Время перемен 2

– Положи руки на прилавок, уважаемый Виктор.

– Зачем?

– Чтобы ты не хватался за автомат сразу, а успел посчитать до 10. Итого с тебя 10 тысяч «зеленых».

– У тебя что, одежда из золотой ткани будет, не говоря уже о радиостанциях и так далее?

– Все по Гератским расценкам, плюс мой бакшиш, а вот с тепловизором надо подождать, тут я сразу ничего не могу сказать по срокам.

– Так ты же мне цену с тепловизором сказал?

– Конечно, мой драгоценный, но в нее заложил только один тепловизор.

– Хорошо, деньги сразу или?

– Сразу, это дорогое удовольствие, я не могу рисковать, но они будут ждать тебя или твоих товарищей столько сколько надо.

– Ты знаешь моих товарищей в лицо?

– Конечно, знаю, это же твое отделение бродит сейчас по рынку.

– Ну да, мое, держи деньги. Это большая для нас сумма. Я за нее спрошу по всей строгости, Саид.

– Не переживай, я же здесь живу.

– Я знаю, где ты живешь со своей семьей.

– Ты опасный человек, Виктор, но все верно «доверяй, но проверяй».

– Да, Саид, ты по-честному и я по-честному.

«Ты ему доверяешь такие суммы? – спросил у меня Шмель. – Все же надо было хотя бы 50% отдать».

– Может быть ты и прав. Это мы скоро узнаем.

Вечером, сидя на территории базы, встретили бойцов из пехотного батальона, вернувшихся с прочесывания кишлаков.

– Как прошло патрулирование, мужики, все целы?

– Здорова Витек, Шмель, парни. Тяжко прошло. Вместе с моторизованным подразделением 5-й гвардейской МСД и афганской милицией, усиленной отрядом местных активистов, провели поиск мятежников в районе Сиваушан, это 15 км юго-восточнее Герата. Задержали 26 мятежников-агитаторов, в том числе 15 человек с оружием. Бой был, наших человек шесть полегло, и они один БТР подбили из гранатомета, но и их положили больше 20 человек.

Мы сняли ушанки, почтив память погибших.

А еще, узнавая быт наших бойцов в разных подразделениях, общаясь на заданиях с прапорами и даже офицерами из ветеранов Афганистана, слушая их рассуждения, я проводил параллели между Гитлером и нашим командованием. Никто всерьез не подумал о том, что советский солдат будет есть и пить, в чем воевать и на чем спать, когда входили в Афган.

Летом можно было запросто подхватить амебную дизентерию, малярию, брюшной тиф или гепатит, а лекарства в армии от всей этой дряни в то время отсутствовали. Импортные сильнодействующие препараты по просьбам армейских врачей приходилось покупать на рынке – хорошо, что безвозмездная помощь ООН распродавалась повсеместно, как сейчас гуманитарная на Донбассе, да и в других странах с вооруженными конфликтами.

К тому же испепеляющая летняя жара днем и пронизывающий ночной холод на высокогорьях были привычны для живущих здесь афганцев, но непривычны для многих наших молодых ребят, видевших войну лишь в кино, но которых отправили воевать за государственные интересы.

Можно лишь преклонить голову перед героизмом советских мальчишек, которые в этих тяжелых условиях били противника и в плен по своей воле не сдавались.

Глава 4. Пленение барбухайки

Пришла весна, март месяц, еще было довольно холодно, в горах лежал снег, дул холодный ветер, пронизывающий насквозь. Иногда ветер приносил снежную крупу, больно бьющую по лицу и рукам, если снимали перчатки. Саид в течение марта поставил нам заказанные товары, а вот тепловизор обещал подогнать через месячишко.

