Снежинка. Рассказы и байки

Ближе к вечеру пришёл с работы дядя Толя. Увидев, что в вёдрах закончилась вода, он собрался пойти к колодцу. Я подошёл к нему и сказал

– Дядя Толя, я хочу помочь тебе принести воды.

Дядя Толя переглянулся с моей мамой, дал мне два пустых ведра и сказал:

– Хорошо, иди и набери воду. Я приду попозже, чтобы отнести вёдра домой.

Я с энтузиазмом схватил два больших ведра и помчался к колодцу. Колодец был недалеко, на другой стороне улицы через один дом. На улице находилось несколько ребят моего возраста и постарше. Они с любопытством наблюдали за мной. Подбежав к деревянному колодцу, я поставил вёдра на землю и сначала заглянул в него. Изнутри колодца повеяло прохладой. Колодец был глубокий, метра три-четыре. В зеркальном квадрате воды отражалось голубое небо, моя белобрысая голова и деревянный барабан с накрученной толстой металлической цепью. Эта цепь заканчивалась крючком с защёлкой. Я даже не подумал, а смогу ли вытащить полное ведро воды. Первым делом хотелось как можно быстрее прицепить ведро. Я взял ведро, наклонился с ним в колодец и на вытянутых руках попытался отжать защёлку. Одно неверное движение и… ведро полетело вниз и шлёпнулось в воду. Я подумал – это не беда, попробую нацепить второе ведро. Но и второе ведро полетело вниз вслед за первым. Подбежавшие деревенские ребята стали кричать мне:

– Нужно быстрей принести кошку, пока вёдра не утонули и плавают на воде.

Я стремглав бросился домой. Влетев в дом, я начал искать кошку, рассказывая маме и дяде Толе про упавшие в колодец вёдра. Дядя Толя сразу побежал куда-то, а я, найдя нашу кошку, бросился с ней к колодцу. Я бежал к колодцу и думал, как же кошка сможет достать вёдра? Кошка вцепилась в меня когтями и от недоумения начала мяукать и вырываться. Я ещё крепче прижал её к себе, несмотря на боль, причиняемую когтями. Когда ребята увидели, что я принёс кошку, то начали смеяться. Некоторые даже покатывались от хохота. Я же был в недоумении. Я держал кошку и думал, бросать её в колодец или нет. Кошка ещё крепче вцепилась когтями в мою рубашку, как будто читала мои мысли. Она явно не выказывала желания прыгнуть в холодный колодец. Скоро подбежал дядя Толя с длинной палкой, на конце которой был железный трезубец. Он аккуратно подцепил и вытащил по очереди оба ведра. Дядя Толя сказал мне:

– «Кошкой» называется этот багор с тремя крючками.

Я выпустил кошку, которая от шума и смеха ребят и, наверное, от страха пустилась наутёк обратно домой. Я шёл следом за дядей Толей, который нёс домой два полных ведра воды, и сокрушался, что не смог прицепить вёдра.

Наступил вечер. Начало смеркаться. Бабушка Домна сказала мне:

– Сейчас погонят стадо. Иди, посмотри.

Я побежал на улицу, чтобы посмотреть на стадо. Впереди стада, по широкой грунтовой улице важно шёл огромный бык. Он был темно-коричневого цвета с крупными острыми рогами. Его большие лиловые глаза равнодушно смотрели перед собой. Я немножко забоялся его и спрятался за штакетник. За быком степенно шли коровы. Коровы были коричневого цвета с большими белыми пятнами и разводами. Наверно коровы были умными, потому что они безошибочно узнавали, куда им сворачивать с дороги. Наша корова тоже уверенно сама повернула к нашему дому и пошла в хлев.

За коровами шли овцы, бараны, козы и козлы. У нас были только овцы. Бабушка Домна вышла на улицу, чтобы загнать наших овец в хлев. Десяток овец с блеяньем забежали в своё отделение хлева.

В белой пыли, которая клубилась за стадом, шёл пастух с длинным-предлинным кнутом. Он ловко им размахивал и очень громко щёлкал. Вместе с ним шли два подпаска, двое мальчишек подросткового возраста. У них тоже были кнуты, но только короче. Ребята также щёлкали кнутами. Мне сразу же захотелось научиться также громко щёлкать кнутом. Наконец совсем стемнело, и я пошёл в дом.

Вскоре бабушка Домна принесла крынку парного молока. Мне налили целую кружку. Я попробовал молоко. Оно было тёплым и пахучим. Запах был особенный, коровий. Я не привык пить тёплое молоко, когда не болен. Поэтому я сказал:

– Поставьте молоко в холодильник, чтобы оно остыло. Я попью потом.

Но холодильника у них не было, поэтому молоко отнесли в погреб. Мы поужинали. Так как телевизора в избе не было, через некоторое время все пошли пораньше спать.

