Дедсад

– Никогда не пей с женщиной наедине, пей всегда при свидетелях, и желательно в особых общественных местах.

К счастью, Валентину это не пригодилось, и он проживал другую жизнь, затягиваясь от предчувствия денег, которые подтекали к нему из разных источников, в том числе и от некоторых художников, атмосферу которых он унаследовал.

Шамика было жаль невероятно, надо было суметь потеряться после юбилейной выставки, и никто его не мог разыскать. Трагикомичность ситуации только усилилась, когда его наградили «заслуженной» или «народной» премией, а вручить её было некому. Кто-то сказал, что Шамик вымотался и внезапно загрустил, да так загрустил, что пропал внутри Москвы – лучше не придумаешь для бесплодных поисков. Спустя пару дней Шамик сам всплыл…

– Валик, у тебя простой номер… Извини, конечно, – это Шамик… Что-то я потерялся, а сейчас на Петровском бульваре… Может, ещё пригожусь… Живу в долг у двух девушек…

– Шамик, ты Мудила Петрович! Куда тебя смыло?

– Откуда я знаю? Одно за другое зацепилось, и я, короче говоря… Вроде как уже в конце… Сильно искали?

– Мудила Петрович, тебе «народную» премию дали, а ты сдристнул…

– Валик, но всё же поправимо?

– Конечно, ты же правильный и предсказуемый, а это главное для поощрения творческой интеллигенции.

– Валик, хорош морализировать! Опять, что ли, раскололось государство, прости господи? Подумаешь, Шамик чуть-чуть исчез. Если хотят, то наградят, если не захотят, не наградят – это же решают не зрители, а чиновники, живущие духовными интересами страны!

– Всё, вижу… Заговорил голубь… Теперь я за тебя спокоен… Давай, Шамик, я через пару часов уезжаю, так что времени только на обрезание…

– Валик, далеко или надолго?

– На полмесяца, девушке обещал показать много моря и немного гор. Всё, Шамик, спешу!

Девушки синхронно глотнули пива из коричневых бутылок и посмотрели на него свысока. Шамик самоуверенно нырнул в карман «своего – не своего» пиджака и, как фокусник, вынул неизвестно чьи пятьсот рублей.

– За человечность! – сказал он. – Но в дальнейшем теплее и без гонора, ясно?

– Спасибо! Хорошо! – сказали они, как-то на двоих.

– Я на самом деле вас нарисую! – пообещал он и повторил звонок Рогову.

– Валик! Извини засранца! Я что тебя хочу спросить или попросить…

– Шамик! Иди в жопу! Что тебе из-под меня надо?

– Ты на автомобиле?

– На автомобиле…

– Возьми, пожалуйста, на Кавказ одного замечательного человека, ручаюсь за него как за себя! Ему очень надо, Валик, туда… Очень!

– Шамик, не проблема, но кто там – мужик или баба?

– А хрен его знает. Это я, Шамик!

– Кто? Ты? Ты серьёзно? Ну купил ведь?! Купил!

– Отвези к корням, очень попрошу!

– Ладно, только я не спонсор, позаботься о себе сам… Через три часа у меня. Шамик, ты целая история! С размахом!

– Берёшь? Под салютом всех вождей?

– Под салютом… Ленина обманывать никогда нельзя! Только без пьянки! И без друзей!

– О чём ты?

Итак, «народненькому» художнику Шамилю Сослоеву в последний момент удалось запрыгнуть в свободное «седло». Аппарат был достойный, дорогой и приёмистый, а о комфорте и говорить нечего.

– Твои-то волновались? – поинтересовался Валик, держась дороги М4.

– О чём? – спросил Шамик с заднего сиденья.

– О пучине пьянства и его последствиях… – засмеялся Рогов, а его подруга сказала:

– Как здорово! Вместе бросимся в пучину…

– Я вообще-то не пью, – смутился Шамик. – Это была случайность и недоразумение. Я не знаю почему, но так получилось… Угораздило. А «твоих» у меня нет, уже несколько лет.

После этих слов художник стал укачиваться и, стараясь не прислушиваться к их сердечным колкостям, засыпать…

Проснулся он через четыреста километров и попросился в туалет и чем-нибудь перекусить одновременно.

– Дождёмся заправки, старик, и если ты не против, там всё и произойдёт, – распорядился Валик. – Нам тоже не мешало бы размяться, а то одни только снеки в желудочно-кишечном тракте.

Минут через десять указатели подсказали месторождение небольшого оазиса по оказанию немудрённых услуг и естественных желаний автомобиля и человека. В кафе, занимавшем большой угол помещения, они обзавелись бумажными стаканчиками, горячим шоколадом и кофе. Всё это на скорую руку перепутывалось с круасанами и солоноватыми слойками.

– Извини, не запомнил имени, – повинился оттаявший Шамик.

– Вика! – тут же откликнулась девушка.

– Вика – это печенье… Тебе бы надо другое имя, эластичней.

– Какое печенье? – обалдела Вика.

– Какое? Овсяное. Рассыпчатое, – разглядывал её попутчик.

– Это дяденька Шамик шутит, – смеялся Рогов – О, ты его ещё не знаешь? Он такой плут!

– Чего это я плут? Объясни! Я могу быть чем угодно, вплоть до майонеза, но не плутом! Это ты, брат, не разбираешься в здоровом питании!

– Видишь, я же ещё получаю от него пинки и шпингалеты? – посмотрел Рогов на свой удачный выбор женщины.

– Нет, Валик, я у тебя в гостях, так что не могу критиковать или подкалывать – это только если ты захочешь.

– Не страшно, – улыбнулся Валик Вике. – А вот сам ты способен выдержать серьёзную плюху?