Кладбище ведьм

Тузик сучил передними лапами, дергал мордой – стоило невероятных усилий держать её. Между зубов пошла желтоватая рыхлая пена.

На мгновение мальчик увидел глаза Тузика. Большие оранжевые глаза, похожие на желток сгоревшего яйца. Они не мигая смотрели на небо.

А затем топор опустился с коротким и тихим: «Вжжж».

Что-то громко хрустнуло. Пес резко дернулся и обмяк. Топор поднялся и снова опустился, в этот раз погрузившись лезвием в колодку. Внутри Тузика что-то надломилось, голова отделилась от туловища и осталась в руках мальчика. Он так и держал ее за пасть, не в силах оторвать взгляда от стремительно стекленеющих собачьих глаз.

Теплая жидкость обрызгала его голые ноги. Громко рассмеялся отец. Мальчик шевельнул головой. Он все еще ощущал холодную влажность собачьего носа у себя в ладонях.

– Ну вот ты и взрослый, сынок! – хохотал отец. – Совсем-совсем, мать его, взрослый!

Мальчик поднял голову к небу, прищурив левый глаз. Он невероятно сильно хотел отыскать облако в форме собачьей головы. Но небо было голубым и чистым. Без единого белого пятнышка.

Глава первая.

1. 

Грибову на работе хватало проблем, а тут еще позвонила бывшая и сообщила, что случилось страшное.

? Этот алкаш убил маму, – сказала Надя тихим, сбивающимся шепотом. – Ударил топором, говорят, потом подвесил за ноги на верёвке в дверном проеме со стороны улицы, чтобы прохожим было видно. Соседи заметили через несколько часов, вызвали полицию. Ты же знаешь, как у них в поселке с полицейскими. А еще дороги замело… Только к утру приехали. Она там болталась всё это время. Кошмар какой-то!

Грибов представил, как бывшая сидит сейчас на кухне их старой квартиры (время – начало десятого утра, дочь уже в школе, в квартире никого, кроме Нади), налила горячего чая с лимоном, размешала пару кубиков рафинада и туда же, в кружку, капнула валерьянки. Знаменитое средство от депрессии. Надя им часто пользовалась, по поводу и без. Пару лет назад валерьянку заменяла коньяком.

? Надь, для начала успокойся, – Грибов выскользнул из душного и многолюдного офиса в коридор бизнес-центра. – Что надо сделать? Могу съездить после работы, разобраться.

? Еще как надо. Это же моя мама умерла, понимаешь?

С Надей всегда так. Не видела маму шестнадцать лет. По телефону за это время общалась с ней раз пять – холодно, с взаимными упреками, постоянно чувствовалась в Надином голосе злость и обида. А сейчас? Тон такой, словно не было у нее в жизни человека ближе, чем Зоя Эльдаровна.

? А с самим Семёнычем что? – спросил Грибов, имея в виду, конечно, Цыгана, мужа Надиной мамы.

Был это мужичок лет шестидесяти, видный в деревне самогонщик, нагловатый и с каким-то уголовным прошлым. На самом деле звали его Глебом, но кличка Цыган прижилась еще со времен популярного сериала. Глеб Семеныч ходил с пышной черной бородой, носил широкополую шляпу и курил обязательно не сигареты, а папиросы-самокрутки. С Зоей Эльдаровной он познакомился в конце восьмидесятых – перелез как-то к ней через забор по пьяни и попросил погадать, долго ли ему еще одному жить. Тоска Цыгана взяла, домашнего уюта захотел. Надина мама быстро разложила карты и сообщила, что вот оно, счастье, под боком. Цыган долго не думал, начал захаживать в гости, а потом и вовсе остался жить. Так иногда бывает с людьми за сорок – завязалась между ними, может, и не любовь, но крепкие отношения двух одиноких людей.

? Этот алкаш сдох, ? выдохнула в трубке Надя. Было слышно, как она шумно и тяжело дышит. – Туда ему и дорога.

Цыган умер в ванне, рассказала бывшая. Напился, видать, до беспамятства. Когда убил маму, пошел в ванную комнату включил горячую воду, и прямо в одежде в ванну и свалился. То ли сердечный приступ у него случился, то ли захлебнулся. Точную причину смерти пока никто не сказал. Оба тела увезли в соседний поселок, Знаменский, где находился областной морг.

? Похороны надо организовать. С домом что-то делать.  ? бормотала Надя. ? Кто этим займётся? Я одна не потяну, Грибов. Я не выдержу, понимаешь?

? Само собой. Разберемся.

Грибов застыл у окна, в отражении которого разглядел собственную фигурку – худоватый, сутулый, с копной черных волос (не мешало бы вообще постричься и побриться нормально). В костюме с галстуком – рабочий дресс-код. Никогда не любил галстуки. Словно удавка на шее.

В голове закрутились тяжелые мысли. Придётся снова возвращаться к прошлой жизни, где когда-то были у него жена и дочка, приезжать в квартиру, где он уже три года как не жил, а только заглядывал набегами… Жалко было бывшую. И ничего не поделать, разберётся.

