Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты

Из осмотра трофейных самолетов вытекает, что английские самолеты значительно уступают немецким как по боевым качествам, так особенно по сложности конструкции и неприспособленности их к массовому серийному производству.

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ И ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ РАБОТА.

БОЛЬШОЙ КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ И КАЧЕСТВЕННЫЙ РОСТ АВИАЦИОННОЙ ТЕХНИКИ ГЕРМАНИИ В ЗНАЧИТЕЛЬНОЙ СТЕПЕНИ ОБЪЯСНЯЕТСЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ШИРОКО ПОСТАВЛЕННОЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ РАБОТОЙ НЕ ТОЛЬКО В НАУЧНЫХ ИНСТИТУТАХ, НО И В ЗАВОДСКИХ ЛАБОРАТОРИЯХ И АЭРОДРОМАХ.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ АВИАЦИОННОЙ КОМИССИИ

Генерал-майор авиации (И. Петров)

Члены (А. Микоян)

(С. Супрун)

(Е. Родзевич)

(А. Максимов)

(РГАЭ. Ф. 8044)

Встреча в Берлине советской Комиссии во главе с Тевосяном. В первом ряду справа налево: полпред Шкварцев, Тевосян, Савченко, статс-секретарь МИД Германии Кеплер. Судя по времени дня, можно предположить, что советская Комиссия прибыла поездом.

А это похоже на встречу на аэродроме фирмы «Хейнкель» в Ростоке, куда советская Комиссия, скорее всего, была доставлена самолетом. И хозяева, и гости выстроились на фоне пассажирского варианта среднего бомбардировщика Хе-111 для фотографирования. В центре в светлом пальто и очках сам Э. Хейнкель, слева от него Ильюшин, Яковлев, Петров.

А вот один из результатов напряженной работы советских авиационных комиссий и делегаций в Германии. На поле аэродрома НИИ ВВС в Чкаловской стоит новенький «Мессершмитт Bf-110». Наверное, снимок специально сделали против солнца, чтобы пятиконечные звезды на его крыльях были не слишком заметны, но если приглядеться, их можно разглядеть. Bf-110 поступило 5 штук.

Зато кресты на новейшем советском высотном скоростном истребителе «МиГ-3» видны отчетливо.

Немцы, воевавшие в 1939–1941 гг. с Англией, всячески подчеркивали, что они с русскими договорились, поэтому дни Англии сочтены и лучше ей сдаться без боя. Очень хотелось бы, чтобы все, кто по сей день верит яковлевско-петровским (а фактически – сталинским) утверждениям о том, что немцы тогда показали нам все по единственной причине – чтобы запугать, ответили на вопрос: «А с какой же целью мы им показали всё?» Ведь аналогичные комиссии люфтваффе приезжали и в СССР. Скорее всего, причины этого показа и обмена были другие: во-первых, гарантия паритета; во-вторых, кооперация – совместное изготовление и использование оружия обеими странами; в-третьих, участие в изготовлении и поставке отдельных составных частей самолетов – моторов, пушек, пулеметов и снарядов к ним, приборов управления и систем обнаружения.

«Юнкерс Ju-52» (заказано 10 шт.). Аэрофлот «Юнкерс Ju-52» не заказывал. Тем не менее у ГВФ этот самолет имелся еще до войны. Во время работы авиационной комиссии в 1939–1941 гг. было заказано 10 самолетов Ju-52 для СССР, из которых 5 были изготовлены, а 3 даже приняты советской стороной. Однако в СССР они якобы не поступили. В настоящей книге (см. комментарий к Приложению 16) я предположил, что приземлившийся 15 мая 1941 г. на Центральном аэродроме Ju-52 был одним из трех этих самолетов. С ним было прислано письмо Сталину от Гитлера. Всего до 22 июня 1941 г. немцами было поставлено в СССР 30 новейших самолетов разных типов. Похоже, что была осуществлена и симметричная поставка советских самолетов, а также других видов оружия в Германию. Кроме ознакомления с достижениями и новинками передовой военной техники, это делалось еще и для организации кооперации оборонной промышленности Германии и СССР и поддержания военного паритета этих двух сотрудничающих стран.

