Тень чужого прошлого

– А муж мой что? – спросила Аня.

– Я ж забыл! – хлопнул себя по лбу Степан. – Они год после вашей свадьбы снова снюхались! Так мать моя сказала. Приезжал он к ней. Денег дать. Ну, и так. Ещё зачем-то. Ну, ты понимаешь?

Степан подмигнул Ане. А женщина совсем не понимала, как её муж, взрослый, состоявшийся человек, который был старше её, вновь мог сунуться в деревню к какой-то женщине, которая родила ему настоящего каннибала.

– Он разбился на машине, когда ехал к любовнице, – озвучила уже продуманный вывод Аня.

– Именно! – опять обрадовался Степан. – Только в тот раз её дочь пыталась своими волосами связать мать, но у неё не получилось. Волосня у неё блинная была. Настя спряталась в чулане, но перед этим дочка-то её хорошо покусала! Настя мужу тогда твоему позвонила. Да не доехал он! Не выдержала Настя, обратилась к моей матери за помощью. Тем более твой муж слёг. Тяжело ей стало одной. И мне пришлось тогда славно поработать. Убил я эту тварину ненормальную. Придушил. Не просто в тот раз было. Вон, она меня даже укусила.

Степан показал небольшой шрам у себя на руке. Шрам был не страшный, больше похожий на круг от ожога.

– Я не понимаю этой чертовщины, – сказала Аня, убирая нечесаные волосы с лица. Она не смогла быстро вникнуть в рассказанное.

Степан продолжил рассказ:

– Я когда её убил, то моя мать для своего колдовства попросила волосы срезать у этой тварины. Я срезал. И эти волосы самое сильное средство в колдовстве моей матери оказалось. Слава-то к ней после этого и пришла. И деньги рекой полились за эти несколько месяцев. Ну а тварь эта прилипла в параллельном мире, мире мёртвых и воспоминаний. Туда моя мать всех отправляла, на этом её бизнес до небес взлетел. А ты эту тварь оттуда вытащила, ртом своим сказав ей о том, что она может быть свободна!

– И она убила тво… вашу мать?

– Да, – сказал Степан, вытаращив глаза на Аню. – Она и тебя убьёт. И твоего мужа, который, когда к Насте приезжал, заставлял дочурку свою в сарае запирать, чтоб на глаза не попадалась. Всех убьёт теперь эта тварина. И я на очереди, вот так!

– А причём тут я? – Аня попыталась привести в порядок свою логику. – Я же помогла…

– Ты? За компанию! – будто приведя веский аргумент, серьёзно сказал Степан.

– Я в этой истории ни в чём не виновата!

– Но ты увела её отца из их, так сказать, семьи!

– Хорош отец, – сказала Аня. – Понятно теперь, почему он так странно к планированию беременности относился. И что теперь делать?

– Не знаю, – сказал Степан.

– У вас даже нет никаких мыслей? – устало сказала Аня.

– Есть! Мы просто похороним в земле эту тварину!

– И? Это должно сработать? – спросила Аня.

– Это должно сработать, – заверил Степан. Он сильно вспотел, поэтому снял куртку. – Просто мать сказала труп закопать в лесу. А я у нас у старого дома, в котором мы давно жили, в огороде в погреб бросил. Но надо было похоронить по-человечески. Теперь всё исправим. И волосы я её тоже похороню вместе с ней, я их из дома забрал. Хочешь, покажу?

– Нет. Может, священника позовём?

– Где идут разборки тёмных сил, там нет дела для светлых. Они в это не вмешиваются. Чтобы не запачкаться. Просто у меня машины нет, чтобы туда доехать. А на электричке больно долго. И ты, если не хочешь, чтобы твой ночной кошмар повторился, должна мне помочь. Да и деньги мне нужны, ты же обещала много денег…

Аня, чтобы отвлечься от всего этого бреда, попыталась накормить Стаса, но у того не было аппетита. Тогда она быстро собралась, и, вместе со Степаном, отправилась в путь на самую окраину области в деревню Топь, куда, якобы в командировку в более дальнее место, несколько раз в месяц ездил её муж. Женщина уже не обращала внимания на пейзажи и «дураков за рулём» вокруг, она гнала, как только могла, и через полтора часа они были на месте, у старого покосившегося дома.

Она осталась сидеть в машине, пока Степан, под нехотя накрапывающим дождём, ушёл на, как он выразился, «дело». Потом вернулся – оказалось, что ему нужна была помощь. Женщина с трудом выбралась из машины. Её состояние было похоже на похмельное: ноги еле слушались, голова гудела, хотелось лечь освежиться в ближайшую лужу. Но она не стала портить своё пальто, в то время как сапоги и края штанов безжалостно извазюкала в грязи сельской местности.

Миновав хлипкую деревянную ограду, они обогнули старый дом и добрались до погреба, который находился под небольшой, прогнившей двускатной крышей. В тесном помещении перед их взором оказалась яма, над которой когда-то была крышка. Тут-то Степан и попросил посветить ему, а то бездна казалась слишком глубокой. Анна воспользовалась светодиодом своего мобильного, в то время как мужчина ступил на старую лестницу, ведущую вглубь. Внутри, в свете фонарика, виднелись заплесневелые полупустые полки. На них стояло несколько трёхлитровых банок: в каких-то плавали гадкого вида огурцы, другие вовсе были пусты и блестели трещинами, в двух женщина смогла узреть едва помутневшую жидкость. На стенах свисали скелеты веников каких-то трав.

А Степан аккуратно продолжил своё погружение в это мрачное недоподземелье.

– Слышь, – улыбнулся он. – Тут ещё самогонка осталась. Моя ма когда-то и этим промышляла.

Дождь прекратился, но подул холодный ветер, Анна немного съёжилась.

