Закаленные бурей 1

Взял слово Горняков.

– Пока ещё рано о чем-либо говорить, но мы работаем. Господин директор, как раз хотел поговорить с вами о создании в нашей гимназии физического кружка. У нас есть несколько ребят, которые во главе с новым Семёновым стали интересоваться физикой. Сейчас мы даже скидываемся деньгами, приобретая литературу, инструмент и расходные материалы. Хотелось бы, чтобы на это дело выделялось небольшое финансирование.

– Кстати, а на какие средства он живёт? Господин Горняков, вы, как его наставник, не знаете об этом?

– Я посоветовал ему заняться репетиторством, можно и переводами попробовать зарабатывать, он свободно переводит технические статьи с английского и немецкого языков.

– Что скажет наш преподаватель иностранных языков?

– Он хорошо владеет немецким и английским языками, господин директор. Думаю, что он вполне способен переводить не только газетные статьи, но и художественную литературу.

– Это очень непонятно, откуда у него такие знания? Действительно, новый Семёнов. Надо доложить нашим кураторам из департамента.

На следующее утро ко мне подошёл Горняков.

– Лёша, твой доклад произвёл фурор в учительской. Директор собирается передать его в департамент полиции.

– Спасибо, что предупредили. Доумничался, что называется.

– Всё будет хорошо, но доклад силён. Я в газетах такой аналитики не встречал, а там такие зубры пера пишут.

Про себя я подумал: «Я тоже мастер пера. Столько бумаги измарал за свои жизни. Но с полицией дела иметь не хочется, а ведь обязательно заинтересуются. Значит, надо и дальше вести домашний образ жизни, далёкий от политики».

Но никто мной не заинтересовался, по крайней мере, на юного теоретика революции наручники никто не надел. А ведь я в своём докладе и про всероссийскую стачку 1902 года, и про проигранную, с обоснованием причин поражения, Русско-Японскую войну 1905 года, и про неудавшуюся революцию 1905-1907 годов писал, в контексте того, что доиграется правительство до таких событий своими мягкотелыми, либо провокационно-жестокими поступками.

Но школа школой, а я жил жизнью обычного гимназиста, ничего не ускорял, а просто учился, чтобы хорошо сдать итоговые экзамены и уйти на каникулы. Никаких подвигов не совершал, просто ежедневно занимался спортом: турник, отжимания, качание пресса, пробежки по несколько километров. Глядя на меня, к спортивным экзерсисам присоединились мои товарищи. Так что на школьном дворе, куда мы после занятий в школе, домашнего обеда и самоподготовки, добегали часам к 17, парни качали мускулатуру.

После того, что я не стал жаловаться на детдомовцев, да ещё и отлупил шестерых парней, а сила всегда вызывает уважение или страх, меня эти малолетние хулиганы стали узнавать и проявлять уважение. Теперь, когда я по известному маршруту пробегал вначале один, а позже с товарищами, пацаны из детдома не обзывались, а приветствовали меня. Я останавливался, жал парням руку, и бежал дальше на тренировку, а на обратном пути мог остановиться и поболтать с детдомовцами за жизнь, перекинувшись свежими новостями. В общем, группа гимназистов и несколько детдомовцев стали дружить.

Но все-таки, я стал подумывать о постоянном заработке. Как-то идя по набережной Фонтанки, увидел у входа в небольшую контору вывеску о найме работников. Почитал рекламу, поняв, что организации требуются сообразительные и коммуникабельные молодые люди со свободным графиком. Естественно, что я зашёл в контору. Молодая девушка- секретарь отправила меня к управляющему.

В кабинете сидел мужчина лет 30, напыщенный от осознания своей важности, словно он министр торговли, при этом всё время поглаживающий толстое золотое обручальное кольцо. Наверное, недавно он очень удачно женился. Я вошёл и поздоровался. Он вставил в глаз монокль и осмотрел меня, словно фельдмаршал Манштейн карту СССР, после чего поинтересовался.

– Вы по какому вопросу, молодой человек-с?

– По вопросу вашего объявления о найме работников.

– Вы гимназист?

– Да.

– Понимаете, у нас очень ответственная работа. Мы, молодой человек-с, не какая-то Филькина контора, мы очень серьёзное учреждение. Мне, как руководителю, требуются люди, ответственные за свои слова и поступки, умеющие работать в команде. Вот вы умеете работать в команде?

– Наверное, умею.

– Приведите пример!?

Я понял, что это какая-то левая контора, возглавляемая таким придурком, поэтому собирался откланяться, когда вспомнил народную шутку из будущего.

– Да, конечно, я работал в команде. Что могу привести в пример? Мой друг встретил женщину, они собрались встретиться, но оказалось, что женщина замужем.