Второй шаг к трагедии 22 июня 1941 года. Фотопутешествие в Берлин с Молотовым

«Золотые самородки» из архивов

Работа в архиве похожа за труд золотоискателя – бесконечное просеивание породы в поисках золотинок, когда лишь изредка блеснет одна-другая. И вдруг в один день мне попались сразу два огромных самородка – в Архиве внешней политики РФ я обнаружил официальные списки делегации Риббентропа (38 человек), приезжавшей в Москву в августе – сентябре 1939 г. и делегации Молотова (65 человек), ездившей в ноябре 1940 г. в Берлин. Несколько лет я искал эти документы, и буквально за две недели до этой драгоценной для меня находки на презентации книги Сергея Хрущева «Никита Хрущев: Трилогия об отце» спрашивал об этих списках одного известного писателя-историка, ведущего популярных телепередач, не попадались ли они ему? На что он ответил, что сам давно и упорно ищет их, но безрезультатно, и даже ссылок на них не встречал, так что похоже, их и нет. И вдруг – я обнаруживаю оба эти списка в один день!

О списке делегации Риббентропа я уже рассказал в отдельной главе этой книги, а списка делегации Молотова буквально «дожидалась» сделанная за полгода до этого моя другая, не менее драгоценная находка – обнаруженный в РГАСПИ роскошный фотоальбом о поездке делегации Молотова в Берлин. Высококачественные фотографии из этого альбома были сделаны штатным фотографом делегации, известным фотомастером М. Калашниковым, но большинство из них никогда ранее не публиковались в нашей стране. Если быть точным, впервые я увидел этот альбом на выставке, посвященной 70-летию начала Второй мировой войны в Государственном центральном музее современной истории России (бывший Музей Революции). Он лежал раскрытым на стенде под стеклом, и, естественно, видны были лишь две его страницы. Но я сразу понял, что это за ценность, и стал ждать, пока закроется музейная выставка и альбом вернут в РГАСПИ. Не теряя времени, я оформил все заявки и, как только экспонат оказался в архиве, получил его в работу. Скажу честно, этот альбом (20 фотографий) и прилагавшиеся к нему 18 фотографий о пребывании делегации в Берлине, подаренные немцами Молотову, позволили увидеть всю эту поездку в новом свете, причем увидеть буквально собственными глазами, как бы совершив путешествие во времени. Единственная проблема – незнание многих запечатленных на них лиц, и вдруг – список! Все совпало. Это просто везение! Но начнем по порядку…

Поездка делегации Молотова в Берлин

Поездка делегации Молотова в Берлин в ноябре 1940 г., на мой взгляд важнейший этап на пути к трагедии 22 июня 1941 г., в свое время не была тайной. Это был официальный государственный визит советского премьера в дружественную страну, о нем сообщали тогда советские газеты, в киножурналах даже показывались сюжеты о пребывании делегации в Берлине. Однако информация подавалась в минимальных дозах. Так, по поводу визита, начавшегося 10 ноября в 18.45 и завершившегося 15 ноября в 24.00, советская пресса обошлась публикацией предельно кратких сообщений, проиллюстрировав их всего лишь двумя (!) фотографиями. А киножурнал «Новости дня» показал в основном отъезды и приезды Молотова во время этого визита. На то была причина. Ведь «дружественная» страна, в которую впервые за всю историю СССР отправился в зарубежный вояж советский премьер, в тот момент уже второй год вела войну почти против всей Европы. Понятно, что у мировой общественности никакой радости такая поездка вызвать не могла, вот ее особо и не афишировали.

Была и другая причина такой лаконичности. Показанные крупным планом лица всех участников берлинских переговоров свидетельствовали бы о том, что этот визит не был ни ответным визитом вежливости, ни ознакомительным или зондирующим («разузнать и прощупать» – как его позиционировало советское руководство, а затем вплоть до наших дней советские и многие российские историки). Нет, он был неслыханным и по составу участников, и по обсуждавшимся вопросам, и по степени проявления взаимных дружеских чувств. И уж никак он не был «бесплодным», как уверяют многие историки с подачи его участника авиаконструктора и замнаркома авиапромышленности Яковлева. Вот почему после начала Великой Отечественной войны поездка Молотова в Берлин стала одной из самых больших тайн в нашей стране – на много лет о ней как бы забыли.

