Девяностые. Фрагменты прожитого…

– Ладно, ты не сгущай краски. Всё же в приличном областном центре живёшь, я спрашивал начальников, о тебе здесь мнение неплохое, дай бог всё сладится.

– Это обо мне мнение неплохое? Да не далее как два дня назад начальник училища приказал рапорт на увольнение написать. Видишь ли, смущает его моё нежелание присягу на верность Украине принимать. Я и написал бы рапорт, да квартиры нет, это держит. Было бы жильё, ни секунды не задержался. Молодой ещё, по душе дело найти ещё смогу.

Друзья помолчали.

Тем временем стол накрыт.

Это был очень хороший стол. Ахмедка как чувствовал: надо офицерам угодить. И он угодил им. На столе были яства и не только заказанные друзьями, кое-что было из загашников лично Ахмеда. Любил он пыль в глаза пустить.

– Слушай, а шербет, халву, мы не заказывали, откуда эта прелесть. И эти…, как их, лепёшки эти…

– Это кыстыбый и перемяч[1]. Ахмедкин подарок. Не съешь – обидится хозяин.

– Ну что, Платоныч, давай за встречу.

– Согласен. За встречу!!!

Прошло полчаса. Друзья расслабились, начались воспоминания. Многое вспомнили, с улыбкой вспомнили. Всё же пора молодости самая светлая пора жизни и память о том времени особо остро воспринималась в разговоре.

– А помнишь, как ты в кессон упал? Как тебя нашатырём потом врач в чувство приводил.

– О! Тот запах я порой и сейчас чувствую, особенно когда настроение портится.

Друзья рассмеялись.

Слушай, Тарас, а как ты в Афганистан попал. Ты же в ракетчиках служил, а из РВСН в общевойсковые части просто так не отпускали.

– Да, просто так не отпускали, а вот по большой просьбе, всё можно было сделать. Брата моего планировали на дивизию ставить, а в том хозяйстве тыловиков за воровство и злоупотребление служебным положением в Союз откомандировали. Запрос на замену в штаб тыла пошёл. В то время как раз мой рапорт на учёбу в академию тыла и транспорта рассматривался. Ты же знаешь, перед поступлением кадровики войска объезжают и с кандидатами знакомятся. Вот и со мной ещё в нашей дивизии разговор состоялся. Приглянулся я тогда начальнику направления. И тут этот запрос. Вызывают на телефон: «Пойдёшь в Афганистан, в войска? Академия никуда от тебя не уйдёт, заочно учиться будешь». Что делать? Конечно, согласился. И меня в скором порядке приказом Министра обороны в Афганистан. Сначала помощником по инженерно-технической службе дивизии, а уж потом заместителем по снабжению. Позднее братишку комдивом поставили. Так нежданно-негаданно с братом довелось служить. Чего только не увидел в войсках. Вспоминать тяжело. И воевать лично довелось. Видишь иконостас: две «Звёздочки», орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР 2 степени», получил. Контузию заработал, и сейчас голова частенько раскалывается, если перенервничаю. Ну да ладно, всё это в прошлом. А уж потом, как из Афгана вывели, по тыловой линии пошёл, сюда на Украину в округ направили, а я и рад – рожден в Харькове, матушка здесь схоронена, отец живёт. Кстати к бате сегодня и заскочу, рад будет старик. А из округа в Министерство обороны сосватали. Вот так я здесь и появился.

– Да. Досталось тебе. Знаешь, я за твоё здоровье выпью. У меня после тебя, нашего товарищеского общения, после знакомства с твоей семьёй, друзей не было. Товарищи, конечно, были, да и есть, но вот так, как было тогда у нас… Хорошее время было. За тебя!

Друзья выпили ещё по рюмке.

Олег продолжил.