– Не надо, – сказала она.

– Как хочешь, – сказал мужчина, медленно опускаясь ещё на одну ступеньку вниз. – Местные готовы были душу продать за это, как только всё не разворова…

Не успел он договорить, как под тяжестью его ноги ступенька лестницы сломалась и он свалился в мрак отверстия в земле, обрамлённого красным кирпичом. Света фонаря было недостаточно, чтобы посмотреть, что было в самом низу. Казалось, на Анну оттуда смотрела сама бездна. Женщина испугалась, но Степан вскоре подал голос:

– Я в порядке! А ступеньки уже плохи. Подержи тогда сама это…

Из темноты показались крепкие руки Степана. Они сжимали свёрток, завёрнутый в некогда белую пелёнку. Свёрток выглядел так, как тот самый свёрток, который виднелся на фотографиях счастливых сверстниц Ани, который они держали с уставшим видом на фоне местных роддомов. Только там были банты, шары вокруг, кривые аисты на стенах. Счастливые мужья, родня, кто-то из персонала. Кому-то приходило в голову закрыть лицо новорождённого простым смайликом из мобильного фоторедактора. Кто-то не боялся за душу ребёнка, и в открытую постил лицо, будто одного и того же на всех, отпрыска. Таких было меньше, хотя почти никто из этих подруг не был замечен в почитании суеверий. Анне не стало страшно от этого «подарка» из подземелья, ведь кроме куска чёрных волос свёрток ничем не отличался от передачи какого-либо предмета. А по весу не оказался не тяжелее сумки… с картошкой. Она не редко брала в местном магазине килограмма три, чтобы хватило на неделю, полторы. В последние полгода она проделывала менее тяжёлые по весу покупки – муж стал совсем мало есть, да и ей хватало. Но это ощущение её смутило, ведь три килограмма – это вес совсем маленького человека, буквально родившегося несколько дней назад. И вот она в руках держала этот свёрток. От него не пахло чем-то противным, он не вызывал отвращения. Ей, буквально на секунду, захотелось понянчить этот свёрток, сказать «тссс, всё будет хорошо, тихо».

Но свёрток и так молчал. Виднелась лишь чёрная прядь волос, покрытых каким-то жиром, слизью, не грязью. Будто волосы новорожденного. Шевелиться и кукситься свёрток не хотел, что избавило Аню, быстро пришедшую в себя, от сердечного приступа. Но это чувство внезапного материнства к свёртку она запомнила, будто была в нём какая-то энергия недавно зародившейся жизни.

Степан, успев изрядно перепачкаться, вынырнул из бездны и бесцеремонно выхватил свёрток из рук женщины. Аня даже смогла попротестовать:

– Она же совсем маленькая…

– Маленькая, – повторил Степан, – да удаленькая!

Ему это показалось смешным. Будто повторяя известную присказку можно иметь успех у женщин. Но, кому-то это удавалось: «мал золотник, да дорог», «копейка рубль бережёт», «тише едешь – дальше будешь»… и эти фразы когда-то заставляли Аню думать о том, что их сказатель, в лице её будущего мужа, всегда найдёт подходящие слова к любым жизненным ситуациям. Но теперь это всё казалось таким глупым. Ценность фраз не зависят от букв, из которых они строятся, а зависят от того, кто их сказал. И когда, в каких ситуациях. Сейчас это показалось отвратительным. Анне захотелось выдернуть свёрток из подмышки Степана, но она не стала этого делать. В пасмурности начал проглядываться дух вечера, а это уже казалось страшным событием. Захотелось с этим уже закончить поскорее.

Степан бесцеремонно погрузил свёрток в багажник автомобиля Ани, после чего они отправились дальше. Женщина старалась всё делать «на автомате», она даже не помнила, как села за руль и завела двигатель, но мыли об этом свёртке у неё были противоречивые. Ей не хотелось его хоронить, ей хотелось просто подержать его на руках, как… как что? Атрибут того счастья фотографий из страниц соцсетей её ровесниц, которые решили, что переступив тридцатилетний рубеж нужно сразу кого-то родить и не важно от кого? Нет, это было не так. Наверное, они были счастливы, и она была бы счастлива, если бы родила от Стаса этот, как его там… свёрток?

Она про себя тихо чертыхнулась, но Степан уловил это действие и посчитал, что нужно попросить женщину свернуть не в сторону трассы, а на улицу, где был дом невесты Стаса, как он выразился. Аня почему-то не стала возражать.

Они проехали на соседнюю улицу, где остановились у небольшого, но аккуратного домика. Степан сказал, что здесь живёт Настя. В доме не горел свет. Мужчина хотел проверить, не убила ли её тварь из загробного мира, ещё ему показалась забавной эта затея свести вмести Аню и Настю. Он успел немного поколотить дверь небольшого дома на три окна с большим двором, но со стороны соседнего строения к забору подошла старуха:

– Что стучишь? – грозно спросила она. – Настасья уехала отсюда!

– Зачем уехала? – отвлёкся от двери Степан.

Тут бабка и выдала всю информацию:

– А я по кой знаю? Уехала, продала городским дом. Под дачу. Нет их тут сейчас, уехали сегодня, на выходные только видятся. А тебе по кой это надо?

– Да так, – отступил к машине Степан.

Аня наблюдала за всем из открытого окна, ей хотелось свежего воздуха. Этот диалог её смутил обстоятельством скорого отъезда девушки, которую она так и не увидела, да и надо ли ей это было. Но хорошо, что это всё не переросло в тупое выяснение интересов к рождённой ею нечисти, если этот свёрток в багажнике ей был.

– Стёпка, ты что ль? – прищурилась старуха.

– Не я, – сказал Степан, сев в автомобиль.