Тёмные времена 1. Раб

На все это дело смотрел Георгис.

– Свят, чем занят?

– Определяю высотные отметки, чтобы определиться, где сколько срыть придётся.

– Митяй тебе нужен?

– Да, у него ж метки.

– А почему эта «ошибка природы» просто так ходит. Пять плетей, иди сюда, слизняк!

Амброс приблизился и Георгис стал хлестать того кнутом. Мы с Митяем посмотрели на экзекуцию, которую получал Амброс, а я проговорил.

– Да, а все потому, что ходил просто так. Возьми какой-нибудь инструмент в руки, и ты уже при деле. Взял бы он, например, тот же молоток и мог бы сказать, что «уровень забиваю».

– Так его не надо забивать!

– Ну, так, Георгис же этого не знает. А так сразу видно, что бездельничает человек.

Когда были прокопаны канавы вдоль полей, сделаны небольшие запруды, мы запустили в них воду. По мере рождения оросительной системы мне в голову пришла очередная гениальная мысль – капельный полив, который используется в Израиле, Египте и других жарких странах. Шлангов у меня не было, но был тростник. Вот его то мы, предварительно выбив внутренние перегородки, укладывали вдоль рядов капусты, обмазывали стыки глиной, образуя из них длинные кабель-каналы. Затем возле каждого из растений дырявили дырочки, через которые под их корень начинала капать вода. А чтобы вода не утекала через открытый конец получившейся трубы, его забивали глиной. Девушки были сражены гениальностью решения и перспективой, что теперь не надо будет таскать ведра с водой через все поле, оно само поливается. Мы же были усталые, но довольные.

За эти несколько дней, что мы работали в поле, ребята познакомились с девчатами и женщинами и всегда возвращались с поля домой вместе. Мы болтали с ребятами, в шутку посмеиваясь над казусами, которые с нами случились в жизни или обсуждали местных жителей, а девушки были и участницами разговора, и слушательницами.

Рада, действительно красивая девушка горячей, южной красотой, вначале немного свысока общалась со мной, но видя, что я на её чары не поддаюсь, а на подколки спокойно отвечаю, без смущения и ответных наездов, как будто не замечаю их, изменила свою манеру общения, став меньше выделываться.

А слушая по вечерам рассказы, получая ответы на свои вопросы о непонятном, так вообще стали относиться ко мне, как к учителю, а я стал для народа «ходячей энциклопедией».

Рада ощущала то, что в знаниях между нами огромная пропасть. Она, обычная девчушка, которая ничего не видела в жизни, и северянин, который знал всё и почти на любой вопрос мог дать полноценный ответ. Это и манило, и пугало её.

В ходе моего бытия в качестве рабочей силы в этом поместье образовалась ещё одна проблемка. К сожалению, почтеннейший господин Гармах на супружеском ложе был гость редкий и крайне застенчивый, и как мне доложил Амброс, там он вообще не появлялся уже несколько месяцев. В какой-то великой сексуальной битве на очередном симпозиуме в агоре, его мужской жезл упал и подниматься на новые подвиги не желал.

Насколько я знал древнегреческие традиции, греки и их последователи – византийцы, умели наслаждаться жизнью. Весьма популярным увеселительным мероприятием у них были так называемые «симпосии» или «симпозиумы». После основной части пиршества наряду с винными возлияниями начиналась беседа, иногда интеллектуальная, иногда не очень. Беседовать могли на любую тему – о политике, о войнах, о литературе, на философские темы и темы морали, или обсуждать насущные вопросы – цены на урожай и заморские товары. Чтобы народ не слишком погружался в заумные речи, для них периодически выступали танцоры, акробаты, певцы, а заканчивалось все очень культурно – групповым единением с гетерами, пиршественный зал-то один был.

Диодора приехала на колеснице в поля и стала осматривать наш высокоинтеллектуальный труд, спрашивая у меня, что все это значит.

– Когда вернёшься в поместье, у меня к тебе будет дело, раб.

– Слушаюсь, блистательная госпожа Диодора.

В отличие от Гармаха, которому было за пятьдесят, Диодора была ещё в самом соку где-то под 30 лет, то есть довольно молодая и жаждущая большой и горячей любви, или хотя бы секса. Внешне она тоже была вполне обычной гречанкой, не страшной и не красавицей, нормальной.

– Северянин!

– Слушаю вас, великолепнейшая госпожа?

Она стояла и смотрела на меня, а пауза затягивалась. Наконец она выдала: «Зайди сегодня после полудня ко мне, есть для тебя дело».

– Базару нет, то есть буду со всем почтением, блистательная госпожа.

В назначенное время, я свинтил со стройки и отправился в женскую половину дома, где меня ждала Диодора. Возле сарая наши кузнецы выстругивали и насаживали на черенки лопаты и вилы.

Меня встретила её домашняя рабыня Агния.

– Госпожа ждёт вас.

От меня жутко несло божественным запахом немытого тела, ну и ладно, некогда мне было купаться. Тем более, что до реки путь неблизкий, а просто так меня туда никто из надсмотрщиков не отпустит.

– Святозар, ты знаешь, зачем я тебя позвала?

– Не могу знать, блистательнейшая госпожа.

– Шалунишка, все ты знаешь. Ты понимаешь, что об этом тебе нельзя будет рассказывать никому!

– Амброс, поганец, всё и так узнает. У него какой-то нюх на сплетни.

– Амброс! Да, мелкая гнида. Я его запорю, если он что-либо произнесёт лишнее.

– Давно пора – гнилой человек.

– Он полезен. Иди же ко мне, что ты «как не родной».

Я потопал к ней, попутно гремя цепью.

– Боже мой, как эта цепь мешает.

– Это точно, госпожа.

– Если я распоряжусь тебя расковать, ты же убежишь.

– Куда же я от вас убегу-то?

– Ах, льстец. Иди же и возьми меня.

В общем, чего греха таить, заниматься сексом – это не траншею копать, а гораздо более приятное занятие. Главное в этом деле, чтобы тебя в момент экстаза с голой попой не застал почтеннейший господин Гармах. Ибо Диодора с какого-то момента соития орала, как ненормальная, и все мои попытки её заткнуть успехом не увенчались. Она кивала головой, соглашалась и тут же снова забывалась и «улетала» в громкий экстаз.

– Ах, мой лев, ты подобен героям прошлого, ты словно Геракл в постели.

«А я такой, парнишка заводной!» – я процитировал слова из песни.

– Возьми же меня ещё раз.

– Подожди, блистательная, дай дух перевести, мне ещё запруду делать.

– Забудь о запруде, я – твоя главная работа.

– Госпожа, вернулся господин Гармах.

– А! Что? Да пошёл он … Ах да, мой муж пришёл. Иди раб, ты хорошо поработал. Я довольна тобой.