Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.2. 1997–1999 гг.

После ужина Харальд, познакомившийся за столом с институтскими студентами, предложил поехать в паб в Ланчиано. Собралось туда человек 10, мы разместились в трёх машинах и отправились в город. Ланчиано – город очень древний, упоминавшийся ещё в античных хрониках, хотя основные архитектурные сооружения относятся к 12—14 векам.

Главная достопримечательность города – Eucharistie Miracle (боюсь неточно перевести). В VIII веке один местный монах усомнился в существовании Христа, и во время причастия хлеб и вино превратились в плоть и кровь. С тех нор эти плоть и кровь хранятся в одной из местных церквей. Химический анализ, проведённый в 1981 году, показал, что это действительно человеческая кровь и фрагмент человеческого сердца.

К сожалению, мне так и не удалось рассмотреть Ланчиано при дневном свете. Паб, в который мы направлялись, назывался «Капитан Блад». Поскольку была суббота, народу было много, но стол мы всё-таки нашли. Пили все пиво, там его сортов 5 на разлив и сортов пять – бутылочного. За столом болтали о всякой всячине. Кстати, в нашей компании был и Фил Хокинс – тоже оказался любителем пабов.

Харальд вообще оказался очень компанейским парнем, легко находил тему для разговора. Работает он над не очень распространённым объектом – зелёными водорослями -изучает там липидный метаболизм. Сам он родом из небольшого городка недалеко от Утрехта, но учится в Амстердаме. Фанат «Аякса», в свободное время играет на чём-то вроде валторны, а также вроде бы ди-джействует у себя в родном городке. Он уже поездил по Европе туристом (на своём автомобиле), а на международной конференции (вне пределов Голландии) тоже впервые. Лекции Харальд тщательно конспектировал – видимо с восприятием у него проблем не было.

Хотя он признавался, что большинство материала для него совсем ново, всё-таки в водорослях всё совсем не так как в животных клетках, с которыми работает большинство участников школы. В общем, очень интересный парень. Виталий Бабенко говорил, что в нём много от бой-скаута, может быть, это и так. По крайней мере энтузиазма в нём много.

На следующий день мы с Виталием познакомились с Александром Мироновым. Ему уже сорок восемь, хотя выглядит он лет на 10 помоложе. В Италии он работает уже три года, до этого, действительно, работал в Иванове, занимался электронной микроскопией. У нас ему приходилось, заниматься бизнесом, чтобы поддерживать свою лабораторию в рабочем состоянии. В конце концов он уехал, и здесь является главой отдела морфологии (всё те же микроскопы).

Он уже перетащил в институт четырёх человек из своей лаборатории (а ещё пять работают по всему миру), в том числе сына и дочь (сыну 26, а дочери 21). Здесь он считается крайне правым, и, действительно, он крайне отрицательно относится к различным социалистическим проявлениям на западе. Среди российских политиков выше всего ценит Чубайса.

Здесь ему нравится, по крайней мере, он может заниматься только наукой, не отвлекаясь ни на что другое. Хотя институт Consorzio Мало Negri Sud сейчас находится в сложном финансовом положении, у него огромные долги (а это частный институт, точнее филиал; головной институт находится в Милане, а здешний филиал управляется совместно с администрацией провинции Кьети и был задуман для развития отсталого юга Италии (его открыли в 1986 году)). Из-за этого возникают некоторые проблемы с покупкой реактивов, однако зарплату платят всем, и в целом институт функционирует нормально, и работа тут ведётся на мировом уровне.

Зарплату, впрочем, платят небольшую, сам Миронов получает где-то 1.200 долларов в месяц, а аспиранты получают раза в два меньше. Квартиру он арендует у института (дом стоит практически напротив институтского здания), стоит это около 100 долларов в месяц. Повседневные расходы также составляют около 100 долларов, то есть Миронов ухитрялся откладывать чуть меньше тысячи долларов, впрочем, живёт он примерно в таких же условиях, как и я в Москве. Здесь очень сложно обходиться без машины, потому что магазины и бытовые услуги находятся достаточно далеко. Миронов купил машину (подержанную) сразу по приезду, а его сотрудник Рома Полищук купил новую в кредит, на выплату которого уходит большая часть его зарплаты. Тем не менее Миронов очень доволен, что уехал из России.

