Волчий бег. Часть 1

Не сон то был, старик был наяву!

***

Вселенная! Как много в ней планет.
Земля моя – преграда для комет.
Ночами, долго не смыкая глаз,
планеты, часто думаю о вас.

Средь вас, скажу я громко, не тая,
прекрасней всех красавица Земля,
она – маяк в космическом пространстве,
сияет нежно в голубом убранстве.

Наверняка в безмолвии вселенной
сестра Земли есть, в своей жизни бранной
я был бы счастлив там однажды очутиться,
сказать, – Привет! – ей и на Землю возвратиться.

***

Вам, конечно, совсем невдомёк,
как такой оборванец заблудший
восхитить благородством вас смог,
ведь вокруг есть намного получше.

Но случается в жизни порой
расцветает колючий столетник.
Возмутится своей мишурой
старый мир – этот бабник и сплетник,

– Как посмел? Разрешение где?
Запретить бесшабашную смелость. —
Ну, а лист на осенней воде
нарисует мою неумелость.

Лишь бы честность, добро и любовь
протянули с надеждой мне руки.
Остальное здесь встретится, вновь,
остальное приветствует муки.

Вам спасибо за робкий шажок,
за хрустальное ваше признанье.
Если б только я юность не сжёг…
Если б только не смерти касанье…

***

Пишу я вам, конечно, просто так,
и потому читайте без смущенья
про то, как жил и мучился чудак,
прося у бога для души прощенья.

Ведь грешен он и вами и собой,
и страстью ночек с пьяным наслажденьем,
и взглядом синим, и самой судьбой,
и даже, верьте мне, своим рожденьем.

А так на вид, по-моему, как все,
и на лице оттенок благородства
с печатью грусти о былой красе,
потерянной в угаре сумасбродства.

Сижу сейчас и вспоминаю вас,
топя в вине воспоминанья эти,
под тихий, кем-то выдуманный, вальс,
быть может, о Ромео и Джульетте.

И возвращаюсь в мыслях я туда,
где был мальчишкой, ну а вы девчонкой.
Я нужен вам, как пятая нога
избалованной нежной собачонке.

А ведь тогда вы (бог свидетель вам)
клялись любить меня до самой смерти.
Цвели цветы и юность пела нам,
и я любил одну лишь вас, поверьте.

Но кто-то где-то, не спросив меня,
В книжонке судеб сделал длинный прочерк
Я замерзал от мертвого огня
луны, глядевшей в чрево одиночек…

А годы, словно горная вода,
неслись туда, куда им надо было.
Я возвращался к жизни иногда,
но сердце с каждым разом стыло, стыло.

И вы ушли, как водится, с другим
навстречу радости или печали.
Под Мендельсона марш иль может гимн
вас очень чинно в загсе обвенчали.

Что ж, раз природа требует свое,
то мы, увы, должны ей подчиняться.
Со мной осталось бедствие мое
и я побрел с ним по свету слоняться.

Случалось быть любимым у других,
красивых телом, но беспечных женщин.