – томатный сок, пиво, водка. Много пива и много водки! Что еще нужно моряку, сошедшему на берег?

«Центровым» в компании морячков «Соболева» был Пашка. Внешность у Пашки была вполне заурядная: он не отличался ни ростом, ни мускулатурой – этакий невысокий, нескладный парнишка, далеко не красавец. Но стоило Пашке открыть рот и заговорить, как все внимание смещалось на него. Веселый балагур и шутник, он был душой любого застолья: красноречиво рассказывал о своих морских похождениях, раскрашивая заурядные приключения палитрой таких ярких красок, что даже простая и незамысловатая история превращалась в красивую сказку. С виду болтун и баламут, в душе Пашка был поэт. По ночам, когда не спалось, он лежал в постели и сочинял стихи. Впрочем, не надо было даже сочинять или что-то придумывать. Стихи возникали сами и витали в воздухе – тонкие, пронизывающие. Стихи свои Пашка никому не показывал, прятал. И о том, что он их сочиняет по ночам, тоже никому не рассказывал. Это были его стихи, его личное пространство, закрытое для всех остальных, куда он никого не пускал. О том, что Пашка был поэт, друзья даже не догадывались. На всех вечеринках и посиделках они пытались соревноваться с Пашкой в остроумии, но быстро остывали, понимая, что им не подняться до его уровня, и тем самым оставляя победу за ним. Его тонкий, не казарменный, как у остальных, юмор привлекал внимание девушек. Вот и сегодня приятели-морячки, заигрывая с официантками и подмигивая сидящим за другими столиками девушкам, отпускали соленые плоские шутки. Они соревновались – на кого первого обратят внимание. Но выбирать не спешили. Знали, Пашке конкурентов нет. Ему достаточно было только захотеть, и он не оставлял никому шансов. Друзья не обижались. Зная заранее, что Пашке достанется та, которую он пожелает, они не спешили с выбором красавиц, выжидая, когда их приятель, наконец, сделает свой выбор на сегодняшний вечер, а уж они будут довольствоваться тем, что останется. Но сегодня Пашка, как ни странно, молчал.

Официантки улыбались, прислушиваясь к шуточкам, и одновременно не забывая менять блюда и тарелки. Одна из них, Танечка, была необыкновенно хороша – мраморная кожа, голубые глаза, курчавые светлые волосы, аккуратно сложенные на затылке и обнажавшие тонкий шейный изгиб. С таких как она великие художники писали свои шедевры, а скульпторы создавали образы богинь. Танечка совершенно не вписывалась в «ту» сторону ресторана. Она скорее подходила на роль утонченной дамы в дорогом вечернем платье, идущей под руку с капитаном дальнего плавания или, на худой конец, просто сидящей за столиком по «эту» сторону. Тем не менее, Танечка была там, где была, и, соскучившиеся по женскому теплу, морячки с вожделением бросали на нее жаркие взгляды. Танечка была старшей среди официанток. Она быстро и справно давала указания другим девушкам, зорко следя, чтобы тарелки были полные и налив не заканчивался.

Веселье шло полным ходом. Гремела музыка, захмелевшие моряки приглашали дам на танго. Девушки не отказывали, они ловили удачу. Кто-то искал тепла и любви, кто-то просто приятного времяпровождения, а кто-то руководствовался простым расчетом: сегодня – морячок, а завтра – капитан! Были и такие, которые мечтали получить все сразу – и времяпровождение, и любовь, и капитана. Каждый вечер девушки приходили в ресторан «Камчатка» именно с этой надеждой. Уходили тоже обнадеженные, не в одиночестве. Но заканчивалось все, как правило, одинаково банально. На утро морячок исчезал, обещая позвонить. Или назначал свидание и не являлся. В лучшем случае, роман продолжался несколько дней, пока судно стояло у берега. Потом прощания, обещания и… прощай, голубка! Здравствуй, новый порт!

К полночи заиграли последнее танго. Приглашали дамы. Пары слились в медленном, уже откровенно интимном танце. Для них это был не конец, а скорее начало. Начало ночи. Каждый уже знал, куда пойдет и с кем. И только Пашка сидел за столом, по-прежнему одинокий и молчаливый, хмуро глядя на танцующие пары. Подошла Татьяна. Поставила на стол закуски. Посмотрела на Пашку сочувствующим взглядом.

– А вы чего такой грустный? И почему не танцуете?

Он молча оглядел ее слегка опьяневшим взглядом.

– Что-то не хочется…

И вдруг встрепенулся.

– Вот с тобой бы пошел. Пойдешь? Потанцуем?

Она покачала головой, улыбаясь нежной, как у Моны Лизы, улыбкой.

– Мне нельзя, я на работе.

– А если клиент просит? – Пашка посмотрел на нее вопросительно.

– Нельзя. Работу потеряю.

– Ладно. Понял.

Он поднял рюмку, одним движением опустошил ее содержимое и выдохнул. Татьяна, собрав ненужные тарелки, направилась в сторону буфета.

– Подожди! – вдруг крякнул он.

Он поднялся, подошел к ней, аккуратно забрал у нее грязную посуду, вернулся на место и снова водрузил все на стол.

– А присесть на минутку можешь?

И не дожидаясь ответа, взял ее за плечи и усадил на пустой стул рядом.

– Ну, если только на минутку… – пробормотала она, растерянно озираясь по сторонам.

– Вот и славно, – он улыбнулся, – посиди со мной, тоскливо мне…

– Случилось чего? – осторожно спросила она.