Шахматный клуб

– К тому же и имя у вас…

– А что с моим именем не так? – в сердцах перебил я собеседницу, зацепившую больную тему, поскольку ещё в детстве, когда я не выговаривал звук [р], друзья дразнили «Лавлентий», а позже логопед, исправляя мою картавость, заставляла повторять собственное имя-отчество десятки раз.

– Как раз наоборот, – успокоила меня ТТ. – Имя у вас очень хорошее. Подходящее. И не короткое: три слога – это нормально. Вы только подумайте, может ли курировать шахматный клуб или вообще управлять чем-либо человек с именем Иван? Или Яков? Или, извините за выражение, Стас? Это же будет нонсенс. И отчество у вас замечательное. Не какое-нибудь там Ильич, Климыч или Палыч.

– А что не так с отчеством Палыч? – спросил я, вспоминая одного из соседей, которому очень шло это отчество и который был изрядным занудой и брюзгой. Но не сомневался, что отчество здесь ни при чём. А вот собеседница, похоже, была иного мнения.

– Как что? – удивилась она. – Всего два слога. Вы только подумайте: в отчестве два слога и ни одной буквы Р. Это же кошмар кошмарный. О чём только думают родители, давая такие имена, – возмутилась Тамара Трофимовна. – И замечательно, что у вас, Лаврентий Дмитриевич, и с именем, и с отчеством всё просто замечательно.

Только много позже я узнал, что сие возмущение по поводу имени Иван и отчества Палыч имеет вполне конкретного адресата, имевшего наглость назвать её старшего сына без ее ведома, самостоятельно. Во время нашего разговора я был не в курсе семейных драм, потому выразил молчаливое согласие.

Оценив моё понимание проблем с именами, обладательница не менее замечательных по её, как я понял, классификации имени-отчества первый раз позволила себе искренне улыбнуться и закончить разговор на мажорной ноте:

– Ну и поскольку вы не возражаете, чему я безмерно рада, хоть и не сомневалась в вашем согласии, то думаю, что в ближайшую пятницу и начнём. Я вас представлю коллективу клуба. Так что встречаемся здесь в восемь двадцать четыре, само собой, вечера. И имейте в виду, что куратор клуба – это первая ступенька на пути наверх. Вы человек молодой, так что можете ещё рассчитывать на блестящую карьеру. И только вам выбирать, на чьей стороне вы окажетесь. И какую бы сторону вы ни выбрали, мы вас поддержим. Как мы поддерживаем Любомира Спиридоновича, который оказался среди нечисти, – в её произношении слова «нечисти» не было никакого негатива. – Я имею в виду стал депутатом.

Я даже посмел немного возразить, что не всех депутатов можно относить к нечисти, на что Тамара Трофимовна резонно заявила, что полностью со мной согласна. Потому что и на болоте встречается белый лотос и нимфея. По отношению к указанным цветам приязни в голосе женщины я не услышал, так что было непонятно, что она больше ценила: болото или цветы.

Домой я вернулся после этого, если так можно выразиться, разговора немного смущённый.

– Ну как там Венерина Сороцениевна? – объединил в имя-отчество два хищных растения Петрович. – Попался в её скользкие объятия наш невинный мотылёк?

Я очень хотел поспорить с Петровичем, ведь вовсе я не попался и заниматься общественно полезными деяниями – это достойное дело, но не стал. Потому что был уверен: звучать сие утверждение будет неубедительно. А так вести себя с Петровичем, в проницательности которого не сомневался, я не решился.

Поэтому я только вздохнул в ответ на его мелкое и по большому счёту совсем необидное злорадство. Тем более что он имел на это право, поскольку оказался прав. Я уже хотел поправить свои мысли на предмет тавтологии, но потом подумал: «Мои мысли, как хочу, так их и думаю!»

И успокоился.

эпизод 3-й

Петрович, сбитый с толку отсутствием возражений с моей стороны, даже забыл о том, что не расспросил подробно про разговор с Тамарой Трофимовной. Вроде как упустил подходящий момент. Я видел, что его распирает, но счёл приятной мелкой местью не удовлетворять любопытство моего приятеля.

Петрович расхаживал по кухне, осматриваясь и выискивая, что мне можно поставить в вину, чтобы в качестве наказания заставить рассказать о беседе с домоправительницей и его личным недругом.

