Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты

Увеличенный фрагмент предыдущего снимка. Ефремов?

А. И. Ефремов, нарком тяжелого машиностроения СССР (фото 1944 г.)

Снимок, сделанный во время завтрака, интересен не только тем, что впервые показывает место, где Гитлер устроил завтрак в честь Молотова и его спутников, и подтверждает участие Геббельса в переговорах с Молотовым в Берлине. Этот снимок подтверждает и мое предположение об участии в берлинских переговорах советских ответственных представителей, не включенных в список официальной делегации. За ближним столом обнаружен нарком тяжелого машиностроения СССР и зампред Совнаркома Ефремов (рядом с Геббельсом), за дальним – неизвестный справа от Кейтеля. Кейтель в своих мемуарах написал: «Был дан завтрак в апартаментах фюрера, во время которого я сидел в непосредственной близости от сопровождавшего Молотова г-на Деканозова. Беседа наша оказалась невозможной, ибо рядом не было переводчика». Однако на фото отчетливо видно, что именно рядом с Кейтелем и сидящим около него человеком находится переводчик Павлов. Возможно, к моменту съемки на это место сел кто-то другой, например, начальник Генштаба Мерецков, что было бы вполне логично (его шевелюра гораздо более похожа на запечатленную на снимке, чем лысина Деканозова).

13 ноября. 2-я половина дня. Вторая беседа между Гитлером и Молотовым

После упомянутого завтрака его участники разъехались, и, скорее всего, переговоры продолжились по различным направлениям, а Гитлер в сопровождении Риббентропа и Молотов в сопровождении Деканозова переехали или перешли из здания старой имперской канцелярии (Вильгельмштрассе, 77) в здание новой имперской канцелярии (Вильгельмштрассе, 78). Там, в кабинете «фюрера и рейхсканцлера», были продолжены официальные переговоры, которые длились три с половиной часа, при этом присутствовали переводчики Хильгер и Шмидт (в качестве личного стенографиста и хронографа фюрера), а также Павлов и Бережков (Богданов).

Кроме приведенного выше фото беседы в кабинете во время первой встречи Молотова с Гитлером мне удалось найти лишь два снимка переговоров Молотова и Гитлера, сделанных в кабинете фюрера в новой канцелярии. Вот они.

13 ноября. 19.00–21.00. Ужин в советском полпредстве в честь Молотова

Фото из фондов РГАСПИ. Тост Молотова. Слева направо: у стены – Риббентроп (виден краешек его лба), Деканозов, Хильгер, шеф РСХА Гейдрих? Молотов, переводчик Павлов, Меркулов, министр коммуникаций Дорпмюллер, Ефремов (—), Мейснер, Баландин, Вейцзекер, Штерн (—)? неизвестное лицо, Малышев (—)? генерал Томас, нарком судостроительной промышленности Носенко (—)?; ряд напротив (затылки и спины) – неизвестный, неизвестный, Тевосян? неизвестный, Шуленбург? Ламмерс, Гиммлер, Шкварцев, 1-й секретарь ВЦСПС Шверник (—)? генерал-инспектор ВВС Смушкевич (—), зампред СНК Первухин (—), нарком оборонной промышленности Ванников (—)

Ефремов? Увеличенный фрагмент

А. И. Ефремов. Фото 1944 г.

Штерн? Увеличенный фрагмент

Носенко? Увеличенные фрагменты

И. И. Носенко – нарком судостроительной промышленности

Шверник? Увеличенный фрагмент

Н. М. Шверник – первый секретарь ВЦСПС

Ванников. Увеличенный фрагмент

Б. Л. Ванников – нарком вооружения

Смушкевич Увеличенный фрагмент

Генерал-лейтенант авиации Я. В. Смушкевич, генерал-инспектор ВВС РККА

Первухин Увеличенный фрагмент

М. Г. Первухин – заместитель председателя Совнаркома

Во время приема в советском посольстве началась бомбардировка Берлина английской авиацией, из-за чего встречу прервали, а гости и хозяева разъехались по бомбоубежищам. Молотов и Риббентроп спустились в бункер под зданием МИД, где состоялась их трехчасовая заключительная беседа (в записи беседы, сделанной В. Павловым, указано, что она началась в 21.00 и закончилась в 24.00). Во время этой беседы Риббентроп передал Молотову несколько листов с проектом соглашения между державами тройственного пакта и СССР и двух секретных протоколов к нему (эти документы приведены в приложениях к моей второй книге [63. С. 493–495]).

14 ноября. 10.55–11.00. Проводы делегации на Ангальтском вокзале

Фото из фондов РГАСПИ. Крайний слева – генерал Зейферт, за ним – Рычагов (—) или Скорняков? Рядом с ним – Тевосян, впереди в центре – Риббентроп и Молотов, сзади между ними – Хильгер и Шкварцев

Фото из фондов РГАСПИ. На перроне. В первом ряду слева направо: Хильгер, Молотов, Риббентроп, Тевосян, Боле, Барков, Шкварцев. За ними: Козырев (между Молтовым и Риббентропом), Проскуров (—)? – зам. начальника ГУ ВВС по ДБ авиации (между Шкварцевым и Барковым)

Генерал-лейтенант авиации И. И. Проскуров

Фото из фондов РГАСПИ. Слева направо в первом ряду: неизвестный, Хильгер, Молотов, Риббентроп, Тевосян, Боле, Барков, Шкварцев. За ними: Меркулов (между Хильгером и Молотовым), Козырев (в профиль между Молотовым и Риббентропом), Готтфризен, Деканозов, Штерн (за Боле справа), Кузнецов (—) и Проскуров (—) (между Барковым и Шкварцевым)

Фото из фондов РГАСПИ. Слева направо крупным планом: Хильгер, Молотов, Риббентроп, Боле, Шкварцев. За ними: Меркулов (между Хильгером и Молотовым), Козырев и Готтфризен (между Молотовым и Риббентропом), Штерн (—) и Тевосян (между Риббентропом и Боле), Барков (за Боле справа)

Фото из фондов РГАСПИ. Прощание. Слева направо: Зейферт, Тевосян, Молотов, военный атташе Италии, Лей, Хильгер, Риббентроп, Ламмерс, Деканозов, Готтфризен, Штенгер?

Фото из фондов РГАСПИ. Молотов прощается с Гиммлером. Слева направо: Проскуров (—)? Риббентроп, Молотов, Ламмерс, Гиммлер, Лей, Боле, военный атташе Италии

15 ноября 1940 года. 24.00. Встреча Молотова в Москве на Белорусском вокзале

Фото из фондов РГАКФД. Слева направо: Вознесенский, Булганин, Микоян, Лозовский, Мерецков, Шкварцев, неизвестный, Тимошенко, неизвестный, неизвестный, Тюленев, Молотов, Власик

Фото из фондов РГАКФД. Слева направо: Каганович, Микоян, Лозовский, Мерецков, Тимошенко, Шкварцев, Молотов… Тюленев, Власик… Военных слишком много: кто встречает, а кто приехал – не разобрать. Для встречи предсовнаркома вполне достаточно было бы четырех военачальников – наркома обороны, наркома ВМФ, начальника Генштаба и командующего Московского военного округа. А вот если кто-либо из них тоже ездил в Берлин, тогда понятно, почему среди встречающих и их заместители.

Итоги поездки: не договорились или договорились?

15 ноября 1940 г. ровно в полночь Молотов ступил на московскую землю, задержавшись относительно срока, указанного в упомянутом «Распределении часов …», лишь на пятнадцать минут. Казалось бы, он, несмотря на позднее время, должен был немедленно ехать в Кремль к Сталину и в подробностях рассказать ему и Политбюро о результатах этой важнейшей поездки. Однако по записям в Кремлевском журнале видно, что ни 15-го, ни 16-го, ни 17-го он этого не сделал, и только 18 ноября Молотов зашел вечером к Сталину, они побыли наедине всего лишь 25 минут, после чего Молотов ушел.

А заседание Политбюро, на котором Молотов отчитывался о своей поездке (о нем подробно рассказал историку А. Куманеву управделами Совнаркома Я. Чадаев (см. [48. С. 470–476]), и это единственное свидетельство об этом отчете), если верить Чадаеву, состоялось 14 ноября 1940 г. – то есть за сутки до возвращения Молотова! Для того чтобы как-то свести концы с концами в этой истории, Чадаев утверждал, что Молотов вернулся в Москву 13 ноября, но это дела не меняет, поскольку с 6 по 14 ноября 1940 г. в кремлевском кабинете Сталина приема не было. Значит, на самом деле это происходило 15 ноября, когда впервые после девятидневного перерыва Сталин принимал в своем кабинете. В этот день с 14.15 до 16.15 в кабинете Сталина находились 18 человек, но это не было заседанием Политбюро, так как из членов Политбюро там присутствовали только Сталин, Ворошилов и Жданов, да еще один кандидат – Берия. Скорее это было заседание Совнаркома, потому что в кабинете находились три зампреда – Ворошилов, Вознесенский, Малышев и один будущий – Ефремов, а также восемь наркомов, в том числе нарком обороны Тимошенко, и ряд высших военных и военно-промышленных руководителей страны. Показательно, что из присутствующих десять человек (Малышев, Ванников, Ефремов, Кулик, Мерецков, Носенко, Рычагов, Таубин, Шпитальный и начальник Управления вооружения ВВС Сакриер), возможно, участвовали в работе советской делегации в Берлине. В книге «Великая тайна Великой Отечественной. Новая гипотеза…» я уже высказывал предположение о том, что они могли вернуться в Москву самолетом 14 ноября. Тогда 15 ноября Совнарком вполне мог рассмотреть на своем заседании результаты поездки Молотова. При этом логично и присутствие на нем нового управделами Совнаркома Чадаева. А вести заседание мог… сам Молотов, возвратившийся в Москву 14 ноября самолетом с этой же группой, а может быть, и со Сталиным. По окончании заседания Молотов мог выехать на автомобиле навстречу спецпоезду, прибывающему из Берлина, где-то пересесть в него, и 15 ноября в 24.00 его вместе со всей делегацией торжественно встречали в Москве.

Каковы же были результаты этой поездки и переговоров? Когда участники этих событий начали писать свои воспоминания о них, то представители обеих сторон оказались крайне единодушны в оценке: результаты были никакими!

Кейтель: «Я спросил Гитлера об их результатах – он назвал их неудовлетворительными. Тем не менее решения о подготовке войны против СССР он все еще принимать не хотел, ибо намеревался дождаться реакции на эти переговоры в Москве у Сталина» [40. С. 155].

Василевский: «Следующим утром мы покидали Берлин. От помпезности и от показной приветливости хозяев не осталось и следа: холодные проводы, сухой обмен официальными фразами» [13. С. 103].

О том, какими видел результаты встречи в Берлине сам Молотов (тогда, а не потом), убедительно говорит подлинник черновика благодарственной телеграммы Риббентропу, посланной Молотовым со станции Малкине при пересечении границы. И его собственноручные исправления, и добавления на заготовленном его помощниками тексте – не просто дипломатическая вежливость, видно, что тут «строку диктует чувство».

«Благоволите принять, Господин Рейхсминистр, мою искреннюю[29 - Здесь и далее полужирным выделен текст, вписанный рукой Молотова.] (зачеркнут какой-то длинный эпитет. – А. О.) благодарность за (радушный – зачеркнуто. – А. О.) широкий и теплый прием, оказанный мне и моим спутникам в памятные дни пребывания в Германии.

Молотов.

Малкиния, 14 ноября 1940 года» (АВП РФ. Ф. 06. Оп. 2. Пор. № 160. П.15. Л. 12).

Телеграммы Молотова Гитлеру и Риббентропу

Через 34 года, беседуя с Ф. Чуевым, Молотов сказал о берлинских переговорах: «Они нас хотели втянуть и одурачить насчет того, чтобы мы выступили вместе с Германией против Англии… Мы с ним так и не договорились»[102. С. 36–37]. Но когда резко не договорились, такие телеграммы не шлют.

Совсем иную оценку результатов поездки дает в своих мемуарах Микоян: «После поездки Молотова в Берлин не только не было сделано выводов о необходимости готовить страну к скорому неизбежному столкновению с гитлеровской Германией, но, наоборот, был сделан вывод о возможности дальнейшего развития советско-германского сотрудничества» [38. С. 184–185].

Так о чем же все-таки договорились с Риббентропом и Гитлером Молотов и Сталин, участвовавший в этих переговорах очно[30 - Свое предположение о возможной встрече Сталина с Гитлером я изложил и обосновал в своей книге «Новая гипотеза…» [63. С. 209–242].] или заочно? Отметим, что в своем кремлевском кабинете в эти дни вождь не появлялся, а после каждого этапа переговоров Молотов посылал ему отчеты и получал указания, хотя вполне возможно, что таким образом скрывалось присутствие Сталина в Берлине. Ведь через 10 дней после возвращения делегации Молотов вручил послу Шуленбургу «Дополнение руководства СССР к проекту соглашения между державами тройственного пакта и СССР», превращающее Пакт трех в Пакт четырех (см. Приложение 10), а «треугольник» в «четырехугольник»[31 - А. Глушко, обсуждая со мной мое предположение о значении «бермудского» треугольника на петлицах младшего командного состава РККА, заметил, что это скорее четырехугольник – он ведь не плоский, а выпуклый и является, по сути, пирамидкой, вершина которой и есть четвертый угол.]. А еще через два дня в Берлин прибыл новый посол СССР Деканозов с советскими дополнениями. Судьба же их неизвестна. Дал ли Берлин на них ответ, и если да, то какой? Совершенно очевидно одно – именно этот ответ внушил Сталину уверенность в том, что гитлеровские дивизии, накапливающиеся вдоль западной границы СССР, никакой опасности для нашей страны не представляют. И это в итоге и привело к катастрофе 22 июня 1941 года.

Прибытие Деканозова в Берлин

Прибытие полпреда СССР Деканозова в Берлин. 27 ноября 1940 г. Справа налево: Галем, Верман, Деканозов, Кобулов – советник посольства и резидент НКВД, неизвестный

Прием Гитлером полпреда СССР Деканозова. 19 декабря 1940 г. Справа налево: Мейснер, Риббентроп, Гитлер, Деканозов, переводчик Вермюлен