Пока мы втроём (я, Миронов и Бабенко) обсуждали российскую жизнь у Миронова в лаборатории, участников Школы собрали для группового фото. В результате мы так и не попали на эту фотографию. Миронов показал нам часть института, в том числе и местную библиотеку. В библиотеку, конечно, всё поступает незамедлительно, на полках стояли журналы, датируемые 15 сентября. Поскольку копировать можно было свободно, я вовсю пользовался этой возможностью и за время курса наксерил страниц всяких статей и, в основном, обзоров, страниц на 60.

На четвёртый день курса был запланирован единственный перерыв (на полдня) – поездка в город Васто, расположенный на берегу моря километрах в тридцати южнее института. Сначала всех привезли на пляж. Пляж песчаный, вода в море градуса 23 (примерно такой же была и температура воздуха), однако я купаться не стал – уж больно мелко было в районе пляжа – ещё хуже, чем у нас на Балтийском море. Особые любители, впрочем, забрели подальше и немного поплавали.

Потом же мы поднялись на гору в исторический центр города Васто (он примерно одного размера с Ланчиано). Интересных зданий в Васто, впрочем, немного, хотя это тоже древний город (есть здания 11—12 веков). Зато из некоторых точек открывается великолепный вид на побережье (исторический центр находится метрах в 200 над уровнем моря).

Вечером в честь участников Школы был дан обед в одном из ресторанов, нас приветствовал мэр Васто, а потом был ужин, мало, впрочем отличавшийся от ужина в отеле. Можно было, правда, купить местные продукты, и я купил бутылку местного оливкового масла.

После ужина в местном театре (очень миниатюрном, но настоящем классическом театре) перед нами выступал местный хор с неаполитанскими и абруццианскими песнями. Несколько вещей было очень неплохими, хотя хор, конечно – сборная солянка. Лучше всех, однако, смотрелись конферансье с переводчицей, веселившие аудиторию своими шутками.

А в автобусе студенты-итальянцы продолжили концерт, и у них это получалось не хуже, по крайней мере, энергии у них было не меньше. Вечер, короче, получился прекрасным.

Пятый день (вторник) запомнился прежде всего испортившейся погодой – целый день лил дождь, что здесь является большой редкостью для этого времени. Слава богу, это был единственный дождливый день за всё время моего пребывания в Италии. В этот день после обеда были устроены специализированные круглые столы по более узким тематикам.

Я посетил круглый стол по фосфолипазе А2 – наиболее близкой для меня теме. Там я вдоволь наговорился по интересующим меня вопросам с самым крупным здесь специалистом по этой тематике – Кристиной Лесли из Денвера. Потом мы уже перед ужином продолжили этот разговор. Жаль, конечно, что Лесли работает на фирме, а не в университете, иначе можно было бы подумать о аспирантуре у неё в лаборатории.

За ужином мы (трое советских) беседовали с Харри Ван Меером – профессором из Амстердама – типичным голландцем из крестьянской семьи (он, действительно, ведёт себя весьма просто). А вечером после ужина опять собрались и поехали в город, где я впервые поиграл в боулинг (что-то вроде кегельбана).

Всего играло нас человек 15 на трёх дорожках. Шар у меня шёл абсолютно непредсказуемо, однако два раза мне случайно удалось сделать страйк – то есть с первого броска (а каждая серия состоит из двух бросков) я сбивал по десять кеглей. Только благодаря этому я не был последним, однако тут без тренировки тоже ничего не получится. А вот одна местная девушка сумела сделать четыре страйка подряд – и естественно стала победителем. После боулинга мы опять посидели в «Капитане Бладе» – другие бары были в этот день закрыты.