– У меня, всё складывалось удачно, я уже говорил, только одна беда: сынок младший тяжело болен. Эпилепсия. Для малыша это очень тяжело. А уж для нас. Представь, каждую секунду он должен быть на виду. Маринка извелась за эти два года. Ни тебе на работу выйти, ни просто расслабиться. И к тому же специалистов по лечению детишек, так тех вообще по пальцам можно подсчитать. И хаты нет. Как-то всё враз высыпалось. Что делать, не знаю?

– Да, братишка. Не позавидуешь. Ну, а со службой всё же ты что решил? Положим, получил квартиру и дальше?

– Только в запас! Не буду служить, опротивело всё. Был Союз, так хоть понятно было, кому служишь. А нынче… Если мой начальник говорит что мы ещё с Россией воевать будем, что уж дальше. И с этим командиром мне предстоит продолжить службу. Нет уж, увольте. Без меня.

– Олег. Я здесь работу уже завершил, мои офицеры ещё на пару дней останутся, а я завтра выезжаю. Давай так договоримся. Во-первых. Попробую вопрос по жилью порешать. Всё же я нынче в войсках по этому вопросу главный специалист. Попробую решить за счёт лимитов министерства, есть такая возможность. Но ты об этом не распространяйся. Молчок, понял? Дальше, если ты абсолютно твёрдо решил увольняться, помогу и с работой на гражданке, тоже есть такая возможность. И вот что, ты подъезжай через недельку ко мне, в столицу. По гражданке подъезжай. Я тебе всё что наработал и вручу. Да! Ещё вот что, ты документы для получения жилья с собой возьми: справку о составе семьи, об инвалидности сына. Пожалуй, и хватит. А то начнёшь собирать бумаги, начальство заволнуется: почему, да что. А нам это не нужно. Всё. Жду тебя. Вот телефон. Просто позвони и скажи: «Платоныч у аппарата».

Друзья еще пол часика посидели в кафе.

Ахмед вызвал такси. Чуприй поехал к отцу, а Олег пошёл домой пешком, сказал другу, мол, проветриться надо и подумать не помешает.

2.

Рапорт на увольнение Добров не писал. Оно и резонно, надо с жильём вопрос закрыть, а там уж и увольняться. В очередной отпуск его не отпустили, на кафедре дела объявились после уезда комиссии: с тематикой предметов надо разобраться, количество часов сокращается и прочее. В общем, это были не его вопросы, и Олег попросил отпуск по семейным обстоятельствам, объяснив просьбу необходимостью выезда в Киев с больным сынишкой. Начальник кафедры не возражал.

Ровно через неделю после встречи с Чуприем, Олег был в столице. Звонок другу он сделал, как и условились – «Я Платоныч».

Чуприй был на месте. Договорились встретиться в пять вечера у почты, рядом с метро «Вокзальная». Место заметное, ошибиться здесь невозможно. Времени было много, так что Олег успел вдоволь налюбоваться красотами Киева. Здесь он бывал не один раз, и каждую поездку, думая подробнее изучить город, начинал своё путешествие с Крещатика. Но, как правило, Крещатиком всё и заканчивалось. И не то, чтобы времени в обрез или он уставал, нет, просто хватало впечатлений на этой улице. Вот и сейчас пары часов прогулки было достаточно, что бы понять: трудно киевлянам живётся. Лица людей без улыбок, хмурые, сосредоточенные. Под стать прохожим и улица: тоскливо, слякотно и грязно. Машин здесь всегда много, однако, сейчас, в эту февральскую пору, казалось, что перед ним один бесконечный захлёбывающийся газовыми выхлопами поток. Изредка прорвётся сквозь эту серость машина с мигалками и вновь всё тускло, дымно и неуютно.

К пяти вечера он был у почты. Ноги промокли, да и осеннее пальто, в котором он отважился на поездку, впитав влагу, одеревенело. Было холодно и неуютно, однако настроение всё это не портило, впереди главное – встреча с другом и эта встреча во многом для него будет важной и полезной, он это понимал.

Чуприй пришёл вовремя. Действительно, по нему часы сверять. Тарас улыбнулся, обнял Доброва.

