Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.2. 1997–1999 гг.

– Да лучше места чем Крым, а особенно Керчь, вообще нигде нет! В Калининграде-то что хорошего?!

Так они и препирались. Один – год как из Керчи вернулся, второй – только что из Севастополя. Слава Богу, водка быстро кончилась, Виктор Иванович заторопился, а когда он ушёл, Гриша стал просить у меня денег, тысяч сто пятьдесят.

– Приеду в Мурманск, Саше сразу отдам, а то доллары неохота менять, мать же денег не даёт.

Я ему твёрдо ответил, что денег не дам, Сашу он в Мурманске не застанет, она со мной в отпуск отправляется. Гриша не обиделся (он изрядно захорошел уже) и начал на мать жаловаться: невозможно с ней жить – то не так, это не сяк, не туда сел, не то съел, зачем телевизор включил, с ума сойти можно. Если бы билет не был взят на третье число, он уже бы давно домой смылся. Я ему посочувствовал и дал в утешение пятьдесят тысяч, с чем он и ушёл, довольный.

Я прогулялся по Калининграду. Некий прогресс явно наметился в облике города: эстакадный мост ремонтируют, рядом понтонный положили от Дворца спорта «Юность» к Портовой улице, Дом Советов многострадальный приличным забором огородили, якобы его толкнули кому-то, наконец; в домах, где магазины или фирмы какие-нибудь, фасады перелицовывают, «Остров сокровищ» сварганили. Но и разрухи ещё полно: заброшенные стройки, жуткие обшарпанные жилые многоэтажки; набережные Преголи, заросшие бурьяном; замерший в раскоряку второй эстакадный мост. Цены в магазинах пониже, чем в Москве, Питере и Мурманске, особенно на продукты питания, а про пиво уж и не говорю – его тут море разливанное всех стран и сортов, и цены просто смешные: 2500 – 3000 рублей за бутылку при минимум 3800 в Мурманске.

На следующий день (25 сентября) Ваня договорился о семинаре в кирхе по случаю моего приезда. Пять часов семинарили с небольшим перерывом (с 10 утра до 3-х дня). Я рассказал о наших достижениях за прошедший год, а Кореньков, Федя, Иван и Коля Нацвалян – о калининградских результатах. Кроме перечисленных были ещё Володя Клименко и Татьяна Глущенко. Смертин и Суроткин теперь только совместители, в КТИ преподают, не смогли присутствовать. Или не захотели. Не знаю.

Семинар прошёл достаточно активно, но без страсти, споров и дискуссий, с некоторой настороженностью, что ли, с нежеланием как бы обидеть кого-либо. Без нападок, короче. Хотя у меня и были, разумеется, возражения по поводу хотя бы всё той же грубой широтной сетки, которую продолжали использовать ребята. Не было настроя их критиковать. Возможно, и у них похожее настроение было. Наилучшее впечатление на меня Коля Нацвалян произвёл своими результатами и выступлением.

В разгар семинара в кирхе объявился Саня Шевчук, удивительно сохранившийся со всеми своими манерами. Всё так же рыбачит в Ульяновке, ездит на своём ИЖе (без коляски почему-то), ведёт счёт лещам, судакам и щукам. Безработничал, сейчас устроился установщиком-настройщиком стиральных машин (физик, компьютерщик как бы!).

А мой мотоцикл где-то в Ульяновке гниёт, в гараже обсерваторском. В свой же гараж железненький-зелёненький у кирхи я даже не заглядывал – вот до чего дожил!

В пятницу (26 сентября) я закупал себе джинсы и кроссовки на барахоловке, а вечером стеллаж собирали книжный новый, который Иван с Ириной купили в большую комнату, на место 35-летней «Ригонды» его поставили.

В субботу я общался с Сергеем Кшевецким по его просьбе по поводу его научной деятельности, он домой ко мне приходил. А вечером был в гостях у Шагимуратовых. Юра только что из Кракова вернулся, с конференции по использованию навигационных спутников, Лену туда с собой возил. Стандартно водочку попили.

В воскресенье с утра отправились с Ириной на барахоловку, купили ей перчатки, Ване лезвия и крем для бритья, Алексею вертолёт классный, Михаилу свитерок, Коренькову рубашку в подарок ко дню рождения (я ему ещё до этого прикупил альбом для фото и дюжину своих фотографий, сделанных в Штатах и в Испании, с подписями туда вставил), а искали Алексею ботиночки на осень. Платил за всё я, а Ирина держала свой кошелёк в руке, прижав его к груди. Наконец, у неё рука устала всё время в таком положении находиться, и она переложила кошелёк в карман. Там он пробыл не дольше пяти минут – свистнули. Уж больно карман для этого удобным оказался.

Главное, мы увидели, как тётка какая-то подобрала с земли чей-то кошелёк и стала его изучать, а через несколько шагов увидели девушку, озиравшуюся в поисках своего кошелька и говорившую своей подруге:

– Слава Богу, денег там всего три тысячи было, да кошелёк жалко.

Я ей сказал: – Это Вы кошелёк потеряли? Вон там у третьей отсюда палатки его женщина подобрала.

Девушка ринулась туда, и в этот момент Ирина пропищала:

– А мой кошелёк где?

Нету. А там 200 000 рублей было.

Но Ирина – молодец, недолго переживала. Бутылку вина велела мне купить – выпить с горя, да я ей в утешение дал эти 200 000.

Вообще, Ирина на меня в этот раз очень хорошее впечатление произвела. Ни разу голос ни на кого не повысила, ласковая была, и внешность у неё очень симпатичная, стрижка удачная, а всё, думаю, от того, что деньги стала зарабатывать, клиентура разрастается. Не все, правда, платят, кто конфетами отделывается (целый склад коробок дома образовался), кто вообще на халяву норовит на приём попасть. Ирина работает в областной больнице и принимает только больных детей из области, но к ней рвутся и городские, репутация уже есть, по телефону часто домой звонят, Ирину Александровну спрашивают.

А Михаил с Алексеем всё такие же неугомонные: один пищит, а другой его дразнит. Михаил – здоровый парень, из школы пришёл – с Алёшиным новым вертолётом как малый игрался, а когда Алексей из садика вернулся и, естественно, затребовал свой вертолёт себе, Михаил ему не давал, тот в писк, и так каждый день.

А учится Михаил неплохо, два языка изучает, кроме английского – немецкий. Футбол бросил из-за конфликта с ребятами старшего возраста, ходит теперь на единоборства, регулярно, доволен, нравится.

А Алексей – юморист.

– Как тебя покормить? – спрашиваю.

– По-хорошему, – отвечает.

Перед уходом в гости к Кореньковым Надежду Тепеницину у нас вином угощали, зашла меня проведать. На Шагимуратова жаловалась: не даёт им с Галиной на стороне зарабатывать, наукой велит заниматься.

У Кореньковых кроме нас никого не было. Мы подзадержались, и Кореньков был уже хорош, они с Ниной вдвоём праздновать начали, так что разговоров никаких хотя бы квазисерьёзных не получилось. Узнал только, что от их Алёшки жена с сыном к маме в Севастополь уехала, не разошлись ещё, но не получается у них совместная жизнь. Нина на Алёшкиной стороне полностью, а Кореньков о внуке, похоже, очень жалеет, уж так он с нашим Алексеем возюкается каждый раз.

На следующий день я взял билеты до Москвы на 30-е и никуда больше не ходил, чувствовал себя неважно, ломота, слабость, лежать охота, а надо бы к Карповым съездить, к Тамаре Сергеевне – попрощаться, но сил никаких не было. Так ни к кому и не пошёл. В квартире нашей я себя чувствовал неуютно, не как у себя дома, всё боялся что-нибудь забыть, потерять среди этой кучи не моих вещей и, действительно, чуть было туфли не оставил, в последний момент про них вспомнил. Не высыпался, сны дурацкие снились, а утром дети уже в семь часов прискакивали смотреть мультики в большую комнату, где я спал. Я, правда, бегал по утрам вокруг озера, но вяло, и после бега бодрости не прибавлялось, только усталость появлялась.

Может, на Канарах отойду? Так до них ещё добраться надо. И с платежами в Москве ещё разбираться – противно даже думать об этом.

Эх, приустал я, притомился! Испанским даже практически не занимался здесь, совсем ослабел.

Письма Ирине о пребывании на Тенерифе.

1 – 8 октября 1997 г. Москва – Тенерифе

9 октября 1997 г., «Беверли Хиллс», Лос Кристианес, Тенерифе

Здравствуй, дорогая доченька!

Пишу тебе отчёт (с продолжением) о нашей поездке, сидючи в тенёчке на балконе наших апартаментов, в то время как остальные загорают на лежаках у бассейна двумя этажами ниже во внутреннем дворике, куда выходят окна нашей квартиры. С балкона видны также полоска океана, небольшой вулканчик на его берегу и остров Гомера за ним. Но по порядку.

До Москвы я доехал с одним попутчиком в купе. В основном отлёживался, чувствовал себя неважно, всего ломало, какое-то полугриппозное состояние было, но без признаков простуды. Занимался, однако, испанским в меру сил.

Что-то на балконе мне стало прохладно голым сидеть, спустился вниз к бассейну, пишу теперь за столиком, спиной на солнышке, головой под зонтиком.

В Москве (1 октября) меня встречал Митя, полный итальянских впечатлений. О них он приготовил отдельный отчёт, но главное – ему предлагают там аспирантуру, и он сильно засомневался (сугубо из соображений научных перспектив) в целесообразности оставаться в Москве. Я остановился у него, отметил командировку в МГУ, съездил в представительство Клуба Ла Коста в Москве по поводу своих коммунальных платежей, искал испанские песеты в обменных пунктах и банках, но прикупил всего 5000 (на 200 000 рублей).

Вечером смотрели с Митей у Михеича футбол («Манчестер Юнайтед» – «Ювентус» 2:1, Лига Европейских чемпионов), легли поздно, а встали рано – в 6 часов, поехали маму встречать. Она прибыла в 7.40, и мы отправились сразу к Бирюковым по настоянию мамы (нас ждут, мол, неудобно), от них к Мите. Митя поехал в посольство за паспортами, а мы занялись приготовлениями к поездке на Канары.

Собственно, из важных дел было – купить песеты, чтобы не делать двойной обмен: рубли – доллары – песеты, что невыгодно, так как приходится платить за одну лишнюю операцию. Песета, впрочем, непопулярная в Москве валюта. – испанцы в Москву особенно не ездят, так что нам с мамой пришлось за ней побегать по Москве. В новых кроссовках это было не слишком утомительно, да к тому же маме хотелось посмотреть лужковские новостройки: Манежную площадь, храм Христа Спасителя, церетелевского Петра, что мы с ней и обозрели с интересом, и даже с удовольствием, поскольку в целом всё это облик Москвы улучшает, во всяком случае разнообразит.

Безусловно, храм хорош (особенно в сравнении с бывшим на его месте бассейном «Москва», да простится мне это сравнение). Пётр, конечно, несуразен, но окружающий довольно унылый ландшафт своеобразно украшает. Церетелевские скульптуры у Александровского сада – не ахти что, но фонтаны всегда хороши, публике, особенно детям, это место нравится, а эстетического единства взглядов, слава Богу, не бывает – и не надо. Опять же, если вспомнить голую Манежную площадь – было хуже.

Песет мы с мамой не нашли, выяснили, что их заказывать надо. Собственно, я уже заказал песеты прямо в МГУ, но там курс был невыгодный по сравнению, например, с Альфа-банком, где я накануне прикупил их немного. Заказы принимают с утра, я решил сделать это на следующий день по телефону. Закупили ещё лекарств, я себя чувствовал по-прежнему неважнецки. Судя по всему, претерпевал криз гипертонический.

Вечером мы все собрались у Бирюковых, откуда связались с Милочкой, которая гостила у Любы в Протвино, договорились о дальнейших контактах. Люба сказала, что завидует: – «По-белому отдыхать собрались, ишь какие!»

Гена померил мне давление: 155 на 105 – очень высокое нижнее (правда, оно у меня и в норме-то между 90 и 100 вроде бы), я по совету Майечки начал глотать папазол с адельфаном. Ночевать Митя поехал к себе, а мы остались у Бирюковых.

С утра я заказал по телефону песеты в Альфа-банке, ещё раз с Милочкой связался, и мы с мамой отправились сначала к Мите в общагу, а оттуда на Пресню, в «Олимп» за лыжными ботинками для новых маминых пластиковых лыж, но неудачно: желаемых чешских ботинок её размера не было. От «Олимпа» мы пешком прогулялись к Белому Дому, мэрии и по проспекту Калинина, заглядывая в банки по дороге – авось, песеты попадутся, но не попались.

Вечером Гена опять померил мне давление: 120 на 80 – таблетки сработали, но чувствовал я себя всё ещё неважно. После ужина играли в карты: в «кинга» и в «ап энд даун», мы с мамой впервые после чёрт его знает скольколетнего перерыва, но вспомнилось всё быстро, и проиграли мы (в «кинга» я один, а в «ап энд даун» оба по чуть-чуть) лишь потому, что карта не шла.

В субботу, 4-го, утром распростились с Бирюковыми (их Андрей заезжал) и перебрались к Мите. Я съездил за заказанными песетами в Альфа-банк и купил их по удивительно низкому курсу (39,9 рублей против 41,65 или даже 46 в других банках), причём сначала девушка по ошибке посчитала мне рублёвую сумму вообще по курсу 34,4 (спутала с лирами итальянскими, они шли по 34,4 за 10), но я не взял грех на душу, указал ей на ошибку чуть ли не в лимон рублей.

У метро «Университетская» я прикупил в дорогу твёрдокопчёной колбасы, чаю в пакетиках и бульонных кубиков (по настоянию Сашули). Я смеялся – неужели в Испанию их «Галину Бланко» повезём? Повезли. И обратно привезли, конечно.

Пообедали у Мити в комнате и отправились около пяти вечера на метро, где на станции «Речной вокзал» к шести часам нас должна была ждать Милочка. Она там и оказалась. С автобусами в Шереметьево никаких проблем к моему удивлению: и рейсовые 551-го маршрута часто ходят, и экспрессы в аэропорт, которых раньше тут не было. Приехали в Шереметьево-2 в семь часов, а наш рейс (испанской авиакомпании) по расписанию в 21.40 (а по билетам – в 21.15). Мы уселись в креслах и тарабарили с Милочкой, которую я не видел год, а Сашуля и того больше, года три, наверное.

Информация о нашем рейсе долго не появлялась на табло, потом, наконец, выяснилось – рейс задерживается. Сначала до 23-х, потом до 3-х, а улетели мы лишь в 4 утра: меняли самолёт, оказывается, почему-то. Ушлый народ требовал компенсации, но им терпеливо объясняли, что это не регулярный, а чартерный рейс; за полноценные права пассажира нужно не 450, а тысячу баксов платить. Мы же особенно не переживали, так как прилетать утром или даже днём всё же лучше, чем ночью, как было бы, лети мы по расписанию.