Но на кухне был полный порядок, и даже вода в пароварке была свежей, а сама пароварка сияла кристальной чистотой, что случалось нечасто, – ещё одна мелкая месть. Не найдя материального повода для придирок, Петрович перешёл на моральные аспекты моей жизни.

– Ты почему до сих пор не женат? – спросил Петрович интонациями обеих моих бабушек, одна из которых жила в сибирской глубинке, другая была профессором питерского университета.

Как у него получался сей синтез несовместимых ингредиентов, – не понимаю. Хотя есть у меня подозрения на этот счет: касаясь женитьбы внука, у всех бабушек интонации одинаковые.

– Когда встречу идеальную жену, – представил я готовый ответ на задаваемый иногда бабулями вопрос.

В данном случае слово «иногда» означало «всегда, когда я с ними встречался».

Петрович обдумывал мой короткий ответ, как длинный философский трактат, покачивая головой в такт своим мыслям, периодически щурясь и что-то бормоча себе под нос, и наконец заявил:

– То есть никогда?!

– Почему ты так решил? – ответил я вопросом на его вопрос-утверждение.

– Я перебрал в уме всех женщин, девушек и девочек, которые в тот период, что ты ещё сможешь жениться, достигнут соответствующего возраста, и, даже не учитывая вероятность возможной вашей встречи, не нашёл ни одной идеальной женщины на этой планете. И это я еще не вспоминаю первое правило в инструкции по браку с идеальной женщиной.

– А что это за правило? – спросил я заинтересованно, понимая, что Петрович ждёт мой вопрос.

– Это правило гласит: желая жениться на идеальной женщине, ты в первую очередь должен убедиться в том, что идеален сам.

Меня это развеселило, и я уточнил:

– А второе правило?

– Какое правило? – сделал непонимающий вид собеседник, как он обычно поступал, когда пытался от меня что-то скрыть.

– Второе правило, чтобы жениться на идеальной женщине, – напомнил я, не сомневаясь, что Петрович и так понял мой вопрос.

– Да я запамятовал, – замялся тот, кто помнил всё, что знал, а знал всё, что слышал, видел или прочитал, и уточнил: – А может, и нет второго правила.

Когда мне приятель объяснял удобства пользования звуковой колонкой, которая может ответить на любой вопрос, я удивлялся: «Зачем мне такое, если у меня есть Петрович, которого спроси что угодно, допустим, как начинается второй абзац на двести семнадцатой странице книги „Альтист Данилов“, он ответит» (это я не сказал, это я подумал), но Петрович немедленно воспроизвёл:

«Итак, люстра, – сказал Валентин Сергеевич. – Она будет теперь над Даниловым, и, если его жизнь даст ей основания сорваться, ничего ее не удержит».

И, запоздало осознав, что засветился и теперь ссылаться на плохую память он не может, Петрович произнес:

– Вспомнил, нет второго правила.

– Так, хорош увиливать, – сказал я, глядя ему в глаза. – Первое правило бывает только тогда, когда есть и другие правила.

Не в силах противостоять логике, Петрович решил сдаться, но делал это со скорбным выражением лица, демонстрируя всем свои существом, что ему не нравится то, что он делает:

– Второе правило гласит: везёт дуракам и пьяницам.

Петровича смутило, что, несмотря на его скепсис, он вроде как дает мне шанс, но я не стал им пользоваться, а просто разъяснил свою позицию:

– Ты неправильно понимаешь, что есть идеальная женщина, – сказал я и жестом предотвратил возмущения собеседника. – Когда я говорю «неправильно», я имею в виду только собственный взгляд. Неужели ты думаешь, что идеальная жена – это та, у которой отсутствуют недостатки?

– А как же! – не задумываясь выдал Петрович.

– Да ты только подумай, – продолжил я напирать на своего оппонента. – Это же какое наказание – жить рядом с человеком, у которого нет недостатков.

Петровича последняя фраза задела. Я это увидел и пояснил:

– Я сказал «с человеком».

С таким доводом он согласился:

– Да, с людьми всё иначе. Но что же ты тогда понимаешь под идеальной женой?

– Женщину, имеющую недостатки, но исключительно очень милые или в крайнем случае приемлемые.

Петрович думал совсем недолго, а потом посмотрел на меня и с возмущением заявил: