Каменка

– А требуха? Ее он тоже со злости развешал? Или из хитрости? Ты, Геннадий Павлович, поди ни разу в жизни скотину не забивал, чтоб такое на людей думать.

– Ну не обязательно. Внутренности жена могла и от животного потерять. Места у вас здесь глухие. Может, какая дичь учуяла ее и надъела. А со стороны все теперь кажется проделками темных сил. Я, конечно, не утверждаю, что все было именно так. Просто хочу сказать, что, если я с лету объяснение нашел, не прибегая к потустороннему, значит, оно все же есть. Нужно только разобраться в деле.

– Не прав ты, участковый. И скоро это поймешь. Со своей колокольни тебе кажется все виднее, но в Каменке особая жизнь. У нее нет объяснения. К ней можно только привыкнуть, приспособиться, или уехать куда подальше, как большинство и сделало.

– Может быть и так, – Володарова совсем разморило после тяжелого дня. – А может, и нет. Вы мне скажите лучше, как мне с жильем быть?

– Как, как? Каком к верху. Сегодня у меня переночуешь. На диване тебе постелю. А завтра с утра поглядим, что с тобой делать. Утром оно всяко мудренее.

Пока Молчан приспосабливал старый, скрипучий диван-кровать, Володаров обдумывал события дня, пытаясь прийти к какому-то очень важному умозаключению. Правда к какому именно, он точно сказать не мог, возможно потому, что думать о нескольких вещах одновременно, да еще и пьяным так себе затея, но сам процесс увлек его до такой степени, что не успел он опомниться, как оказался в горизонтальном положении и быстро уснул.

***

Куда ты так летишь?.. Нет, не прекращу… Замолчи!.. Гена!

***

Володаров проснулся достаточно резко, чтобы пожалеть об этом. Кошмар растаял мгновенно, не оставив ни следа и его место заняло похмелье. Оно ворвалось в разум грубо, как дикий зверь врывается в палатку к туристам. А что обычно остается после подобных инцидентов? Ошметки, беспорядочно разбросанные вокруг лагеря. Именно так себя сейчас чувствовал Володаров. Ошметками, разбросанными вокруг вчерашнего себя. Голова раскалывается, мышца на ноге после вчерашней судороги ноет, в горле першит от чересчур крепкой самогонки, в желудке полный бардак от нее же. Одним словом – провести весь день на ногах, а потом пить на голодный желудок, закусывая одним жалким помидором было очень плохой идеей.

Сев на край дивана, Володаров осмотрелся. Он плохо помнил большую часть вечера, только смутные обрывки разговора о том, что в Каменке много суеверий и нет телефона. А потому интерьер комнаты, в которой он ночевал, оказался для него новостью. Хорошей новостью. Не такой, в которой диктор с серьезным и очень озабоченным видом рассказывает, как в селе Каменка был пойман серийный убийца, заманивавший в свой дом невинных участковых, и стрелявший в них из двустволки, пока те спят. Это больше походило на позитивный репортаж про провинциального гения-самоучку, живущего в плохих условиях, но не теряющего присутствие духа.

Комната, в которой провел беспокойную ночь Володаров, находилась прямо напротив кухни. Но в отличие от нее, совершенно не походила на сарай. Здесь было чисто и светло. Солнце уже встало и свет, проникая через небольшие окошки, отражался от побеленных от пола и до самого потолка стен, создавая иллюзию просторности. Мебели в комнате было не много. Только диван, пара стареньких стульев с резными спинками, и тяжелый на вид шкаф, забитый книгами.

Володаров поднялся и подошел к шкафу, чтобы рассмотреть его содержимое. Ему хотелось немного больше узнать о Валерии Молчане, но спрашивать в открытую он пока не хотел. А библиотека человека, как-никак, отражение его души. После недолгого изучения Володаров пришел к выводу, что голова Каменки (если он им действительно является) очень разносторонняя и любопытная личность. Большая часть книг была посвящена различным вопросам, связанным с ветеринарией, что само по себе логично, но остальные же оказались весьма разношерстными. Складывалось впечатление, что Молчану было попросту все равно, что читать. На одной полке могли соседствовать огородный справочник и «Мастер и Маргарита», руководство по эксплуатации ВАЗ 2101 и учебник анатомии.

Не заметив в расстановке книг никакой закономерности, как и порядка в целом, Володаров громко прокашлялся, пожалев о том, что вчера вечером сорвался и закурил. Два месяца насмарку. Он попробовал утешить себя тем, что это единичный случай, с каждым может случиться, но это не помогло. Внутренний скептик моментально включился в дело, заявив, что обычно сельской мужик – курящий мужик, а значит искушений и поводов каждый день будет хоть отбавляй. В таких условиях ни о каком единичном случае и речи быть не может. Совсем скоро этот единичный станет двоичным, троичным, а там и до постоянства не далеко.

– С добрым утром, – раздался голос Молчана.

Володаров невольно вздрогнул. Он часто, задумываясь, уходил в себя, забывая о внешнем мире, и когда его туда с силой возвращали, вздрагивал, напрягался будто шланг, в который резко подали воду.

– Ага, – ответил он, повернувшись к двери.

– Почитать себе ищешь? – Молчан показал пальцем на шкаф.

– Да нет, так, любопытствую. А откуда у вас столько разных книг, если не секрет?