– Так-так, это пикантно, и что же вы сделали, какова ваша роль?

– Я помог другу тем, что сижу и отвлекаю её мужа собеседованием, пока он встречается с дамой.

– Что же, необычно, но весьма забавно. Надо будет рассказать друзьям о такой командной работе.

– Расскажите, посмеётесь вместе. А чем я буду заниматься, если подойду вам?

– У нас большой испытательный срок, мы должны хорошо проявить себя, дело очень ответственное. Вы, молодой человек-с, будете разносить заказы канцелярии по адресам. Важно ничего не перепутать, ведь мы очень серьёзная фирма с образцовой репутацией!

– Спасибо, это очень ответственное дело. Боюсь, что у меня не хватит квалификации. И, чтобы не испортить имидж вашей компании, я беру самоотвод. До свидания!

В субботу на вечернем чае с приглашёнными друзьями управляющий рассказал забавную историю о командной работе. Громко смеялся только он один, супруга и один из гостей смущённо улыбались, остальные друзья тихо хихикали. А я продолжил просматривать газетные объявления о работе. Несмотря на то, что мне удалось подзаработать немного денег, используя свои навыки прошлого, иные методы заработка, кроме честных, я не рассматривал.

Глава 2. Школьные забавы

Несмотря на то, что я жил в «просвещённой столице», порядки в гимназии меня озадачили. Так что поначалу, пока обвыкал, пришлось соответствовать правилам. Кроме основных предметов, большое внимание уделялось изучению благородных древних языков – латыни и греческого. Греческий сделали предметом по выбору, а вот латынь – этот мёртвый язык, приходилось учить всем. Латынь гимназисты дружно ненавидели, а к закону Божьему относились с большим скепсисом. Если в первой половине 19-го века было много богомольных гимназистов, то со второй половины доблестью стало уйти под каким-то предлогом с церковной службы или нарушить пост.

Откровением стало для меня и знакомое всем слово «субботник». В русских школах до революции существовала традиция телесного воспитания. Всю неделю наставники делали для себя в журнале пометки об успеваемости и поведении учеников, а в субботу подводили итог и «выдавали» своим подопечным определённые порции розог. Впрочем, в Уставе 1864 года розги официально запретили и заменили карцером. Так что «субботниками» все ученики в царской России называли наказание, которое неизбежно настигало их в конце учебной недели – в субботу. Строгие гимназические правила не помогли вырастить из детей верных слуг императора – множество гимназистов и студентов поддержат революции начала 20-го века. Но в целом, моё первое впечатление от гимназии было весёлым.

Наш класс был более менее спокойный, а в соседнем собрались сплошные «оторвы» и хулиганы. Вообще, озорничали все – и мы, и они, и старшеклассники, и мелочь пузатая. В классах были заводилы, у которых в одном месте периодически кололо шило и начиналась бунтарская движуха. Следуя давним русским традициям, в гимназии также была традиция – драка стенку на стенку, так что мордобой класс на класс было классическим дерби любой гимназии. Обычно перед праздником, чтобы за его время отлежаться дома, заводилы одного класса устраивали перепалки с гимназистами соседнего, затем начиналось хватание "за грудки", потом в толпу бросался клич "наших бьют" и всё заканчивалось "мамаевым побоищем» на улице за школой.

– Леха, ты с нами? Сегодня с " Вэшниками" махач.

– А завтра?

– Завтра отдых, потом "Ашникам" надо настучать.

– И не жалко вам своих зубов и носов?

– Не очкуй, Леха, пошли.

И я шёл махаться с соседним классом, стуча "в репу" одним и получая в свою от «Вэшников», «Ашников» и даже восьмиклассников. Правда, такое положение дел, когда мне бьют морду какие-то гимназисты, я собирался менять, став ежедневно заниматься своей физической формой.

Преподаватели, зачастую, сами смотрели в окна, как дерутся школьники. Все они вспоминали свои гимназические годы – всё повторялось вновь. В какой-то момент драки кто-то из преподов выходил и разгонял потасовку, а гимназисты шли домой подранные, с «фонарями» под глазами и разбитыми лицами, но довольные великой победой, ведь каждый класс считал победителями в драке именно себя.

Зато в субботу после уроков зачинщики отправлялись остыть часика два в школьном карцере. Там противники братались, совместно вспоминая моменты схватки.

– Как я ему по морде ногой заехал, он завалился и пролежал всю драку.

– Круто, а я Ваське Дуракову по зубам упаял, они аж клацнули, думал выпадут.

– Сэмэн хорошо в глаз от меня получил, когда его Бузун держал.

– Зато Бузунову Сэм кулаками всю сопатку раскровянил.

– Да, Сэм бьёт больно. Мне под дых и в ухо как даст, я так и "ушёл".