Шестой день был уже прощальным. В этот день я был на круглом столе по карьерам в науке. Основная проблема молодых учёных на Западе возникает не после окончания аспирантуры – достаточно просто устроиться на постдока – а вот после двух постдоков наступает критический момент – нужно достичь такого статуса, чтобы самому писать гранты. Далеко не каждому удается это сделать.

Ещё одна особенность – нужно привыкать к кочевой жизни. Очень распространена ситуация, когда человек (даже из очень развитой страны) значительную часть времени работает за границей. Хотя большинство местных хочет работать в Италии. Да и Харальд, например, не хочет покидать Голландию. Однако всё-таки заметно, что между всей Европой и Штатами существует большая разница в уровне развития науки – в Штатах финансовые возможности гораздо выше (зарплата Миронова в Италии фактически равна аспирантской стипендии в Штатах). Поэтому на самом деле возможности для развития карьеры в Штатах повыше (и многие туда и ездят).

Но даже с учётом всех финансовых проблем в Европе там можно нормально работать, если ты достаточно трудолюбив. У нас же при всем усердии ты не можешь достичь нормального уровня. Школа окончательно убедила меня в том, что дальнейшее продолжение моей работы у нас в лаборатории практически не имеет смысла. Очень мала вероятность, что у нас будут публикации в солидных журналах – мы просто не обладаем соответствующими техническими возможностями, а именно на них, хоть это и не справедливо, в первую очередь смотрит рецензент.

Без хороших публикаций даже с кандидатской степенью очень мала вероятность получить хорошее место на постдоке. К тому же на постдоке ещё очень важно владение конкретными методиками, а у нас вряд появиться что-то новое. Поэтому вряд ли нужно пытаться завершить аспирантуру в Москве. Вопрос стоит больше в том, куда пытаться в таком случае устроиться.

Дело в том, что мне фактически предложили аспирантуру в институте, в лаборатории Даниелы Корды – непосредственного организатора Школы. Видимо, здесь не обошлось без влияния Миронова, во всяком случае, он меня интервьюировал. Занимаются они немножко другими вещами – глицерофосфоинозитидами (тоже липидные молекулы), но в данном случае это даже и не так важно, а важно, что я смогу работать над более высоком уровне и получить PhD. D примерно через три года (если всё будет хорошо, но тут уже всё зависит от меня).

Здесь есть возможность сделать пару очень неплохих публикаций. С другой стороны, здесь не очень много платят и надо учить итальянский язык. Но опять же с другой стороны климат здесь хороший, море рядом, футбол здесь очень любят. Впрочем, меня туда не отдыхать зовут, а серьёзно работать.

Другой вариант – поступать в аспирантуру в Штаты. Что больше всего смущает – это потеря времени. Я смогу поступить не раньше весны 1999 года (и это не во все университеты), а когда получишь PhD. D – вообще сложно сказать. С другой стороны, можно найти хороший университет, да и стипендия там значительно выше. Впрочем, здесь я вообще ничего не получаю, так что сравнивать нечего. Самое серьёзное, конечно, потеря времени. Однако, если думать не о времени, а о качестве, то штатовский вариант не так уж и плох. В общем, тут надо очень серьёзно подумать, потому что решение определяет мою будущую жизнь.

Однако это всё-таки предмет другого разговора. Вернусь к описанию последнего дня Школы. Прощальный вечер организаторы устроили в городке Фоссачиеза (тоже рядом). Этот ужин отличался от остальных – он был на основе морской пищи. Вначале в морских раковинах подавали салат из кальмаров, креветок и улиток, затем – суп (очень напоминавший суп из консервов «Кильки в томате» с макаронами), потом – спагетти с рачками (в принципе раки, но очень маленькие, есть их практически нельзя – все сплошной хитин), а затем – какая-то рыба наподобие пескаря с гарниром из грибов и оливок. Кроме этого, конечно же десерт, обилие белого вина.

