Затерянная в падере

Окон, как таковых там не имелось, если не считать несколько узких щелей, считающихся окнами. Они необходимы были для вентиляции помещения и находились почти под самым, очень высоким, потолком. Всё предусмотрено. Такой вариант давал возможность почти исключить кражу драгоценного металла. Кроме того, камеры видеонаблюдения сводили возможность хищения золота почти к абсолютному нулю.

Молодой и бодрый бородач Грицанов вошёл в камералку, его с радостной улыбкой встретил пожилой охранник у входа, пожал ему руку.

– С выздоровлением, Максим Тарасович! – задорно сказал он. – Здравствуйте!

– Здравствуй, Фёдорович! Как тут у вас дела?

– Мы, когда вы болели, Максим Тарасович, без вас не работали. Указание начальства. Камерлка была закрыта, запакована. Сами знаете, тут не так и мало золотишка имеется. А новый человек…Здесь не столько камералка, сколько временный склад. Но практически для всех – это тайна.

– Знаю. Я в курсе, что всё добытое золото доставляли прямо в сейфы управления. Но материала для изучения и анализов у нас предостаточно. Ну, пойдём, Егор Фёдорович, в раздевалку. Внимательно проследишь за тем, как я переодеваюсь, что с собой принёс. Ну, драгоценного металла я из дома с собой не прихватил. Это точно.

– Уж само собой. Если проверять, то уж на выходе. Да и камер тут понаставлено столько, что… О чём это мы говорим, Тарасович? Вам тут все доверяют. Да и вы у меня под контролем. Извините, такая уж служба у меня и у моего сменщика.

– Запирайся на все замки изнутри! Но ты в курсе.

– Само собой. Понятное дело. Как обычно.

Охранник тщательно и надёжно запер обе двери камералки, и отправился к себе в служебный отсек, где были расположен пункт связи и видеонаблюдения. Там имелась и плита со старым чайником, книги, журналы, пепельница, сигареты… Относительно комфортно. Что ещё нужно охраннику?

Грицанов быстро переоделся в специальное белое шерстяное трико, поверх надел такого же цвета штаны и халат. На голову натянул белый берет. Максим Тарасович прошёл непосредственно в само помещение камерального кабинета, где находилось великое множество самых различных приборов: микроскопы, реактивы в колбах, чувствительные электронные весы, хромированные инструменты – от скальпелей до очень мелких щипчиков.

Напротив одной из видеокамер стояли три массивных сейфа. Грицанов запер за собой дверь на ключ и большой засов. Так полагалась по инструкции.

Потом он, набрав нужный код, открыл один из сейфов, извлёк оттуда металлическую коробочку с россыпным золотом. Прошёл к большому столу, на котором стояли колбы с реактивами и микроскоп.

После этого Максим Тарасович в углах проверил мышеловки. В трёх из них оказались три уже протухшие, полуразложившиеся мыши. Он, надев резиновые перчатки, взял в руки и положил их перед выходом из помещения, на картонку.

За всей этой картиной с ухмылкой наблюдал охранник Егор Федорович. Он попивал крепкий чай, одновременно держа в левой руке зажжённую сигарету. Потом охранник переключился на внешний осмотр, то есть обзор здания. После этого он вырубил монитор, развернул кресло и прекратил наблюдение через монитор видеокамер за действиями геолога Грицаноа. Зачем лишний раз напрягать зрение, если всё записывается?

Разумеется, он не мог видеть того, как Грицанов из четвёртой ловушки вытащил живую, свежую мышь и с большим удовольствием раздавил её голову рукой. Камера фиксировала камеральщика только со стороны его спины. Да и золота в мышеловках быть не может.

Промывочный сезон у золотодобытчиков завершился. Над драгами и гидравликами вовсю гуляла метель. Одна, определённая их часть, в основном, механики и машинисты, занимались ремонтом оборудования, другие были заняты на лесозаготовках или от правились в большие отпуска, как положено. Сезонные рабочие и старатели разъёхались по своим городам и весям, подзаработав денег.

Правда, фарт, то есть удача, улыбнулась не всем. Добыча драгоценного метала не всегда приносит желательные результаты. Некоторые, что называется, «ходили по пустой породе». Так что, знают почём фунт лиха.

Что касается супружеской пары Грицановых, то у них всё складывалось неплохо. Занимаясь каждый своим делом, зарабатывали деньги на хлеб насущный.

Ученик третьего класса местной поселковой начальной школы Дима Абреков, любознательный ребёнок, нашёл на улице, под стенами здания камералки дохлую мышь и решил принёсти её домой, в один из маленьких, но уютных двухэтажных сельских особнячков, где и проживали его родители. Дима, не раздумывая, положил её в карман полушубка.

Его папа, главный технолог прииска «Скалистый» Алексей Константинович в это время сидел за столом и торопливо ел суп со свининой. У него настало время законного перерыва на обед. В запасе имелось около часа, достаточно для того, чтобы подкрепиться и спокойно дойти до управления прииска.

В горнице, в главной комнате на первом этаже, на самом видном месте, на стене, в чёрной рамке висел портрет его старшего сына Валерия. На сердце отца стояла безутешная печаль. Ему было жаль, что его сын покончил с собой из-за какой-то там замужней… смазливой бабы,. Обиделся парень, что та категорично отвергла его предложения вступить с ней в половую связь.

Напоследок, перед уходом из этой жизни, экзальтированный и эгоцентричный мальчик решил отправить на тот свет и Грицанова только потому, что он – законный муж парикмахерши Дианы.

Алексей Константинович встал со стула и подошел к фотографии рано и глупо ушедшего из жизни сына. Он взял со стола сигареты, вытащил одну, нашёл спички, закурил. На глаза его наплыли слёзы, и он, обращаясь к портрету, стал отчитывать непутёвого сына, пострела, который уже не числился на белом свете:

– Каким же ты оказался глупым, Валера! Ну, чего ты добился? Лежишь сейчас в сырой земле… смешон и жалок. Потерпел бы немного – и баба была бы наша с тобой. Куда б она делась? Я бы, Валера, закрыл глаза на то, что ты мой сын. Поделился бы с тобой.

Он клятвенно сейчас обещал покойному сыну, что, при первой же возможности, отомстит Грицановым за то, что мальчика Валеры больше нет на свете. Месть будет жестока, Абреков что-нибудь придумает… этакое. Конечно, Грицановы, не виноваты в том, что сын оказался… придурком и полный идиотом. Но Алексею Константиновичу плевать на это категорически.

Немного постояв перед портретом сына, Абреков подошёл к столу, погасил сигарету о дно пепельницы и сел на стул, принялся доедать суп.

В сенях грохнула дверь, и на пороге появился его младший сын Дима, весь в снегу, но счастливый. Когда школьник переступил порог дома, отец хотел уже было поинтересоваться, как там, в школе, у него дела, но увидел в правой руке Димы дохлую мышь, которую мальчик держал за хвост.

А что, хорошо! Здорово! Ранец за спиной, руки свободны и можно в дом принести ещё, к примеру, и мёртвую ворону. Встав из-за стола, Алексей Константинович, определённо и грубо сказал сыну:

– Уроки в школе давно закончились, а тебя где-то черти носят!

– Погулял немного, – ответил Дима. – Разве нельзя?

– У нас в роду, Дима, никогда не было людей, лишённых разума! Впрочем, вру. Один уже лежит в сырой земле. Ромео, язви его в душу… мать! На кой чёрт тебе дохлая мышь, Дима? Немедленно выброси эту дрянь на улицу, помой руки, с мылом, перекуси и садись за уроки! Я доем суп – и побегу в контору. Но я позвоню нашей мамке на работу.

Мальчик не торопился выполнять указание отца.

– Зачем? – насторожился Дима. – Зачем ты будешь звонить маме?

– Затем, что она, педагог, директор детского сада, не может тебе до сих пор объяснить, что собирать всякий мусор на улице и тащить в дом – это… Да в кого ты такой, Дима? Я тебя тысячу раз предупреждал. Ничего не носи домой! Ни ржавых гвоздей нам не надо, ни картонных коробок… У нас всё есть! Нас, Дима, глобальный экономический кризис не коснулся. Ты понимаешь? Я стараюсь изо всех сил, чтобы вы ни в чём не нуждались.

Ребёнок был, явно, с характером и обижен на отца.

– Я коту нашему, Ваське, эту мышь принёс, – стоял на своём Дима. – Он же кот. Ему надо, папа, иногда мышей есть. Не только «Китикет» и колбасу.

– Ладно. Хорошо, что ты такой заботливый. Животных любить стоит, но и родителей собственных тоже, хотя бы иногда. Брось эту дрянь возле печки. Я сам с ней потом разберусь. Выброшу! И больше никогда и нигде не собирай на улице трупы мелких животных и… прочих грызунов!

– Я её нашему коту Ваське отдам, когда придёт с улицы.

– Меня твоё поведение, Дима, уже начинает бесить! Брось эту гадость!

Ребёнок, дабы проявить свой характер, очень резко швырнул дохлую мышь рядом с дверцей печки, на металлический лист, прибитый к полу. От такого неслабого удара труп мелкого грызуна должен был бы, если не превратиться в лепёшку, то, во всяком случае, издать глухой звук. Но получилось всё совершенно иначе. Удивлённый Абреков старший готов был поклясться, что металл ударился об металл. Он это явно слышал.

Стараясь, как можно дальше забросить удочку, Кобылин определённо сказал:

– Не хочет она быть моей женой. Да и я, честно говоря, уже перегорел. Попробовать, конечно, можно, но не знаю… То она меня любит, то нет. Впрочем, я слышал, народ говорит, что Диана тебя обожает. Но ты, как истукан каменный делаешь вид, что кастрированный…

– Только вот меня к своей компании не пристёгивайте, ребята. Сами занимайтесь со своей… любовью. Она просто издевается надо мной своим… вниманием. А люди обо мне только и болтают, что я чёрствый, бессердечный и, при этом, импотент, если такую красавицу приласкать не имею желания.

– Смешно! Я запросто с тобой говорю о таких вещах. Никакого самолюбия у меня не осталось. Я даже без зла и обид слушал, как мне плакались некоторые мужички, что после ночи, проведённой с ней, потеряли покой, сон и ушли в запой.

– Меньше размышляй о грустном, Петя. Особенно здесь, на природе. Надо о прекрасном думать, а ты всё о ней… Да вы все, как взбесились.