– Что, озяб? Одет ты легко, так и простыть недолго. Ладно, ускоримся, здесь рядом ресторанчик есть, отогреешься. Ахмедки там, правда нет, не тот уровень, но уютно, тихо и спокойно.

Спиртного не заказывали, Тарас сказал, что ему ещё предстоят две встречи, и Олег не был настроен выпивать перед обратной дорогой. Поезд у него был уже через несколько часов. Тарас налил минералку, символически чокнулся с Добровым.

– Ну что, Олег, давай по порядку. Что касается малыша. В Харькове есть доктор, вот тебе телефон и адрес, он уже знает, что ты ему будешь звонить, так что по приезду или сам сходи, или Маринку попроси, это уж ваш вопрос, но доктор от бога, в столице таких нет. Так что думаю, всё будет нормально. Теперь по квартире. Здесь тоже вопрос удалось решить. Правда с кучей оговорок, но они все решаемы, причём всё от тебя зависит. Почему от тебя? Всё просто. Решением руководства Минобороны тебе выделена четырёхкомнатная квартира из фонда лично министра, есть такой. Нет, нет, не в Киеве, у вас, в Харькове. Все обоснования я оформил, вот ключи и ордер.

Олег с удивлением смотрел на Чуприя. Тот улыбнулся.

– Что удивляешься. Да, вот такой я великий нынче. Ладно, шучу, всё нормально, не переживай. Документы что ты привёз законные? Подделок нет? Всё честно?

– Тарас, о чём ты говоришь, кто же здоровьем ребёнка спекулировать будет?

– Вот я и говорю: всё законно. Но! Во избежание сплетен, разговоров: почему, да за какие заслуги выписан ордер, вопросы регистрации и заселения надо сделать максимально тихо и осторожно. Ты понял я о чём? Понял. Прекрасно. А теперь дальше. Решение твоё об увольнении в запас, я так понимаю, остаётся в силе? В силе. Значит, действуем так. По приезду ты идешь к руководству и докладываешь, дескать, был у светил в Киеве, советуют срочно менять мальчугану климат и заявляешь, что принял решение переехать в Россию. Куда там, в Краснодар или в Екатеринбург, да? Да. Одновременно пишешь рапорт об увольнении в запас. Дальше схема проста. Уходишь в отпуск. Оформляешь документы, включая предписание в военный комиссариат, но новому месту жительства. Нет, нет, это я о России, для Харькова мы другую схему сделаем.

Добров выглядел слегка ошалелым от обилия таких новостей. Сказанное он не успевал осмыслить.

– Послушай Тарас, а не слишком ли сложно всё это? И второй вопрос, но он видимо и главный: за какие такие заслуги мне всё это – квартира, лечение мальца. А?

– Ты не спеши.

Чуприй замолчал, глянул на часы, на Олега, потом махнул рукой, мол: да ладно, что уж там!

– Официант! Коньяк двести грамм. Как говорят, без рюмки здесь нельзя.

Он откинулся на стуле, неспешно осмотрелся. Сменил тему.

– Ты посмотри, шести часов нет, а зал полон. Вот и говори теперь, что люди плохо живут. Зал битком и на столах отнюдь не макароны с кетчупом.

Официант принёс коньяк, отдельно поставил блюдце с лимоном: «Приятного аппетита».

Офицеры, молча, чокнулись, выпили.

