В Петропавловске-Камчатском – полночь…

Старик махнул рукой.

– Бог с ними, с деньгами. Не в деньгах счастье. Ни мне, ни Джефу они счастья не принесли. И ему не принесут. Бог ему судья…

«Ну уж нет, господин Фишер, – подумала Дженни, – вот тут вы ошибаетесь. Вовсе и не Бог ему судья!»

Она вытащила из папки листки с русским текстом.

– Вот, мистер Фишер, возьмите. Это ваши.

Старик взглянул на непонятный ему русский текст, скомкал бумажки и, покачав головой, протянул их обратно Дженни.

– Зачем мне теперь это? Выбросите в мусор.

Дженни взяла скомканные листки, повернулась к мусорной корзине, но вдруг остановилась, на миг задумалась. Осторожно, чтобы не заметил старик, сунула руку с бумагами в карман.

– Что ж, мистер Фишер, мне пора. Спасибо, что согласились принять меня.

– Вы говорили, вам стала известна какая-то информация. Дженни собиралась рассказать Фишеру о том, как уволили Добровольского и создали новую комиссию, о результатах работы которой он только что прочитал. Но это было до их встречи. Теперь она была уверена, что старику совсем не нужно знать правду.

– Я… я просто узнала, что отчет о катастрофе был опубликован дважды. После первого отчета возникли разговоры. Некоторые, как и вы, подозревали, что самолет был неисправен. Через три месяца была назначена повторная комиссия. Но она подтвердила результаты первой.

– Что ж, спасибо вам, Дженни. Вы правы, сына не вернуть. А я теперь могу умереть спокойно, зная, что он погиб не от руки убийцы. Зная, что это не ваша страна убила его.

Дженни направилась к двери. Внезапно остановилась.

– Как вы сказали, зовут этого Маркова?

– Николай. Николай Марков. Только зачем это теперь?

– Хочу в глаза ему посмотреть, – уже в дверях проронила Дженни.

– Не стоят эти деньги того, не стоят… – пробормотал старик.

* * *

– Алекс, мне нужно в Сан-Диего. Завтра.

Алекс удивленно посмотрел на жену.

– Почему такая срочность? По делам?

– Да.

– Расскажешь?

– Обязательно, но только когда вернусь.