Надя спросила тоскливо:

? Как я без мамы-то?

«Ты и раньше без мамы нормально справлялась», ? хотел буркнуть Грибов, но сдержался. Часто в последнее время приходилось сдерживаться… Вслух сказал:

? У тебя есть дочь. Думай о ней.

? Угу, ? сказала Надя и повесила трубку.

2. 

Первым делом он заехал в поселок Знаменский – крохотный такой посёлочек, окруженный лесами и болотами. Подобных ему в Ленобласти сотни, словно специально прячущихся от цивилизации. Не было в них ничего примечательного, кроме, разве что, деревянных домиков без отопления и электричества, что в двадцать первом веке скорее исключение, чем правило.

Морг ютился на краю больничного комплекса, сразу за роддомом и отделением для туберкулезных больных. На машине туда не пускали, и Грибов побрёл сквозь заметённую снегом аллею к моргу.

Это было одноэтажное здание, выкрашенное светло-желтой пузырящейся охрой. В наступающих фиолетовых сумерках большие окна светились и подмигивали развешанными изнутри гирляндами.

Внутри морга стерильно и неприятно пахло. Стены и пол коридора были упакованы в белый с желтизной кафель. Чернели дерматином двери. Грибову стало дурно, он прижал к носу ворот пальто. Приметил, что дальняя дверь приоткрыта. Оттуда доносились приглушенные и веселые голоса.

Грибов пошел по коридору, стесняясь гулкого эха сапог, осторожно заглянул в кабинет и обнаружил пожилого врача в распахнутом халате и полицейского. Оба пялились в монитор ноутбука, что-то разглядывая.

? А вот и вы! ? сказал врач, черные волосы которого выглядели как дрянной парик. – Кое-кто вас тут заждался! Получите, так сказать, и распишитесь.

? Врачебные шутки. Не обращайте внимания, – вставил полицейский. – Ваша жена предупредила, что подъедете. Приносим соболезнования и все такое.

Грибов угрюмо кивнул. Больше его заботило, что домой приедет не раньше десяти вечера, а завтра с утра на работу. Еще надо успеть принять ванну, поужинать, добить отчет, который кровь из носу завтра с утра должен улететь к начальнику на стол, а еще бы неплохо футбол посмотреть краем глаза, «Барселона – Боруссия». Столько дел, а он стоит тут, как идиот, в каком-то зачуханном морге, решает вопросы, совершенно ему неинтересные. Ради чего?

Кругом суета. Тишины бы.

Врач провел Грибова через кабинет в другой коридор (кафель, синий пол под ногами, желтые лампы), словно уводил в глубины страшного и нескончаемого кошмара. Пахло здесь еще омерзительней. Грибов неосознанно втянул голову в плечи, а руки засунул в карманы. Становилось, вдобавок, холоднее.

? Ещё раз примите соболезнования, ? сказал врач, не оборачиваясь. – Хорошая женщина была.

? А вы её знали?

? Многие её знали. Помогала людям в мелочах. Кому животных вылечит, кого от сглаза уведёт. Моей внучке болезнь вылечила… Я сам врач, вы же понимаете, но, когда никто на ноги поднять не может, а Зоя Эльдаровна подняла, тут без вопросов в любое чудо поверю.

? Какое чудо? ? не понял Грибов. ? Вы о чём?

Врач толкнул плечом какую-то дверь, выпуская в коридор яркий белый свет, и предложил Грибову зайти первым.

За дверью оказалось небольшое помещение без окон (снова кругом кафель!), вдоль стен которого стояли большие холодильники стального цвета. Мерно гудели кондиционеры. В одном углу в ряд выстроилось три умывальника – раковины какого-то неестественно молочного цвета – а в центре помещения на двух каталках лежали нагие и мертвые теща и тесть, то есть, стало быть, Глеб Семеныч и Зоя Эльдаровна.

? Вы, наверное, давно не общались с тёщей, раз ничего о ней не знаете, ? произнёс врач. ? Плохо это. Родственные связи надо беречь. Я вот с внучкой теперь каждый день вижусь.

Грибов сглотнул, ощущая сладковатый привкус в горле. Перед глазами поплыло, и он облокотился о дверной косяк, чтобы не упасть. Ликер ударил в голову.

? А разве на опознании не должно быть ещё и полицейских, я не знаю. Или как-то прикрыть их… ну, чтоб одни лица…

? Оставьте эти формальности, ? отмахнулся врач. – Оно вам надо? Американских фильмов, блин, насмотрелись. Я вам даже больше скажу – уже все давно опознаны. Говорю же, Зою Эльдаровну много кто знал. Чего же тут непонятного? А вы здесь, чтобы я спокойно галочку поставил и домой пошел. Бюрократия.

Грибов сглотнул еще раз. Мимолетом подумал, что надо было привезти сюда Надю. Это же её мама, так вот пусть и любовалась бы. А то как дочь в Шишково на лето везти – это Грибов; по телефону перед бабушкой оправдываться – тоже он; труп, значит, смотреть – куда же без мужа. А сама?