– Олег, на дворе девяносто второй год. Видишь, как всё в жизни меняется. Ещё полгода назад жили мы в едином государстве. Жили – не тужили. Да, бурчал народ, мол, плохо живём, убрать надо эту партийную власть, заживём как короли. Убрали. Ну и что, зажили? Как короли зажили? Нет, конечно. Плохо живём. Дальше. А давайте-ка теперь разделимся – легче жить будет. Прибалтика быстренько отделилась, сами теперь своими шпротами давятся, но рады радёшеньки: мы в Европе. Вот и Украина отделяется. Что впереди? А впереди ничего хорошего для простого человека. Впереди мутная вода, а муть – это уже для умных людей. В мутной воде, как там говориться: «лучше рыбка ловится?» Да? Ты себе не представляешь, какая муть сейчас пойдет, да она по сути уже идёт. Сокращаются и упраздняются союзные министерства, ведомства, их филиалы. Вся система единого государства рушится. А что с армией делается? Округа режутся, объединения расформировываются, части передислоцируются. На картах всё красиво выглядит, помнишь на учениях: стрелочки, чёрточки, всё в красном и синем цветах – здесь мы, там враг. А в жизни? В жизни черточек и карандашей нет. Есть оружие, техника и люди. И вот всё это перемешивается, а будет перемешано ещё больше. Страшное ещё впереди. Мы с тобой ракетчиками начинали. В Литве, когда служили, помнишь? Здесь на Украине Винницкая армия РВСН дислоцируется. Те же 63-ие ракеты, подвижные, стационарные боевые ракетные комплексы. Арсеналы, ремонтные базы, учебные центры. Всего тут полно. Я тебе сейчас цифры скажу. Только смотри, молчок, это не для посторонних ушей. Итак. Из одной ракеты и унифицированного командного пункта полка, можно изъять до полу килограмма золота, 5 кило серебра и 90 грамм платины. А сколько всякого добра, в том числе свинца, меди, алюминия и тому подобного в самих сооружениях, шахтно-пусковых установках, пунктах управления, электростанциях. Здесь ещё и холодильные центры, энергоблоки, трансформаторные подстанции, дренажные станции, антенные поля, до 18 тысяч метров кабельных линий и так далее. Посчитано, что из 300 километров кабеля, обеспечивающего жизнедеятельность ракетного комплекса, выходит 250 тонн меди, сотни тонн свинца, стали и других составляющих. Это валюта: миллионы, миллиарды… Да, есть законы, нормативы, предписания, прочие документы по этим всем делам, но есть и люди, которые в ситуации раздвоения: вроде как ещё есть Союз, но вроде его уже и нет, в этой мутной воде капитально наживаются. Прапора, складские начальнички, просто войсковая шушера, а её много, готовы поживится, в этом бездонном омуте. Я всё это знаю, по долгу службы этим занимаюсь, занимаюсь ежедневно, ежечасно. Бороться здесь бесполезно, тем более что иногда перед тобой такие силы стоят, их полковничьими погонами не перебить.

Чуприй замолчал. Лицо раскраснелось, чувствовалось, Тарас волнуется, рассказывая всё это товарищу. Добров налил ещё по стопке.

– А я здесь причём. Зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Погоди. Так вот, бороться с этим бесполезно. Но! В этом можно честно участвовать. Именно честно, в рамках законодательства. В декабре 1991 года президент Украины издал указ, в соответствии с которым создается коммерческий центр при министерстве обороны. А через месяц, по представлению премьер-министра, выходит новый указ о создании государственной компании «Украинский дом». Эта компания наделена чрезвычайными полномочиями: она имеет право безлицензионной продажи иностранным государствам и частным фирмам сверхнормативных запасов товарно-материальных ценностей, право на осуществление экспортных операций по продаже за границу вооружения и военной техники согласованной с министерством обороны Украины номенклатуры этих вооружения и военной техники. Понимаешь, это по своей сути лицензия на распродажу армии и флота. В этом можно и нужно участвовать. Ещё раз подчёркиваю, в рамках закона. Мне вся эта кухня близка, я занимаюсь этим и вижу, как идёт торговля запасами, сырьём, материалами и ресурсами. Конечно, торговать оружием дело хлопотное, здесь много разрешительных документов надо, и «добро» от верхушки получить, но по некоторым позициям можно потрудиться. Однако сам понимаешь, я один это дело не потяну, а потому подтягиваю помаленьку соратников. Есть у меня несколько