Так что на задания мы ходили намного более укомплектованные, чем в первые разы. У каждого были портативная радиостанция с запасным аккумулятором, парочка местных простых ножей, пистолет «тип 59», китайский вариант «ПМ», а у меня был тип «67» с глушителем, кожаные перчатки, так что можно было стрелять, не снимая их. Кузнец в нагрузку к своему пулемету таскал еще и «Бур», одеты мы были в американские теплые горные ботинки, поэтому валенки стали не нужны, и мы их оставляли на базе. Пока было холодно, ходили в армейском зимнем обмундировании, а национальную афганскую одежду иногда одевали поверх штанов и наших тельняшек. Петров нас не трогал, лишь отмечая нашу «упакованность», хотя и другие подразделения так же «наращивали мощь» сверх армейских нормативов, просто не так быстро. Все, что когда-то было принято у нас в разведвзводе в ВОВ, я ввел и сейчас: планирование боевых операций с анализом моих вводных для выполнения условного задания, поиск условных растяжек и закладок в нашей палатке и на улице – одни ставили, другие искали, метание ножей, умение оказать себе или товарищу первую медицинскую помощь, в том числе от «укусов пауков и змей».

Ребята учились воевать, хорошо учились, и тьфу-тьфу, пока обходилось даже без ранений. Иногда мы вступали в боевой контакт, а чаще ходили вхолостую. Были еще выходы, как в свободный поиск, так и на зачистку кишлаков и прилегающих к ним территорий.

Периодически приходилось идти по горам вдоль шоссе на Кандагар в определенном нам командованием квадрате, высматривая засады, особенно, когда ожидался большой караван наших автомашин, а это происходило частенько. Бывало, что мы занимали господствующую высоту, обустраивали боевую позицию, маскировались, как могли, в бинокли, осматривая окрестности, а ночью периодически включали тепловизор или использовали прицел ночного виденья.

Днем наберешь по пути или в окрестностях веток саксаула, да сухой травы и, сидишь, бывало, возле костерка, горящего в ложбинке, чтобы пламя не было видно, греешься, байки травишь, запивая горячим чайком сухой паек. А вокруг тишина, благодать, дозорные бдят, пока остальные бойцы отдыхают.

– Вить, а чего ты в армию-то попал, вроде спортсмен знаменитый?

– Да вот такая приключилась история со мной, поэтому и пришлось сюда «ноги делать».

– Вот же следак гнида, мочить такого надо!

– Надо!

– Вить, ты если что, зови. Мы поможем, правда, братцы?!

– Правда, все мы поможем друг другу!

Мне было радостно видеть честные лица и благородные порывы этих ребят. Парни были молодые, а научившись убивать, и рассуждали уже с учетом своего жизненного опыта и умений, если человек гнилой, сволочь, то такого надо убить.

Возвратившиеся с Афганистана домой, с обострённым чувством справедливости и готовностью прийти на помощь нуждающемуся, молодые ветераны, в лучшем случае, обществом не воспринимались. Верная, по понятиям самого воина-афганца, модель отношений между людьми не вживалась в существующий миропорядок гражданки. А принять новые правила жизни неуживчивый ветеран с послевоенным синдромом был не готов и потому нередко бросал вызов обществу. Им часто приходилось слышать ставшие классическими слова: «Мы вас туда не посылали».

В итоге, много именно боевых воинов-афганцев в 90-х образует свои закрытые общества, зачастую криминальные, забирая и себе теплое место в новых реалиях.

Так за разговорами мы и засыпали, не забыв поменять, ну не дали бы они нам забыть о себе, часовых. Светало, когда меня разбудил Док: «Кент, проснись, машина идет»

– Док, куда идет?

– К нам идет.

Тут я проснулся и уставился в бинокль на грузовичок, катящий по долине между холмов.

– Странно, чего он не по шоссе и почему его другие наши «секреты» не задержали?

– Может, выскочил к дороге недалеко от нас. Ему-то по-любому надо будет как-то на дорогу выезжать.

– Не факт, ладно, тормозим клиента. Кузнец, дайка перед колесами очередь из пулемета.

Кузнец прицелился и дал очередь метрах в двадцати перед грузовичком. Фонтанчики пыли ясно дали понять водителю, что их останавливают.

Машина остановилась.