Волчий бег. Часть 1

В своем одиночестве злая судьба
окутана мраком бессмертья.
И тонет в пучине о смерти мольба
морского бродяги, поверьте.

Он хочет погибнуть, нарвавшись на риф,
он ищет могилу уж вечность.
Но им, же рожденный о призраке миф
Уносит его в бесконечность.

И мчится несчастьем безумия бриг
навстречу терпящим крушенье.
– Летучий голландец! – испуганный крик…
И нет ему больше прощенья.

Обломки оснастки, последний взмах рук
проклятьем немым остаются.
И вновь замыкается замкнутый круг,
лишь волны о чем-то смеются.

А грозный бродяга спешит и спешит,
ведь новая жертва торопит…
Его самого эта доля страшит,
и с горя он топит и топит.

***

Кем был ты, предок мой,
как кончил ты свой путь,
кому в тени земной
оставил, – Не забудь …?

Кто плакал по судьбе,
когда твой труп зарыл,
– Прощай, – сказал тебе
и в мыслях сохранил?

Зачем ты жил, ответь?
Не можешь, ну молчи.
А мысль моя, как плеть,
– Умолкни, не кричи —

***

Играй, играй, гармонь, мне «Отходную»,
ведь на душе так скверно и темно.
Любил ли я когда-то жизнь блатную
иль не любил – теперь уж все равно.
А жил я буйно, словно дикий ветер,
безумствовал, влюблялся, воровал.
Но вот, увы, сегодня на рассвете
я ощутил, что близок мой привал.

Я так устал, и скомканные годы
тяжелым грузом придавили грудь,
как – будто бы все прошлые невзгоды
решили в миг меня сломать, согнуть.
Но не обидно и не сожалею,
что я один сейчас сижу и пью
и что вот так, возможно, околею
и недопетую судьбу не допою.

***

Вот и снова счастье улетело,
словно ветром сорванный листок.
Видно, зря весною ты хотела
заменить осенний холодок.

Ты любила – верю, верю, верю.
Может быть, не стоило любить
человека, родственного зверю
и, как зверь, способного убить.

Прочитай, родная, эту небыль
про скитанья серого волка,
для кого сейчас закрыто небо
тяжестью сырого потолка.

Он родился миленьким мальчонкой
средь российских ласковых лесов,
годы же учили быть волчонком,
презирать укусы гончих псов.

А, быть может, надо по порядку
рассказать про свой нелёгкий путь,
как порой бежал он без оглядки
из тех мест, где выпало стянуть…

И как часто там он попадался,
находя на много лет привал…
Как же он жестоко ошибался:
не богатство – годы воровал,

Ну, а в той израненной стихии
Он любил лишь осень, слякоть, грусть.
И те дни дождливые, плохие
выучены мною наизусть.

***