По понятным причинам не упоминали о ней и в Германии, и в странах антигитлеровской коалиции (до начала «холодной войны»). Пожалуй, впервые она была упомянута в вышедшей в 1966 г. книге историка Александра Некрича, в которой автор сделал мужественную, если не сказать героическую, попытку осознать трагедию первого дня этой войны. Книга так и называлась – «1941. 22 июня 1941». Но даже в ней, выдающейся для своего времени по правдивости, об этом берлинском визите было сказано буквально следующее: «Переговоры в Берлине в ноябре 1940 года и последовавшие затем события на Балканах свидетельствовали о развитии агрессивных планов гитлеровской Германии». И это всё, больше ни слова. Не упомянута даже фамилия Молотов. Не сказано не только, о чем гитлеровская Германия вела переговоры с советской стороной в ноябре 40-го, но даже с кем конкретно она их вела. Но главное – автор упомянул о них! Пожалуй, первым о визите Молотова в Берлин и своем участии в нем рассказал авиаконструктор А. С. Яковлев в книге «Цель жизни» (1967), а описал эту поездку в книге «С дипломатической миссией в Берлин» (1971) другой ее участник – переводчик В. M. Бережков (правда, кроме Молотова и себя он назвал имя лишь одного человека, участвовавшего в ней с советской стороны – первого секретаря полпредства в Берлине и переводчика Павлова). В дальнейшем Бережков издал несколько книг и статей, где довольно подробно рассказал о некоторых деталях этой поездки. В 1973 г. обозначился четвертый участник поездки – маршал Василевский, который в то время был заместителем начальника Оперативного управления Генштаба. В своей книге «Дело всей жизни» он открыл имена еще двух ее участников: И. И. Лапшова – помощника председателя совнаркома Молотова и В. М. Злобина – генерал-адъютанта наркома обороны Тимошенко. А первые фотографии той молотовской поездки появились у нас, пожалуй, лишь в 1991 г. в сборнике «Оглашению подлежит» и в книге Г. Л. Розанова «Сталин – Гитлер. 1939–1941» – по два маленьких и не очень качественных снимка в каждой книге. Затем они начали появляться и во множестве других изданий, но при этом как бы случайно делалось все, чтобы не было возможности идентифицировать участников переговоров и встреч: мелкие отпечатки плохого качества, минимум имен и текста в подписях под ними. В одной из книг даже напечатали фотографию, на которой посла Шкварцева «загримировали», подрисовав ему густые усы. Поэтому в своих книгах «Великая тайна Великой Отечественной. Новая гипотеза начала войны» (2007) и «Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке» (2010) я привел 24 фотографии берлинских переговоров Молотова, конкретизируя события и называя максимально возможное количество запечатленных на них участников встречи.

А после обнаружения полного списка делегации Молотова и сделанных во время этой поездки высококачественных фотографий появилась реальная возможность рассмотреть почти каждого ответственного участника этой поездки, используя и все появившиеся в отечественной и зарубежной печати, а также в Интернете фото– и кинокадры. А кроме того – увидеть, с кем и как они общались в Берлине, и с учетом этого попытаться понять, по каким направлениям шли переговоры и чем закончились: полным расхождением позиций «дружественных» стран – СССР и Германии или какой-то новой договоренностью. Судя по всему, в последние полгода перед Великой Отечественной войной обе страны вели свою политику именно на основе результатов этой встречи, что и привело нашу страну к катастрофе 22 июня 1941 г. Ведь о чем бы ни шли переговоры в Берлине и чем бы они ни закончились, вариантов могло быть только два: либо продолжение и даже укрепление неожиданно вспыхнувшей в 1939-м «дружбы», либо ее конец.

Вот что сообщили тогда миру о ходе и результатах этой встречи ее участники в совместном заключительном коммюнике:

«Обмен мнений протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию».