Виталий же ещё принес на ужин бутылку горилки с перцем и угощал ею всех за нашим столом (а тут был и Фил Хокинс, и Кристина Лесли, и ещё одна колоритная фигура – Витаю Банкаитис – американец литовского происхождения (точнее он чистокровный литовец, но его родители эмигрировали в Америку перед войной). Все они, конечно, не любители водки – но горилку попробовали (а здесь нас угощали граппой – виноградной водкой (она действительно отдаёт виноградом)). Заключительный ужин был тоже очень весёлый – итальянцы опять пели, в общем все были довольны, и расставаться очень не хотелось.

Однако всему приходит свой конец, и на следующее утро в 6 часов автобус увозил на в аэропорт Рима. Некоторые в эту ночь так и не ложились, я же, однако, немного поспал. Часть участников собиралась прокатиться по Италии, так что не очень много людей ехало на автобусе в Рим. Виталий Бабенко, как и я, улетал только в пятницу (но вечером), поэтому мы решили провести день в Риме вместе.

В этот раз нам больше повезло с гостиницей – мы нашли место со второй попытки. Место конечно не ахти какое – двухместный номер с удобствами в коридоре в доме на углу достаточно оживлённых улиц (это особенно чувствовалось ночью). Однако не очень дорого (по римским меркам) – 25$ с носа. И по крайней мере это не вокзал.

Где-то в двенадцатом часу мы пообедали в вокзальном Макдональдсе и пошли на прогулку по Риму. На этот раз мы отправились на другой берег Тибра к Ватикану. Конечно же, собор святого Петра – грандиозное сооружение. Это чувствуется и снаружи на огромной площади, окруженной колоннадой, и особенно внутри собора.

В отличие от Севильи, здесь центр собора пустой и центральный неф получается просто огромным. Собор святого Петра светлее Севильского собора, и это тоже отличает его в выгодную сторону. Изнутри мы увидели ходящих по периметру купола людей. То есть, на купол можно было подняться. Для меня восхождение на какую-нибудь смотровую площадку уже становится традицией, поэтому и здесь я не мог упустить такой возможности.

Подъём на купол стоит весьма дорого – 6.000 лир, зато значительная часть подъёма – лифтом, но и после этого предстоит весьма сложное восхождение, в том числе и по очень узким винтовым лестницам. Зато в результате оказываешься почти на самой макушке собора на высоте метров 80. Вид оттуда великолепный, прямо под ногами как на ладони Ватикан (туда, впрочем, простых людей не пускают; музеи Ватикана находятся снаружи).

В Ватикане мы, конечно же, сфотографировали местную гвардию и полицию в соответствующем одеянии. Мы не стали заходить собственно в музеи, потому, что это требует отдельного экскурсионного дня. Во всяком случае, я купил достаточно неплохие альбомы, и имею представление, что где находится.

От Ватикана мы отправились на север города к Олимпийскому Комплексу. Кроме стадиона, нас интересовала возможность найти какой-нибудь дешёвый супермаркет, потому что весь центр – сплошные бутики с супермодной и сверхдорогой одеждой. Меня конкретно интересовала обувь для футбола и простые кроссовки. Однако ничего подобного мы на всем пути к стадиону и обратно не нашли.

Возвращались мы через пешеходный район у площади Испании, где бродили огромные толпы людей, в которых итальянцы составляли меньшинство. Так было практически во всём центре, но особенно на знаменитой лестнице на площади Испании и у очень красивого фонтана Треви.

К отелю мы возвратились часов в восемь вечера. Из сувениров я купил два альбома («Весь Рим» на русском языке и «Rome and thе Vatican from thе air»), настенный календарь и несколько открыток, а также две бутылки вина (Кьянти и белое вино из Абруцци – региона, где была Школа) и пару коробок местных сладостей. Хотел я, конечно, купить и хорошую обувь, но не нашёл нужного соотношения цены и качества. В принципе, можно поискать соответствующую обувь за те же деньги и в Москве.

Поужинали мы в пиццерии рядом с вокзалом (Ирина готовит пиццу лучше), и отправились в последнюю (для меня) прогулку по вечернему Риму. Сходили ещё раз к Monumento Vittorio Emmanuelle, по дороге я попил пива «Гиннесс» в соответствующем пабе. Вернулись мы часов в одиннадцать. Самое удивительное, что случилось во время наших прогулок по Риму, это то, что мы дважды (!) встретили Витаса Банкаитиса – один раз утром и один раз вечером. Причём эти встречи были в абсолютно разных местах! «В общем, наверное, Рим совсем маленький город, если в нём на каждом шагу попадаются знакомые лица» – шутили мы.

На следующее утро я на восьмичасовой электричке уехал в аэропорт (там в дьюти-фри магазине я тоже увидел знакомую физиономию – Леонида Парфёнова (сейчас, по-моему, он программный директор НТВ)), а в двенадцать часов на А-310 улетел в Москву. И все были просто шокированы, когда услышали, что температура в аэропорту +2 градуса! Это после 23 в Риме (а когда мы ходили по городу, вообще была жара градусов в 27). В Москве все ходят практически в зимней одежде, с утра, говорят, валил снег! Да, в неуютном месте мы живём!

634. Сентябрь – октябрь. Описание поездки на Канары

21 – 30 сентября 1997 г. Из Мурманска я поехал в Калининград поездом через Питер, где поболтался часика три по Невскому, заглядывая в магазины в поисках джинсов и кроссовок, да справочных пособий по Тенерифе, но не нашёл ничего. Дальше поехал. В поездах испанским занимался усердно. И до Питера, и до Калининграда в неполном купе ехал.

В Калининград прибыл 23-го сентября, в первой половине дня. Все оказались дома, кроме Алексея – Ваня, Ирина, Михаил только что из школы пришёл. Серёжа Лебле позвонил, он тут, в Калининграде; договорились, что он придёт вечером к Тамаре Сергеевне. Мы с Ириной сразу почти отправились на кладбище. Памятник общий моим родителям сделали нормально, зря Сашуля так волновалась. Вот только туи подрезать надо, чтобы проход свободней был, да скамейку заменить. Добавили цветы в вазочки на обоих могилках.

С кладбища поехали к Тамаре Сергеевне, где поминали деда кроме нас с Ириной и Тамарой Сергеевной ещё Гриша (он в отпуск приехал к матери), Серёжа Лебле и подруга огородная Тамары Сергеевны, Ваня с детьми дома остался.

Ночевал Серёжа у нас, мы с ним красненького перед сном добавили, так что утром Сергей Борисыч чувствовал себя неважно, а я ничего. Утром же Гриша позвонил, сообщил, что сейчас альбомы притащит наши семейные, которые Тамара Сергеевна вдруг вернуть нам надумала (с Иринкиной, похоже, подсказки). Притащил, когда мы с Серёжей кофе пили. Опохмелиться запросил сразу, мать ему всего четыре тысячи на пиво дала, так этим разве опохмелишься?

Я ему дал двадцать тысяч на бутылку водки, он пошёл в магазин. В это время Виктор Иванович Карпов, Ванин отец, зашёл повидаться. Я пока с ним и Серёжей в большой комнате беседовал, Гриша бутылку приволок и на кухне опохмеляться начал.

Я Виктор Ивановича спросил: – Рюмочку не хотите?

Он живо ответил:

– Можно и две!

Я перетащил бутылку из кухни в комнату, пригласил туда Гришу, и мы стали выпивать втроём. Серёжа отказался присоединиться – дела, мол, и здоровье не позволяет, и покинул нас. По ходу выпивки Виктор Иванович в очередной раз уведомил меня, что Ельцин – еврей, русских в правительстве вообще нет, академик Лихачёв Россию ненавидит, а он его за это.

Я отмалчивался, стараясь пить поменьше, а разговор тем временем перешёл на тему жизни в Крыму и в Калининграде. Гриша только что из Севастополя и сокрушался, как там пенсионеры могут жить – копейки получают, а всё дорого, не то, что в Калининграде, на что Виктор Иванович потрясённо отвечал: