Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.1. Главы 557-624

Обсудим, мол, это сначала на СУСах. Так, а какого хрена всё это на сегодняшний Совет выносилось? Чтобы выслушать декларации Пивоварова о его решительных намерениях? Покончить – это как? Закрыть, демонтировать, или что?

– Потом обсудим.

И абсолютно никаких практических выводов после деклараций не последовало. Все совместители и долгострои остались на своих местах и в том же состоянии, как и до этого Учёного Совета.

Шуганул волну Пивоваров и успокоился, на другие «проблемы», видать, переключился. Стоило ли народ ради этого в Апатиты возить? Очень меня это баламутство возмутило.

Затем пошли СУСы по отчётам. О науке наконец-то заговорили.

У меня с Мингалёвым опять напряжённость возникла. По настоятельной просьбе Ляцкого я передал Вите летом часть денег со своего направления, обговорив, что бы мне хотелось получить от них за это: сопоставление расчетов по нашей и их моделям с наблюдениями или эмпирической моделью для одной и той же геофизической ситуации, лучше всего одной и той же конкретной даты. Витя согласился, деньги взял, и у него на теме народ зарплату получил выше, чем у нас с Власковым.

А результат … – никакого. Сунул мне три листочка, которые я даже в отчёт не стал вставлять. Три картинки представил из своих старых результатов, которые я уже не раз видел, и сопоставляет их с данными, которые мы обговорили, полученными совсем для других условий. Согласия, конечно, нет, но ведь и условия разные, «объяснил» расхождения Витя, а новые расчёты не удалось, мол, провести, поскольку надо теперь за аренду машинного времени в КНЦ платить, а на персоналку они свою модель не перенесли.

Ладно, хрен с ним, я промолчал, Ляцкому только пожаловался – вот, по твоему ходатайству отдал деньги Мингалёву и впустую. Слава сказал, что всё равно я правильно сделал, что Мингалёву деньги дал. Ну, ладно. Однако Витя и по своей теме отчёт халявный представил – тоже старые результаты, из расчётов даже не прошлого года, и не позапрошлого, да плюс интерпретация ошибочная.

Тут я не удержался и на СУСе высказал если не всё, что я про Мингалёвский отчет думаю, то, по крайней мере, интерпретацию раскритиковал. Витя, правда, не очень-то и защищал её.

Забавно, что Юра Мальцев поначалу оценил работу Мингалёва как вполне приемлемую, потом согласился с моими замечаниями и понизил свою оценку, но сразу низко оценил отчёт по теме Ляцкого (на мой взгляд, явно предвзято), учителя своего бывшего, которому не мог простить, что тот ему тему не дал по своему научному направлению.

Слава обижался и считал, что Юра на этой почве просто свихнулся, зря он его в своё время так превозносил: Мальцев – гений, он и в самом деле в это уверовал, а теперь вместо благодарности, грязью поливает.

– Ну, уж грязью! – не соглашался я. – Юра, конечно, язва, но злобности в нём никакой; ты, Слава, преувеличиваешь.

Юру я тем не менее просил быть помягче по отношению к Славе, не обижать его зазря (как Слава просил меня не обижать Мингалёва).

Итоги экспертных оценок отчётов были подведены на Учёном Совете в Апатитах в начале декабря. Первое место заняла тема Косолапенко («Спутниковые измерения интегрального электронного содержания в ионосфере»), одного из немногих неостепенённых руководителей тем, не замешанного ни в каких интригах, а посему не имевшего недоброжелателей среди экспертов, что и обеспечило ему, по мнению многих, победу.

Наша с Власковым тема заняла 5-е место (из 25-ти), чем я был вполне удовлетворён, Пивоварова – 13-е, Ляцкого где-то в районе 9-го, Мингалёва – 11-го, если не ошибаюсь, что явно его разочаровало, а посему он пришёл к выводу: фигня – всё это экспертирование, что они там понимают, эти эксперты.

573. Ноябрь – декабрь. Нардепы подрались. Ельцин референдумом поначалу напугал, а потом Гайдара сдал. Я начал ваучеры скупать

Одним из претендентов на сокращение в первую половину года был Слава Байдалов – председатель профкома ПГИ; на его лазерное зондирование атмосферы никто из руководителей направлений не выделил средств, не воспринимали его как учёного, а точнее, так просто бестолковым считали, несмотря на то, что два года назад он защитил, наконец, кандидатскую диссертацию. Прибор он свой знал, но и только. Геофизик никакой.

Слава это отношение к себе чувствовал и согласился возглавить профком в расчёте укрепить своё положение в институте за счёт поддержки «простого народа», интересы которого он взялся защищать и поначалу очень рьяно. Подстрекаемый Терещенко (старшим) и Мельниченко – он повёл было профком на войну с дирекцией, но когда ему Пивоваров выделил средства по «Арктике», развернулся на 180°, «продался директору», как заключили его бывшие соратники. После этого предательства Терещенко вообще вышел из профкома, поутих и Мельниченко.

И совсем уже другой характер носило заседание профкома по вопросу о наших с Пивоваровым квартирах, нежели в начале лета. Вопрос этот особенно волновал Пивоварова, я как-то спокойно к нему относился.

А суть была в статусе наших квартир, которые считались семейными общежитиями и не могли быть ни обменены, ни приватизированы, благодаря совершенно незаконному постановлению горисполкома, принятому незадолго до приезда Пивоварова в Мурманск. Так местные власти решили бороться с разбазариванием жилья: мол, приглашённые специалисты едут сюда за жильём, получают его, а потом меняют и смываются.

Наконец, в этом году постановление было отменено, но чтобы изменить статус квартир и выдать нормальные ордера, власти требовали ходатайств – от администраций и профкомов, чьими общежитиями числились эти квартиры. Вот тут-то наш профком летом и упёрся, отказываясь этот вопрос даже рассматривать. По слухам, доводы у них были такие (если это можно назвать доводами):

– Ага, как колдоговор подписывать, от них (Пивоварова и Намгаладзе) ничего не добьёшься, теперь пусть они за нами побегают.

– Они эти квартиры тут же приватизируют, продадут и сбегут отсюда, и институт опять без жилья останется.

– Намгаладзе сам говорил, что профком не должен жильём заниматься, чего они теперь к нам обращаются?

Потом отпуска пошли, кворума не стало. Заболев осенью, Пивоваров несколько раз напоминал мне об этом деле, но у меня всё руки не доходили, да я и не видел тут срочности никакой.

Но тут вышло распоряжение главы Мурманской администрации Найдёнова и без нашего ходатайства отменяющее общежитский статус квартир, при этом предписывающее «распределить их вновь в соответствии с действующим законодательством», а это значит по согласованию с профкомом. Дирекция ПГИ и предложила профкому распределить квартиры тем, кто в них живет – Пивоварову, Намгаладзе и Качале, у которого квартира также считалась общежитием, т.е. в сущности подтвердить старое распределение. Ну, казалось, какие могут быть иные варианты? Этих выселить, дать другим? Не принимать никакого решения? Но тут же вот распоряжение главы администрации города. И профком собрался обсуждать вопрос вместе с администрацией, которую представляли я, Боголюбов и Калитёнков.

Обсуждали очень долго и с серьёзным видом, тщательно изучая по ходу обсуждения распоряжение, подписанное Найдёновым. Никаких других вариантов, кроме предложенного дирекцией, не возникало. Мельниченко даже заявил, что тут и не может быть никаких других вариантов. При голосовании по предложению дирекции, однако, когда до него (голосования) дошло, наконец, дело, он воздержался. И пояснил:

– А чтобы народ знал, что профком не идёт единодушно на поводу у дирекции.

И потребовал, чтобы на голосование было поставлено его предложение – провести новое распределение, а старое отменить. Поставили. Проголосовали. Кроме Мельниченко – все против. Но и Мельниченко не за. Он воздержался. При голосовании по собственному предложению.

– Чтобы народ знал, что у нас автоматически предложения дирекции не проходят.

Вот такие артисты у нас в профкоме. Не хуже, чем на Съезде народных депутатов, который тут как раз открылся (1 декабря, 7-ой по счёту). На котором нардепы подрались, а Ельцин референдумом всех поначалу напугал, а кончил тем, что позорно сдал Гайдара к моему великому огорчению. Совершенно напрасная уступка этим идиотам. А я тут в приватизацию поверил, начал ваучеры скупать, даже марки свои финские продал и пустил на это дело. Так он (ваучер) хорошо было в гору полез, а тут, конечно, падать начал. Правда, Черномырдин показался после интервью с ним в самолёте не таким уж жлобом, как поначалу, когда он обещал «рынок без базара и без обнищания народа». Но Гайдара жалко, в кои-то веки могли умного премьера поиметь!

В середине декабря я ездил в Питер на конференцию по проблемам военной геофизики в ВИККИ имени Можайского. С Кореньковым в гости к Лариске Зеленковой с ночёвкой ездили, спирт пили. В Сестрорецке дяде Вове с тётей Тамарой разъяснял, чем Хасбулатов (который им нравится, меньше, правда, чем Невзоров) хуже Ельцина, а Черномырдин – Гайдара, которого дядя Вова терпеть не мог «за толстую морду».

19 декабря в Мурманске температура +4°, дождь, ветер южный, сильный, ночью настоящий шторм, крыша соседнего дома чем-то ужасно грохотала, в унитазе вода ходуном ходила – мой застроенный балкон проходил первое испытание и с честью его выдержал, если не считать выдранного ветром куска лизола, которым была заткнута щель в нижней части балкона.

31 декабря Митя приехал. Этим радостным событием и закончился 1992-й год.

1993 г.

Мурманск – Апатиты – Москва – Лопарская – Петербург – Сестрорецк – Калининград – Зеленоградск – Светлогорск – Берёзовка – Владимир – Туманный – Верхнетуломский – Киркенес – Тромсе – Анденес

574. Январь 1993 г. В гостях у Али Осепян. Учёный Совет в Лопарской по утверждению руководителей новых тем

Новый, 1993-й год встречали втроём, а 1-го катались с Митей на лыжах, и он лыжу сломал, а я на ней возвращался, отдав ему свои лыжи.

2-го января ходили втроём в гости к Осепян, познакомились с её мужем Ясиком и сыном Мишей, пили шведскую водку «Абсолют». А ночью разыгрался ураган сильнее декабрьского, но ещё более сильный был в ночь с 1-го на 2-ое февраля, с грозой (!) накануне, с отключением электричества по всему городу, гололёдом, ветер З., С.-З., 35 м/с. Транспорт не ходил, я пешком наутро еле доковылял до института, а балкон опять выдержал.

В этот раз досрочную сдачу сессии Мите не разрешили и 11-го января он уехал сдавать мат. анализ и физику. Сдал их на пять (по химии очередной автомат и высокий рейтинг), а 24-го января Митя вернулся уже собственно на каникулы, в ходе которых окончательно доломал лыжу, многократно мною клееную, и сломал лыжную палку, вылетев нечаянно на двухметровый обрыв и рухнув с него при спуске с нашей горы к ближнему озеру.

В этот сезон Митя ходил кататься не только с нами, но и один, чаще всего на моих пластиках, помаленьку осваивая коньковый ход, одолел несколько раз самый быстрый и длинный спуск на трассе от Рог-озера к Ленинградской дороге и вдоль нее к КП-2.

В январе заканчивали очередную перестройку структуры института, начатую в конце прошлого года решением о сокращении числа научных направлений до четырех. Четвертым оставили атмосферные исследования, а не экологию, как хотел Пивоваров, отказавшийся все же от своего предложения, почувствовав, что в этом его совсем уж никто не поддерживает, даже Слава Ляцкий, больше других в экологию ввязавшийся, и развернувший экологические наблюдения в Ловозере.

Славу Пивоваров поставил во главе комиссии (будучи в больнице он вошёл во вкус комиссии создавать и создал за раз штуки три или четыре), которой поручил разрабатывать предложения по наполнению направлений темами. Их должно было быть штуки по три в каждом направлении, т.е. всего 12 вместо нынешних 25-ти. Слава с некоторым даже энтузиазмом взялся за это дело и комиссия предложила систему грантов с равным финансированием по каждой теме, если тема была экспериментальной или комплексной и половинным для чисто теоретических тем.

Пивоваров всё это одобрил и предложил желающим подавать заявки на выполнение этих тем (с программой работ, штатным расписанием, сметой расходов), которые должны быть рассмотрены и приняты или отвергнуты на Ученом Совете, а предварительно на комиссии Ляцкого, которой Пивоваров поначалу вообще хотел поручить окончательное решение (а не просто выдачу рекомендаций), обойдясь и без Ученого Совета, но потом, спохватившись, объявил, что это он опять «по запарке, сгоряча», конечно, мол, всё Совет будет решать.

Первый такой Совет по утверждению руководителей новых тем состоялся 14 января в Лопарской (инициатива Пивоварова – проводить Советы не только в Мурманске и Апатитах, но и в Лопарской). Особых проблем не ожидалось, предварительная перегруппировка людей по темам прошла более или менее естественным образом, на добровольных началах и в целом была одобрена комиссией. Разве что лазутинцы, по-прежнему кучкуясь вместе самой большой толпой, хотя и без Лазутина, с трудом вмещались в гранты, на которые они могли претендовать.

Кстати, сам Лазутин подал заявление об отпуске с последующим увольнением, собрался якобы в Бразилию и нашел ещё место себе в Москве – заместителем председателя аэростатной комиссии при ком-то существовавшей. Правда, он ещё и в ПГИ собирался на полставки работать – и такое было от него заявление. Пивоваров считал всё это маневрами в ожидании окончания первого срока его директорства, небось к выборам Лазутин снова в бой рванется, неужели успокоился?

Так или иначе, в отсутствие Лазутина бузы пока не возникало. Самым недовольным неожиданно оказался Юра Мальцев. Он выдвинул на конкурс свою любимую тему «Геомагнитная буря», но почему-то отказывался ею руководить, предлагая в руководители Арыкова (бывшего их со Славой ученика, потом завлаба, теперь опального): мол, Арыкова это стимулирует к работе, у него уже крылья прорезаются, а сам он и так будет активно темой заниматься.

Беда была в том, что больше у них людей не было, все по другим темам разошлись, а комиссия Ляцкого решила, что на грант могут претендовать только уже сложившиеся коллективы: 10—15 человек на полный грант, 6—8 – на половину, 3—4 на четверть.

Юра надеялся, что поскольку речь опять идёт о сокращении, то денег на темах не будет хватать, и лишние люди пойдут к нему, но пока их что-то не находилось даже среди лазутинцев, и Юра во всём винил Ляцкого, который ну никак не хочет ему тему дать, что в прошлом году, что в этом. Я Юру активно поддержал, и Совет ему четверть гранта выделил.

Я получил полгранта на тему «Математическое моделирование верхней атмосферы Земли» (в прошлом году было «верхней и средней атмосферы»). Власков от моделирования отошёл и полностью переключился на эксперименты по нижней ионосфере, в первую очередь, на частичные отражения.