Этот лишенный какой бы то ни было информации текст должен был показать, что если стороны не договорились, то и не рассорились. На Западе с 1948 г., а в нашей стране с 1991-го стали публиковаться записи бесед Молотова с Гитлером и Риббентропом, которые позволили выявить круг обсуждавшихся проблем, однако никаких конкретных сведений о принятых в Берлине решениях никогда не сообщалось. Из заключительного коммюнике совершенно непонятно, были ли достигнуты истинные цели поездки, которые стали известны как «указания Сталина Молотову от 9 ноября 1940 г.» (9 рукописных листков из блокнота), озаглавленные «Некоторые директивы к Берлинской поездке»). Этот документ был введен в научный оборот историком Л. Безыменским в 1995 г. [5. С. 346–349]. В нем перед Молотовым были поставлены следующие задачи:

1. Выяснить, как предлагает Гитлер делить мир по заключаемому пакту.

2. Обозначить сферу интересов СССР.

3. Ничего не подписывать, имея в виду продолжение переговоров в Москве.

Из этих задач выявляется суть ноябрьских переговоров в Берлине. Гитлер более всего хотел зафиксировать на бумаге присоединение СССР к Оси-треугольнику (Берлин – Рим – Токио), что сломило бы непреклонность Англии, возглавляемой Черчиллем. Сталин, казалось, был готов участвовать в дележе мира с Гитлером, но не хотел это афишировать. Вопросы экономического и военно-технического сотрудничества были решены ранее, после договоров 1939 г. о ненападении и дружбе и границе. Принятые решения успешно выполнялись. Поэтому договариваться теперь могли скорее о военном сотрудничестве: распределении работ в оборонной промышленности, унификации в ее различных проявлениях и даже о непосредственном участии СССР в войне против Великобритании (в подготовке десантной операции в Англии) и броске на Ближний Восток. Ибо у Гитлера выбор был весьма ограничен: нанести удар либо по Англии, либо по СССР, так как долго держать без дела под ружьем свои отмобилизованные дивизии он не мог, а воевать на два фронта не собирался.

Лишь в годы перестройки стало известно, что Молотов увез в Москву немецкий проект превращения Пакта трех в Пакт четырех, обсудил его со Сталиным и уже 25 ноября 1940 г. сообщил Шуленбургу о готовности СССР заключить такой пакт о политическом и экономическом сотрудничестве. Но ведь с 24 августа 1939 г. оно и так шло полным ходом. Однако – с поправками – к двум предложенным Риббентропом секретным протоколам предлагалось добавить еще три: о выводе немецких войск из Финляндии, о ликвидации японских концессий на Северном Сахалине и о включении Болгарии в советскую зону безопасности (фактически – о контроле над проливами Босфор и Дарданеллы). Текст был передан через Шуленбурга в Москве, однако ответа от Гитлера якобы так и не последовало (либо он последовал, но неизвестен по сей день).

Через две недели после завершения визита Молотова в Берлин прибыл новый полпред СССР Деканозов, а смена послов всегда означала крутой поворот в отношениях между странами. C учетом того, что Деканозов был еще и заместителем наркома иностранных дел, это означало, что дружба станет еще крепче. Однако Гитлер на оба банкета, устроенные в честь делегации Молотова, не пришел (в отличие от Сталина во время приездов Риббентропа в Москву в 1939 г.). Так что же – не договорились или разыграли недоговоренность?

Официальный список делегации и идентификация ее членов

Обнаруженный мною в Архиве внешней политики РФ документ «Список лиц, сопровождающих Председателя Совета Народных Комиссаров и Народного Комиссара Иностранных дел В. М. Молотова» (АВП РФ. Ф. 06. Оп. 2. Пор. № 161. П. 15. Л. 1–3), который никогда не публиковался в открытой печати[25 - Впервые его опубликовала с моей статьей газета «МК» 11 августа 2010 г.], позволяет понять многое в той поездке советской делегации в Берлин. Вот он.

Из этого списка следует, что делегация Молотова в ноябре 1940 г. почти в два раз превышала по численности германскую делегацию Риббентропа в августе – сентябре 1939 г. (66 человек против 38, если считать вместе с руководителями). Столь расширенный состав мог объясняться более широким кругом рассматриваемых вопросов, меньшей степенью их проработанности и подготовленности итогового документа либо наличием какой-то серьезной проблемы или даже противоречия, требующего обсуждения и решения во время переговоров.

