Перестроечная кувыркайка

Речь держал худой, прокаленный до африканской черноты пенсионер в спортивных штанах с пузырями на коленях. Это был сосед Антона Пряхина – Митрич. Опирался Митрич на тяпку. Без этого современного заступа его почти никто никогда не видел. Человеку с богатой фантазией, пожалуй, еще удалось бы представить пенсионера с лопатой, но не более того. Вне дачного участка Митрича частенько видели на велосипеде с привязанной к багажнику упомянутой тяпкой.

К слову, если попытаться нарисовать обобщенный портрет посторомкинских дачников, то картина получится следующей. Первое, о чем следует помнить, – все посторомкинцы на этот свет появлялись вовсе не в рубашках, а на велосипедах. Девочки – на скрипучих дамских веломашинах, с обязательной восьмеркой в ободе. Мальчики – на мужских, без щитков на колесах, и с мощными самодельными багажниками. Разумеется, каждый мальчик при рождении мог похвастаться шлангочкой для насоса.

Слушая Митрича, дачники то и дело поднимали головы к небу, где зарождалась долгожданная фиолетовая туча.

– Земные хищники, – объяснял Митрич, человек бывалый и повидавший на своем веку многое, – встречаются двух видов: пятнистые и полосатые. Самые известные из пятнистых – пантеры, леопарды, ягуары и гепарды. К полосатым относятся тигры, дикие кошки, рыси и… колорадский жук. Причем все хищники, невзирая на окраску, подразделяются еще на два подвида – на тех, кто сразу набрасывается на человека в джунглях, и тех, кто уничтожает людей косвенным путем. Колорадский жучок из этих – из последних.

– Ой, як их у нас рясно! – поддержала Митрича полная женщина, видимо, родом с Украины.

И действительно, картофельная ботва на ее участке, усеянном жуками, горела, как неопалимая купина. Страдалица с надеждой обратилась к соседу по даче:

– Митрич, а вы не пробувалы бороться с жуками при помощи гипсу? Кажуть, надо посыпать ботву гипсом, и после того, как воны его зъидять, гипс у них всередке твердеет, и жуки гибнуть от несварения желудка.

– В прошлом году практиковал, – авторитетно ответил Митрич. – От утренней росы гипс затвердел, и ботва превратилась в сталактиты. Пришлось брать кувалду и крушить каменные деревья. Переломал все к чертовой матери!

– А жуки?

– Ну и жукам, конечно, досталось. Сами понимаете – кувалда.

– А я, – вставил свое слово огородник в залатанной рубахе неопределенного цвета, – традиционно борюсь с ними при помощи химикатов.

– То-то над вашим участком птицы не летают, а сосед дачу продал.

В дискуссию вступил мужичок в желтой соломенной шляпе и рваных сандалиях:

– Вы, как хотите, а я придерживаюсь дедовского метода. Беру трехлитровую банку и собираю жуков. Две банки наполню – и урожай спасен. Правда, после этого голову поднимешь, а небо – в красную крапинку. – Словно демонстрируя упомянутое состояние, дачник посмотрел вверх. Однако на месте крапчатого небосвода увидел чернильную дождевую тучу.

– А я их стряхиваю. Хожу по огороду и трясу ботву. Пока они снова приползут к растению, я делаю следующий заход. Через неделю жуки теряют силы и гибнут от истощения.

– А вот наш главный инженер воевал с ними ультразвуком. Говорит, помогает. Но только самочувствие ухудшается, и садовый домик от вибрации трескается.

– Нет, с ними надо только народными средствами: дымком, чесночком, табачком, навозной жижицей…

– Ну, нельзя же совсем без науки! – возмутился дачник в соломенной шляпе.

– В Америке, небось, давно уже вывели эту нечисть.

– Почему только в Америке? – удивился Митрич. – И в Англии, и во Франции, и во всей Европе. Там напрочь избавились от колорадских хлопот.

– Это как же?

– Они картошку покупают в супермаркетах! При этом уже чищеную и фасованную!

Дальнейшему развитию этой вечной для дачников темы помешал дождь. Фиолетовая туча зашла на бреющем полете и открыла грузовые отсеки. Посыпались крупные капли.

Алина Юрьевна и Лапохват поспешили спрятаться в железной будочке.

Окраина города. А если учесть полумрак, только слегка разбавленный светом из решетчатого оконца будки, то легко вообразить и окраину вселенной. Мужчина и женщина вдвоем.

По нагретому железу гулко барабанят капли, но прохладней от этого не становится. Будка с утра накалилась и напоминает духовку.

Алина сняла совершенно лишнюю в полутьме шляпку от солнца. В изнеможении от жары она растянулась на одном из больших ларей, напоминающих нижнюю вагонную полку – там Лапохват хранит садовый инвентарь.

