В Петропавловске-Камчатском – полночь…

И вновь кунгас подводит бригадир.

Им нелегко бывает всякий раз,
Когда рубаха липкая от пота.
То, что геройством кажется для нас,
Для них – обыкновенная работа.

Их труд почетен, тяжек и суров.
Для трусости не ищут здесь причины.
Из года в год готовятся на лов
Простые, настоящие мужчины.

Поклон рукам, несущим в мир добро,
О тяжести труда сего не плача…
Течет в кунгас живое серебро —
Нелегкая рыбацкая удача!

Письмо в район промысла

Эй, морские дьяволы в зюйдвестках!
Что же вас не радует апрель?
Может, загрустили о невестах,
Что живут за тридевять земель?
Иль не все в порядке в царстве флотском?
Стало грустно без гитарных струн?
Или в неприветливом Кроноцком
Стал совсем прижимистым Нептун?

Тяжела рыбацкая удача,
И циклон некстати нанесло,
Очевидно, вам нельзя иначе —
Находить попроще ремесло.

Так издревле повелось на флоте
Выбирать нелегкие пути.
Где-то через месяц вы придете,
Чтобы через сутки вновь уйти.

Жанна Лельчук

Стюардесса по имени Жанна

Самолет парил в небе. Парил медленно, выписывая плавные круги, и никто не догадывался о том, что это был его последний полет. Глядя снизу, можно было подумать, что это чайка кружит в воздухе, красиво и легко опускаясь на землю.

Говорят, что когда самолет попадает в плоский штопор, спасения нет. Это удивительная картина, завораживающая и ужасающая – последний танец перед смертью.

Пассажиры сидели тихо. Никто не кричал, не бегал, не рыдал в голос. Они не понимали, что происходит. Самолет кружился так плавно и красиво, что казалось, так и надо. Люди вглядывались в растерянные лица друг друга и ничего не понимали. Стюардесса знала. Она поняла все сразу, еще до того как получила сообщение из кабины пилотов об аварийной ситуации. Пройдя между рядов своего салона, она убедилась, что все пассажиры пристегнуты, и шторки у окошек открыты. Так положено. Положено, чтобы видеть, что происходит за бортом, чтобы видеть свою смерть…

Что-то было не так. Чем быстрее кружился самолет, приближаясь к земле, тем больше пассажиры начинали понимать, что что-то не так. Стюардесса еще раз прошла мимо рядов, пытаясь успокоить людей. Говорила ровным голосом, с улыбкой на лице: «Все будет хорошо, необходима экстренная посадка, летчики выводят самолет из аварийной ситуации». Все будет хорошо… Будет ли?

Земля стремительно приближалась. Вдруг не выдержал мужчина, сидевший в проходе в середине салона. Отстегнув ремень, он резко вскочил с места и оглядел пассажиров бешеными глазами. На лбу выступили капли пота, он тяжело дышал.

– Вы что, ничего не понимаете?! Мы же падаем! Па-да-ем!!! Это конец! Через несколько минут мы все разобьемся!

Стюардесса кинулась к мужчине. Попыталась успокоить его, вернуть на место. Но мужчина, резко оттолкнув ее, бросился к кабине пилотов и забарабанил в дверь.

– Вы что там, мать вашу!!! Охренели совсем?! Сделайте же что-нибудь!!!

Паника – страшная вещь. Люди теряют контроль над собой и становятся неуправляемыми. Паника в толпе – вдвойне страшнее. Тысячи, миллионы людей пали жертвами толпы за многолетнюю историю человечества. Они давили, душили, толкали, топтали друг друга, не отдавая отчета своим действиям, пытаясь спастись от бешеного натиска, но так и не сумев из него выбраться. Из самолета выбраться невозможно – некуда. Паника в замкнутом пространстве.

Звенящая тишина салона вдруг взорвалась криками, грохотом, громким плачем. Люди заметались по салону, толкая и отшвыривая друг друга, пытаясь найти выход, которого не было. Лишь немногие остались сидеть в своих креслах. Одни из них тихо молились, закрыв глаза, другие плакали, третьи тупо смотрели в одну точку. Еще одна попытка успокоить и усадить пассажиров на места не увенчалась успехом. Получив сильный толчок в спину, стюардесса отступила. Все смешалось – бегающие люди, крики, стремительно приближающаяся земля. Она тихонько дошла до своего места в самом конце самолета, села, пристегнулась, закрыла глаза и стала ждать. Последнее, что она увидела, на секунду открыв глаза и глянув в окно – большое зеленое поле. На нем ромашки. Совсем близко. И больше ничего…

* * *

Жанна всегда любила летать. Еще в детстве она мечтала стать стюардессой. Ее приводили в восхищение грациозные красивые девушки в форме на борту самолета, и она часто представляла себя одной из них. Особенно ей нравились взлеты. Ей казалось, что это у нее вырастали крылья, и она сама взлетала в небо, а не самолет уносил ее. «Наверное, я когда-то была птицей… – думала она, – Интересно, какой? Ласточкой или чайкой? А может быть, синицей?» Услышав однажды по радио песню о стюардессе по имени Жанна, она подумала, что сама судьба так распорядилась – песня была о ней. О ком же еще?

Школу закончила на "отлично". Ей пророчили блестящую карьеру, но она твердо заявила – буду стюардессой, хочу летать. И подала заявление на курсы. И вот она, красивая и грациозная, идет на свой первый полет – стюардесса по имени Жанна. Совсем как в той песне.

Первый полет совпал с крахом всех ее ожиданий. Для страны наступило время перемен. Начали свой отчет холодные и голодные девяностые годы. Полки в магазинах опустели, в домах не было электричества и тепла. И если с голодом Жанна могла бороться, то на отсутствие тепла сил не оставалось. Холод проникал во все клетки ее тела и замораживал душу, отбирая способность чувствовать и мыслить. Согреться было негде: на улице минус двадцать, в доме плюс десять. Приходилось надевать теплую куртку, варежки и теплые валенки, оставшиеся от бабушки и годами собиравшие пыль в кладовке. Так она проводила вечера, сидя одиноко в кресле, укутавшись в одеяло и молча глядя на едва дрожащее пламя свечки. Не было сил даже читать, мозг стыл от холода, и не хотелось вытаскивать из рукавичек руку, чтобы перевернуть страницу. Не работало ни телевидение, ни радио. Жизнь как будто вернулась в начало столетия – без электричества и современных технологий. Иногда звонил телефон, единственное напоминание о том, что все-таки на дворе стоял двадцатый век. Было непонятно и удивительно, как могло сохраниться это чудо техники, когда все остальное, казалось, исчезло навсегда.

Сегодня все было как обычно. Жанна вернулась домой, облачилась в теплые одежки, замоталась в одеяло. Не успела погрузиться в кресло, как раздался телефонный звонок.

Звонил Максим. Голос был раздраженный. Знать бы заранее, что это он, ни за что не сняла бы трубку!

– Привет. Что делаешь?

– Ничего. Сижу…

– Кто у тебя?

– Никого. Я только пришла с работы.

– Ох, не ври мне! Я знаю, у тебя кто-то есть. Почему обманываешь? Быстро признавайся!

– Я сейчас повешу трубку.

– Я сейчас приду.

– Не надо. Я устала. Уже поздно, пойду спать.

– Спать? Интересно, с кем ты собираешься спать?

– Ни с кем. Одна.

– А что так?

– Макс, отстань. Надоело. Я же сказала – я устала. Сегодня был трудный полет. Хочу отдохнуть.

– Завтра отдохнешь. У тебя ведь завтра выходной? Я сейчас приду. Заодно проверю, с кем ты там.