Анализ списка делегации показал, что 31 человек составляли собственно делегацию, обеспечивавшую работу предсовнаркома и наркома иностранных дел В. М. Молотова. В их числе: один нарком и четыре замнаркома, четыре начальника главных отделов НКИД, начальники личной канцелярии предсовнаркома и наркома иностранных дел, заместитель генерального секретаря НКИД (генеральный секретарь НКИД Соболев по личному заданию Сталина в это время был командирован в Болгарию, где обсуждался вопрос о проливах), референты и технические работники НКИД. Из этого следует, что во время переговоров в Берлине то или иное решение могло быть не только принято, но и немедленно оформлено в виде государственного договора или секретного протокола к нему.

Отличает эту делегацию от московской делегации Риббентропа и наличие в ее составе военных экспертов самого высокого ранга: Злобин был генерал-адъютантом и постоянным советником наркома обороны маршала Тимошенко, а Василевский занимался разработкой советских стратегических военных планов. Напоминаю, что единственный обнаруженный до настоящего времени советский план войны на 1941 г. (от 15 мая 1941 г.) был написан собственноручно Василевским и не подписан ни Сталиным, ни Тимошенко, ни Жуковым. Через год после этой поездки Василевский станет заместителем начальника Генштаба, еще через год – начальником Генштаба, год спустя – маршалом, а после войны – военным министром. Это означает, что стратегические военные вопросы были одним из важных аспектов берлинских переговоров.

Далее по списку: 18 человек составляли охрану; 4 человека – обслуживающий персонал (врач, повар, официантка, парикмахер); 12 человек – поездная бригада.

Чтобы понять цели поездки и возможности делегации, рассмотрим персонально ее состав (31 человек, первые из указанных в списке, по которым удалось собрать минимальную информацию и найти фотографии). Полужирным шрифтом дан текст из найденного документа «Список лиц…». В квадратных скобках я привожу дополнительные сведения о каждом члене делегации.

Молотов Вячеслав Михайлович – Председатель Совета Народных Комиссаров и Народный Комиссар Иностранных Дел СССР

[Член Политбюро ЦК ВКП(б) – высшего партийного органа в СССР, председатель СНК с 1930 г., нарком иностранных дел с 4 мая 1939 г. Имя, должность и фото в качестве руководителя делегации были опубликованы в советских газетах в 1940 г.]

1. Тевосян Иван Тевадросович – Народный Комиссар Черной Металлургии СССР

[До этого в 1938 – 39 гг. – нарком судостроительной промышленности. С октября 1939 г. председатель Хозяйственной комиссии по закупке в Германии военной техники и промышленного оборудования, а с марта 1940 г. по июнь 1941 г. председатель Комиссии по размещению заказов в Германии. Позже – заместитель Председателя Совмина СССР. Имя и должность в качестве члена делегации были опубликованы в советской прессе в 1940 г.]

2. Деканозов Владимир Георгиевич – Заместитель Народного Комиссара Иностранных Дел СССР

[До назначения 4 мая 1939 г. на эту должность работал в ГПУ и ЦК Грузии, затем начальником внешней разведки НКВД. 27 ноября 1940 г. он вновь приехал в Берлин полпредом, (с мая 1941 г. – послом СССР), на мой взгляд со сталинским вариантом условий присоединения Советского Союза к Оси, так как выехал в Берлин через день после ознакомления с ними посла Германии Шуленбурга. При этом он продолжал оставаться заместителем наркома НКИД. Являясь человеком Берии и личным посланцем Сталина, как ни странно, в своих докладах о действиях и намерениях Германии он зачастую, рискуя вызвать их гнев, давал объективную картину подготовки Германии к войне против СССР. Имя, должность и фото в качестве члена делегации были опубликованы в советских газетах в 1940 г.]

3. Меркулов Всеволод Николаевич – Заместитель Народного Комиссара Внутренних Дел СССР

[C 3 февраля по 20 июля 1941 г. и с 15 апреля 1943 г. по 7 мая 1946 г. нарком (министр) государственной безопасности СССР. Имя и должность в качестве члена делегации были опубликованы в советских газетах в 1940 г.]

4. Крутиков Алексей Дмитриевич – Заместитель Народного Комиссара Внешней Торговли СССР