– Нет, Геннадий Павлович. У меня от родной милиции секретов нет. Украл я их, – он замер на секунду, наслаждаясь меняющимся выражением лица Володарова, а затем раскатисто рассмеялся. – Да ты не напрягайся понапрасну. Это я так, для громкого словца. Из библиотеки школьной себе забрал на передержку. Школа-то у нас еще в… – он задумался, – дай бог памяти, в семьдесят седьмом закрылась. Ага, точно. В семьдесят седьмом. Ровно через год после того, как село бесперспективным признали. Ну, поначалу здание просто закрыли. Законсервировали, так сказать. А потом забыли, что оно вообще было. Так и стояло порожняком года три – четыре, гнило, пока Никитин там Лешку Сирого с дружком не поймал. Молодежь на водку воровала понемногу. В основном металл тащили, проводку из стен выдирали, да все, что к полу не прибито. Ну им Никитин тогда нагоняй устроил… А я, как узнал, так решил сам посмотреть, чего они там устроили. Угадай, что?

– Что? – как и положено переспросил Володаров.

– Ни одной книги из библиотеки не сперли. Двери, конечно, взломали, но книжки не тронули. Водка, наверное, им интересней была… Вот я себе часть и решил забрать. Для сохранности. Нет, ну а чего? Хуже никому не стало. Про них все равно никто не вспоминал. А я почитываю, просвещаюсь, – Молчан широко улыбнулся, показав желтые от старости и никотина зубы. – Ну ладно, заговорил ты меня совсем, Геннадий Павлович. Язык у тебя без костей. Я чего пришел? Там завтрак готов уже минут десять как. Поди остыло все давно. Жрать пошли.

От слов о еде у Володарова мгновенно потекли слюнки, а в животе предательски заурчало. После вчерашней совершенно неожиданной и не менее скоропостижной пьянки все еще слегка подташнивало, но он готов был пойти на риск – плотно позавтракать.

Плотно не вышло. Яичница из пары яиц, все те же соленые помидоры и стакан молока, это все, на что хватило Молчана. Но Володаров был благодарен даже за это. В наше время обмана, грязи и жестокости сложно вообще поверить в существование такого человека, как Валерий Молчан, смешливого мужичка, который с легкостью пускает в дом незнакомца, оставляет его у себя на ночь, а потом еще и завтраком кормит.

– Спасибо, очень вкусно, – Володаров говорил с набитым ртом, тщательно пережевывая помидор и стараясь не обращать внимания на легкую тошноту.

– Та не за что! – отмахнулся Молчан. – Извини, но хлеба предложить не могу. Его три раза в неделю привозят, а я на гостей не рассчитывал.

– Ничего страшного. И этого уже много. Честно говоря, не на такую встречу я рассчитывал, но рад, что все вышло именно так.

– Ну-ну, прожуй сначала.

На какое-то время на кухне повисла тишина, нарушаемая чавканьем Володарова и задумчивым сопением Молчана.

– А этот… – Володаров поморщился, вспоминая имя, – Алексей Сирый еще в Каменке?

– С чего такой интерес?

– Хотелось бы его поспрашивать по поводу хищения школьного имущества.

– Ого, Геннадий Павлович. Решил с места в карьер?

– В каком смысле?

– Да в таком, что тебя еще в должности не утвердили, а ты уже вынюхиваешь.

– Во-первых, не вынюхиваю, а интересуюсь, выясняю. И во-вторых, одно другому не мешает.

– Ну, раз так, то да, – Молчан пожал плечами. – Лешка все еще в Каменке. Но я бы на твоем месте его за школу не трогал.

– Если вы сейчас начнете рассказывать мне, что он хороший парень, то лучше и не начинать. Хорошие металлолом по школам не воруют.

– Тут ты прав, Геннадий Павлович, не воруют. И Лешку защищать я не собирался ни в коем случае. Он тот еще балагур, нервов мастным попортил знатно. Но свое уже заплатил, так что дергать его снова не надо.

– Вот как? – Володаров с любопытством заглянул Молчану в глаза. Голова не врал. – И сколько заплатил?

– Много… Очень много.

– Вы меня заинтриговали. Это какая-то тайна?

– Та не, – Молчан взмахнул рукой, словно отгоняя мрачные воспоминания. – Тайны здесь никакой нет. Просто история не из застольных, вот и все. Ладно, ты доел?

– Угу, – Володаров кивнул и отодвинул пустую тарелку.

– Ну, тогда пошли дела делать, участковый. Надо же тебя определить куда-то, верно?

– Верно, – снова кивнул Володаров.

– Я вчера еще немного посидел, после того, как ты уснул. Думал, куда тебя поселить. Так-то у нас с жильем проблем нет. Пустых домов стоит во, – он показал большим пальцем себе за спину, – пол села. Только вот ветхие они все, неухоженные. Хозяевам они не нужны, никто их не купит. Стоят, гниют годами. Такие чинить себе дороже. Домой уедешь раньше, чем заселишься. Но потом мне в голову идея пришла. Ты же у нас не суеверный парень, как я погляжу?

– Чего нет – того нет.

– Ну вот. Старожил у нас один на днях помер. Хороший дед был, бодренький. За домиком своим кое—как да следил. Родственников, как я знаю, у него нет, ну или совсем бросили… и такое бывает, – Молчан разочарованно покачал головой, но грусть в его глазах быстро сменилась на дежурную искорку. – Как ты, Геннадий Павлович, не против в доме покойника пожить?

Володарова удивила подобная формулировка. Он задумчиво хмыкнул, приподнял бровь и переспросил: – А покойник, я извиняюсь, еще в доме?