Милиционер расположился на таком же сооружении напротив Алины. В ограниченном пространстве взгляд его невольно упирается в загорелые ноги девушки. Капитан отводит глаза, но они наталкиваются на высоко вздымаемую грудь, обтянутую короткой блузкой. Блузка настолько коротка, что между ней и юбкой видна соблазнительная полоска тела.

Волосы девушки разметались. Закусив губку, девушка дует на челку, то ли пытаясь поправить ее, то ли остужая пылающее лицо.

– Как у вас жарко.

Девушка расстегивает верхнюю пуговицу блузки, и только теперь Никодим Иванович понимает, что под ней совершенно нет других одежд! Милиционер глотает слюну, пытаясь увлажнить пересохшее горло.

Алина меняет положение тела. Она поворачивается на бок и подпирает голову рукой. Блузка от этого становится еще короче. На талии получается такой изгиб, что Лапохват готов завыть от вожделения. Дышится все трудней, особенно когда взгляд застревает на ложбинке в районе груди.

– Пожалуй, я сниму юбку, иначе сварюсь.

– Да-да, конечно…

Алина садится и медленно через голову освобождается от ненавистной ткани. Юбка настолько узкая, что в самом широком месте – на груди – движение замедляется. Никодим Иванович видит, как нижний край блузки, словно желая последовать за юбкой, устремляется вверх…

Пальцы милиционера лихорадочно барабанят. Или дрожат? Странное дело – лоб покрылся испариной, а во рту африканская сухость.

На девушке, ниже блузки, игрушечные трусики от купальника. При их изготовлении явно подумывали об экономии материала.

Дождь стучит все настойчивей, удары капель все громче. Или это барабанит сердце в груди Лапохвата? Капитану все трудней совладать с собой. Это выше его сил. Его замутненный взор устремляется к Алине…

И тут, высоко в небе, в том самом месте, где обитают боги, и откуда видны все помыслы человечьи, полыхнула молния. Следом за ней над дачами прокатился ворчливый раскат грома. Лапохват готов был поклясться, что разобрал в нем хриплый укор: «Чертов писатель! Прекрати издеваться над читателем?! Зачем Камасутру понапрасну разводишь?! Не милицейское это дело – насиловать девушек!»

РЕЗИНОВЫЙ ДОЛЛАР

Посторомкино встретило Андрея Несиделова психологическим ударом, а если припомнить дверцу сейфа, то и не только психологическим. В городе повсюду говорили об ограблении, и к своему ужасу Несиделов вскоре догадался, кто этот грабитель. Еще ужасней, что портфель с деньгами бесследно исчез. Вероятно, кто-то из посторомкинцев не поленился наклониться и поднять лежащий на земле миллион.

«Как мне оправдаться, не возвратив унесенное? – сокрушался Несиделов. – А как объяснить Алине, что я всего лишь обыкновенный бухгалтер? Вернее, лживый бухгалтер, выдающий себя за журналиста».

Воротиться домой Несиделов тоже не мог – там его наверняка дожидалась милиция.

Оставалось единственный, в течение многих веков проверенный способ – скрываться от правосудия. Пряхин в этом деле с удовольствием пришел ему на помощь. Он приютил Несиделова в надежде позаимствовать у гастролера парочку продуктивных, а главное, безопасных методов обогащения.

Обучению Антона Пряхина ничто не мешало. Его жена вместе с сыном уехала в деревню к матери. Половину бухгалтерии керамзавода, где она вела учет поступающих материалов, после ограбления кассы отправили в безоплатный отпуск.

Пряхин откровенно восторгался своим новым знакомым. С таким обожанием, наверное, начинающий пианист смотрит на звезду мировой величины. Несиделову ничего не оставалось, как выступить в роли учителя. Во-первых, он уговорил Антона Васильевича оставить опасную торговлю фальшивыми кольцами и придумал для него прибыльное занятие – уличную фотографию. Для этих целей Пряхину был вручен временно незадействованный фотоаппарат Canon.

Новоявленный фотограф облюбовал себе местечко на центральной городской площади. Не прошло и две недели, как он потеснил конкурентов не только с помощью современной камеры, но и необычным методом съемки, о котором будет сказано ниже.

Андрей же в целях конспирации отпустил усики, чтобы без опаски появляться в городе. Он решил не только словами, но и делами утвердиться в глазах Алины в роли столичного журналиста. Но для этого требовалось погрузиться в местные события и обзавестись новыми знакомствами. В этом деле Антон Пряхин оказался незаменимым помощником.

В тот вечер обеденный стол на кухне Антона Васильевича не блистал изысками. Селедочка скромно соседствовала с жареной картошечкой. Огурчики, разрезанные вдоль, поблескивали рядами семян, будто круизный лайнер иллюминаторами. