Эмигранты

– Не твоё дело! Может быть, это приглашение к обеду. Ты зачем сюда приехал? Купаться или разглядывать всё подряд, как в зоопарке, а? – Женька, уперев руки в бока, угрожающе нависла над Колькой.

Почувствовав, что тучи сгущаются, и не совсем понимая, причём здесь обед, Колька быстро развернулся и вприпрыжку побежал к воде.

– Круг забыл! – крикнула ему вдогонку Женька.

«Эх, мужики, всё одно и то же. Что маленькие, что побольше. Бабий зад у них солнце затмевает, ведь даже забыл про море. Пойду-ка и я купаться. Хотя, что тут душой кривить – тётенька впечатляет!»

Что за чудо эта морская вода: чистая, прозрачная, так, что каждый камешек на дне просматривается. Видно, как песчинки колышутся, а крохотные рыбки бесстрашно плавают вокруг и стремительно исчезают на глубине при малейшей намёке на опасность, но вскоре вновь возвращаются и кружат рядом, как прежде. Опустишь ладонь и, отгребая аккуратно песок в сторону, можно найти и поднять со дна белую ракушку. Волны голубовато– изумрудного цвета легко скользят и выкатываются на берег, растекаются и скатываются обратно, оставляя за собой шелестящую пену и извивающиеся ручейки, а те, будто испугавшись, что их забыли на суше, бегут следом за отступающими водой, чтобы через секунду вернуться.

Держась за руки, Женька с Колькой, осторожно ступая по песчаному дну, вошли в сверкающее море. Миллионы солнечных зайчиков радостно плясали вокруг них. Колька, придерживая круг, подпрыгивал каждый раз, когда проходила очередная волна, при этом он высоко поднимал колени, хохоча бил ладонью по воде и брызги разлетались вокруг.

Женька, отвернув лицо, улыбалась, но не отпускала его руки. Войдя в воду по пояс, она взяла Кольку за обе руки и, отступая шаг за шагом, нащупывая неровности на дне, потянула за собой. Извиваясь и крутя головой в разные стороны, он лупил ногами по воде что было сил, поднимая вокруг себя фонтан сверкающих брызг. Так они прошли несколько шагов вдоль берега, потом развернулись и двинулись обратно.

В одном из пунктов её программы на этот отпуск значилось – научить Кольку плавать. Пусть немного, но без круга. Однако, пока что не очень получалась, хотя они и очень старались. Ну, что ж… первый день, всё-таки. Время еще есть.

Когда им обоим надоело бороться с водой, Женька вывела Кольку на берег, растёрла полотенцем и усадила на песок. И он немедленно принялся копать большую яму. Из мокрого песка, что выгребал снизу, тут же начал строить вокруг себя стену с башнями. Убедившись, что сын надёжно пристроен и что работа над проектом, к которому он так энергично приступил, займёт ещё несколько часов, а зная по опыту, что отвлечь его от этого занятия могло лишь какое-нибудь событие мирового значения, но поскольку тётенька с иероглифами на попе уже ушла, то беспокоиться, в общем-то, было не о чем, и Женька решила вернуться в море.

Она хотела попробовать доплыть до ближайшего буя, покачивавшегося на волнах, как ей показалось не очень далеко от берега. Отойдя подальше, так, что вода доходила до груди, она оттолкнулась от дна и поплыла вперёд, держа голову над поверхностью.

Плыть в солёной воде было не так уж и тяжело, но когда Женька наконец добралась до металлического шара и ухватилась за кольцо, к которому был привязан скользкий от облепивших его водорослей канат, дышала она с трудом, отплёвывая горько– солёную воду, и сердце билось в груди, как отбойный молоток. А нужно было ещё вернуться. Она посмотрела вниз, туда, где в бездонной синеве растворялся толстый канат. Ощущение, будто она висит над бездной, было настолько сильное, что у Женьки закружилась голова, и от приступа страха она даже поджала ноги, все время всматриваясь в воду, туда, где солнечные лучи бесследно растворялись в иссиня черной мгле и призрачные тени, как ей показалось, скользили, хищно изгибаясь.

Отдышавшись немного, Женька отпустила кольцо и, собравшись с силами и успокоившись немного, поплыла обратно, изо всех сил стараясь не думать про то, на какой глубине сейчас находится дно и кто может проплывать в это время там, внизу, разглядывая её, как она по– лягушачьи дрыгает ногами у поверхности.

Доплыв до берега, Женька, неуверенно ступая и покачиваясь, вышла из воды и тяжело опустилась на песок рядом с Колькой. За этот короткий промежуток времени он достаточно далеко продвинулся в строительстве крепости, перейдя от стен, к возведению основного здания..

– А это что будет? – переведя дыхание, спросила Женька, показывая на песчаный куб в центре.

– Это замок. Здесь будет вход, а здесь башня будет, – важно отвечал Колька, ни на мгновение не прекращая подгребать песок.

«Однако, как тяжело я плыла, а ведь раньше могла плавать что утка, не уставала совсем. Наверное, это меня контора довела до такого дряхлого состояния», – думала Женька, выкладывая из белых камешков небольшой дворик перед входом в предполагаемый замок. – «Весь день ношусь, как угорелая, а тяжелее листа бумаги не поднимаю, потому тельце моё и ослабло. Нужно будет принять меры – побольше и подольше плавать. Утром встану пораньше и буду плавать до завтрака. К тому буйку, например, или вдоль берега. Как жаль, что мы будем здесь всего две недели. Вот, если бы дольше или вообще жили где-нибудь у моря, то я, наверное, стала бы чемпионкой по плаванью… местного масштаба, конечно… Как жаль, что мы не живём здесь».

Строго следуя одному ему известному плану, Колька решительно убрал целый ряд белых камешков из-под пальцев матери и принялся что-то энергично объяснять, но Женька, улыбаясь, смотрела на сына и не слушала. Она легла на горячий песок, прикрыла глаза ладонью и почувствовала, как под размеренный шум волн приятная дремота, словно паутина, обволакивает её.

«Как хорошо! Как здорово! Как замечательно и приятно лежать вот так, на песке, и ни о чём не думать, никуда не нестись, словно ошпаренная, закрыть глаза и никого не видеть и ни от кого не выслушивать разные глупости, не изображать сочувствие, когда на самом деле на всё наплевать, ни о чём не жалеть, не отвечать на пустые телефонные звонки, и не звонить никому. Как я мечтала лежать вот так, на горячем песке, вытянувшись во весь рост, пересыпая песок между пальцев, слушать прибой и Колькины рассказы про крепость и про замок, ощущать на коже прикосновение горячих лучей, как тёплый ветер скользит надо мной…»

Женька почувствовала, что растворяется, что, засыпая, рассыпается на миллионы песчинок, и ветер, кружа, уносит их, одну за другой, тоненькой струйкой вдоль линии прибоя…

И вдруг ужасная мысль пронеслась в её сонном мозгу: «Солнце!»

Женька проснулась, как от толчка. Села, растирая глаза и оглядываясь по сторонам.

«Мы же сгорим здесь. Мы же, как две бледные козявки, вылезли под такое горячее, обжигающее солнце. У Кольки завтра температура поднимется, начнётся лихорадка, и несколько дней нельзя будет выводить его из номера, и тогда – прощай отпуск. Нет уж! Нам это не подходит. Оставим на время крепость, оставим море и пляж, вернёмся в номер. Немного благоразумия никогда не повредит».

Колька заканчивал свой замок, и нужно отметить, что получалось у него неплохо, так, что даже появились зрители в лице загорелого мальчугана в круглых очках с копной светлых волос. Он в нерешительности переминался с ноги на ногу и молча стоял невдалеке, внимательно наблюдая за работой.

– Твоя работа привлекает внимание. Зрители собираются, – заметила Женька.

– Он тут давно, – ответил Колька, отгребая песок в сторону. – Стоит и молчит. Нерусский, наверное.

– Наверное. Заешь что, Колюш, пойдём в гостиницу, отдохнём немного.

Колька умоляюще взглянул на мать.

– Ну, Ма, я же не достроил. Немножко осталось. И купаться хочу.

– Колюш, я устала. Ты ведь не оставишь меня одну в незнакомой гостинице, в чужой стране, – Женька взглянула на недовольного Кольку и улыбнулась. Такая аргументация всегда действовал безотказно. Кому-то это могло бы показаться чересчур фальшивым и лицемерным – ну, какой из Кольки защитник, его самого нужно оберегать, но с другой стороны – кто же, как не сын, должен защищать мать, тем более, если он единственный мужчина в семье.

И Колька, хотя и не представлял опасностей этого мира (и слава Богу), многого не понимал и не знал, но несмотря на малый возраст свою ответственность ощущал в полной мере и никогда не позволял себе оставить мать одну, хотелось ему этого или нет. Он всегда прекращал свои игры, оставлял друзей и провожал Женьку, если она просила, помогал отнести сумки или просто шёл рядом с ней.

Вот и сейчас, тяжело, по-взрослому вздохнув, Колька встал, отряхнул песок с рук и, критически осмотрев своё сооружение, пошёл собирать вещи.

Стоя уж перед самой калиткой, Колька задержался на секунду и оглянулся. Мальчишка, наблюдавший за ним и не решавшийся подойти, теперь, сидя на корточках, пристраивал к крепости новую башню.

– Испортит. Всё испортит, – полный ревности, прошептал Колька.

– Что ты там бормочешь? Кто испортит? – переспросила Женька.

– Да вон! Пацан тот!

Женька обернулась.

– Не выдумывай. Хороший мальчик. Он же строит, а не ломает. Другой бы разворошил всё, а этот башню делает. Пошли. Не отставай.

Колька последовал за матерью, то и дело оглядываясь через плечо.

В номере было прохладно и совсем не душно. Женька прошла к балкону и отдёрнула штору. Солнце светило с противоположной стороны и сад, куда выходили их окна, отдыхал в тени. Средь ветвей порхали и тихонечко пересвистывались какие-то небольшие птички, похожие на воробьёв, под листьями стрекотали невидимые цикады, далёким эхом доносился ритмичный шум прибоя. Вывесив на балконе влажные полотенца, Женька вернулась в номер. Колька сидел на кровати, держа в руках книгу.

– А что это у тебя? – поинтересовалась она

– Про пиратов. С собой взял. Читать буду, – важно ответил Колька.

– Это хорошо. Читать – это хорошо. Давай-ка, ложись. Подушки я тебе подниму, чтобы читать удобнее было, – Женька уложила подушки повыше, Колька откинулся, взял книгу, открыл на первой странице, украшенной ярким рисунком.

– Ну, как? – спросила Женька.

– Здорово!– Колька задорно подрыгал ногами – А ты куда?

– Я в душ, а потом тоже лягу.

– Угу…

Женька вошла в ванную комнату. Сняла влажный купальник и, подойдя к зеркалу, критически осмотрела себя. Провела кончиками пальцев по шее, по плечам, коснулась груди. Дотронулась ладонью до живота. Потом встала на носочки, чтобы в зеркале заглянуть пониже и, повернувшись спиной, взглянула на своё отражение через плечо. Недовольно поджала губы.

«Шея и плечи – ничего, живот … – нормальный, а вот по бокам жирок появился, и попа … Конечно же попа. Попа моя никуда не годится. Это всё от постоянного сидения за столом. Дряхлею с удивительной быстротой. Контора меня доконает, это точно. Всю высосет до последней капельки. Нужно будет поработать над собой. Буду плавать. И утром, и днём, и вечером. Уплаваюсь здесь, но жир этот проклятый сгоню»,– настраивала она себя самым решительным образом.

Женька подошла на цыпочках к ванне, отдернула занавеску и задумчиво посмотрела на поблескивающий полированным хромом кран.

«Может быть ванну с пеной принять, как хотела? Нет. Не получится. Устала. Засну в воде, и этим всё мытьё закончится. Не хотелось бы захлебнуться в ванной отеля, а потому, сегодня только душ».