Я привык вставать рано утром. Солнце только что поднялось над взгорком по другую сторону ручья, напротив избы. Я вышел во двор и обратил внимание на двух ласточек, которые кружили вокруг дома. Притаившись, я стал наблюдать за ними. Вдруг одна ласточка спикировала к дому и прицепилась к какому-то круглому наросту у бревна под крышей. Это оказалось шаровидное ласточкино гнездо, вылепленное из комочков земли, с малюсеньким входом в виде дырочки. Ласточка юркнула внутрь гнезда. Я только удивился, как ей удалось там поместиться.

Ещё с вечера я приметил спелое красное яблоко на одной из яблонь. Пробравшись через растущий овёс, я сорвал его и тут же откусил. Оно было кисло-сладкое, с особенным ароматом, поэтому я съел его с удовольствием.

Бабушка Домна уже подоила корову и выгнала её в стадо. Она заметила, что я вышел из сада, подозвала меня и строго спросила:

– Что ты делал в саду?

– Я увидел спелое красное яблоко, сорвал его и съел.

– По саду ходить нельзя, потому что там растёт овёс. Ты его, наверное, помял.

Она прошла к тому месту, где я прошёл по овсу. Увидев борозду примятого овса, бабушка Домна даже всплеснула руками:

– Не смей больше ходить по овсу! Толька будет ругаться.

– А как же мне есть яблоки?

Мой вопрос повис в воздухе, потому что бабушка Домна пошла и пожаловалась моей маме. Мама мне строго-настрого наказала больше по овсу не ходить и яблок не рвать.

Только после этого бабушка Домна успокоилась и пошла кормить кур пшеном. Я вызвался ей помочь. Взяв горсть пшена, я стал искать свою колченогую курочку. Осторожно подойдя к ней, стал сыпать зерно прямо на землю перед курочкой. Она сначала боялась меня, но потом стала клевать пшено, потихоньку приближаясь ко мне. Я попробовал кормить её с руки, как когда-то кормил голубей на ВДНХ, когда мы с мамой ездили на выставку. Однако, курочка боялась и никак не хотела клевать пшено с ладони.

Я спросил бабушку Домну, где мне взять червяков. Она ответила, что червяки водятся в навозной куче. Если отвернуть коровью лепёшку, то можно увидеть червяков. Дядя Толя, когда ходил на рыбалку, всегда набирал червяков из навозной кучи. Я схватил детскую лопатку, банку из-под рыбных консервов и побежал к навозной куче. Запах от навозной кучи был не сильный, потому что лепёшки в основном засохли. Я подковырнул одну лепёшку, лежащую с краю кучи. Действительно, под ней было очень много червяков. При чём, червяки были не такие длинные и толстые, как дождевые, а красные, небольшие. Я сразу набрал почти полбанки червяков и поспешил к своей курочке. Курочка клевала червяков и благодарно посматривала в мою сторону.

На завтрак тётя Зина налила мне кружку сливок. Сливки были холодные, только что из погреба, поэтому я с удовольствием выпил всю кружку. Тётя Зина смотрела на меня, качала головой и говорила:

– Какой же ты бледненький и худенький.

На что мама ответила:

– Городские дети все такие.

Ко мне в гости пришли соседские дети: девочка лет семи и мальчик постарше. Их папу дядя Толя звал Гарась. Наверно это искажённое имя Герасим, но все в деревне звали его Гарась. Я хотел назвать им своё имя, но мальчик сказал:

– Мы знаем, что тебя зовут Саша, и ты приехал к нам в деревню из Москвы. Меня зовут Сеня, а это моя сестра Люба.

Мы стали играть в мяч, который они принесли. Потом мы бегали на речку смотреть на пескарей, которые прятались за камнями в прозрачной воде. Пескари были пятнистые и усатые. Их было трудно отличить от светло-коричневого цвета песка на дне реки. Сеня и Люба показали мне, в какой стороне находится ближайший родник. Мы договорились, что когда-нибудь пойдём к нему за водой. Мы посмеялись над тем, как я хотел с помощью нашей домашней кошки вытащить вёдра из колодца. Время пролетело быстро. Мама позвала меня обедать. В приподнятом настроении я прибежал домой.

Мама сказала, что на первое будет куриный суп, потому что к нашему приезду тётя Зина зарезала одну курочку. Я заподозрил неладное дело. Быстро вскочил из-за стола и выбежал во двор. Я стал высматривать мою колченогую курочку. Её нигде не было. Тут я увидел окровавленный чурбан, на котором кололи дрова для печки. Рядом с чурбаном лежал топор и голова курочки с закрытыми глазами. Я узнал бы её из тысячи. Я с воплем бросился в избу.

Говорить я не мог, слова застревали в моём горле, вырывались только какие-то нечленораздельные звуки. Я обливался горючими слезами и никак не мог успокоиться. Я отказался наотрез есть суп из моей курочки. Я ревел от обиды за курочку и корил тётю Зину за то, что она отрубила ей голову. Тётя Зина искренне не понимала, почему я жалею курочку и не хочу есть суп. Я долго не мог прийти в себя. Мама уложила меня в постель. Проплакав ещё немного, я заснул.

Мне снилась пёстрая курочка, которую я кормил красными червяками. Она клевала червяков и удивлённо смотрела на меня, как будто спрашивала: откуда взялся этот мальчик? Я бегал вокруг, смеялся и подкладывал курочке новых червяков.

Секрет

В деревню Хованщино я обычно ездил с тётей Аней, старшей сестрой моей мамы, и дядей Лёней, её мужем. Мне нравилось ездить с ними, потому что они меня очень любили и всегда играли со мной в различные игры. Дядя Лёня научил меня ловить рыбу. В реке Хопёр мы ловили окуней, ершей, краснопёрок и даже подлещиков. В большом пруду, который находился в Вязовке, мы ловили зеркального карпа. Мне уже было двенадцать лет, и я считал себя специалистом по рыбной ловле на удочку. Я уже научился у дяди Лёни секретам завязывания морских узлов из лески на крючке, в зависимости от того есть ли сквозное ушко у крючка или нет. В молодые годы дядя Лёня окончил морское училище и несколько лет работал мотористом на судне. Различные морские узлы он знал, как я таблицу умножения. Дядя Лёня также научил меня готовить подкормку и наживку из теста для карпа. Кроме того, я с удовольствием копал тонких красных червей и складывал их в консервную банку с чернозёмом. В общем, я с большим желанием ездил в деревню, на родину моего дедушки Вани, отца моей мамы и тёти Ани.

В деревне мы обычно останавливались у родной сестры дедушки Вани, бабушки Домны, в деревянной избе из толстых брёвен. Бабушка Домна жила вместе с сыном Толькой и невесткой Зинкой, у которых был сын Юрка семи лет. В деревне было принято называть всех жителей по именам с окончанием на «ка». Например, Мишка, Васька, Сашка. Наверное, если бы тётя Аня и дядя Лёня жили в деревне, то старшие односельчане и их ровесники звали бы их Анька и Лёнька. Когда я подумал об этом, мне стало очень смешно, потому что и тётя Аня, и дядя Лёня были очень солидными людьми. Дядя Лёня был крупным мужчиной с большим животом. Он работал мастером в «горячем» цехе крупного металлургического завода «Серп и Молот» и знал все секреты горячего проката. Когда он взял меня один раз к себе на работу, то я узнал, что значит «горячий» цех.

Это цех, где вальцовщики стана горячей прокатки раскатывают раскалённые металлические прутки. Они подменяют друг друга каждые двадцать минут, потому что дольше невозможно выдержать жар от раскаленного металла. Зато около их раздевалки находился автомат с бесплатной газированной водой, а на нём стояла баночка с поваренной солью. Пей газировку, сколько влезет. Можно даже её посолить. Тогда пузырьков в стакане будет ещё больше. Я помню, что так напился газировки, что мой живот раздулся и стал немножко похож на живот дяди Лёни.

Тётя Аня тоже была крупной женщиной, работавшей начальником диспетчерского отдела на железнодорожной станции в Москве. Когда тётя Аня с дядей Лёней шли вместе под ручку, то видно было, что идут солидные люди. Я чуть не прыснул от смеха, представив себе такое несоответствие важности человека и его имени в деревне. С самых малых лет я называл Тётю Аню по-своему: Тютяня. Я так свыкся с этим именем, что даже когда вырос, продолжал её так называть.

Тётя Аня скрывала в себе, как тайны, многие таланты. Одной из этих тайн был её изумительный по красоте голос. Однако в городе у себя на седьмом этаже большого дома она пела редко. Зато в родной деревне она могла в полной мере выразить всё, что у неё накопилось на душе за годы работы в Москве. В деревне, на плодородной, чёрной, как уголь, земле она чувствовала себя в своей стихии. Вот тогда её редкий голос прорывался наружу, как свежий и прозрачный ключ у подножия холма, струился и заполонял всю округу. Голос у неё был плавный, сильный и грудной. Песня лилась как бы из её груди и поражала своей мелодичностью и мощью одновременно. Ей не нужны были ни микрофоны с усилителями звука, ни аккомпанемент. Такого рода природный дар широко распространён в российских селеньях, когда люди поют для себя, для своей души, а не напоказ. В песне ведущей была она, остальные, что называется, подпевали. Тихим вечером, когда начинаешь слушать тётю Аню, хочется, чтобы мелодия её лилась и лилась, и чувствуешь сильную русскую душу. Тётя Аня умела создать атмосферу праздника, поднять настроение и увлечь интересными идеями.

Тётя Зина работала в колхозе полеводом. Весной этого года бригада тёти Зины посадила целое поле сахарной свёклы и теперь ухаживала за ним: пропалывала сорняки, подкармливала удобрениями и поливала. Я спросил тётю Зину:

– Наверное, очень тяжело работать на поле в любую погоду?

– Да, нелегко. Но мы уже привыкли. Особенно тяжело собирать свеклу, когда начинаются холода.

– Тогда, может быть подключить к вашей бригаде ещё людей, чтобы они помогли?

Тут вмешался дядя Толя: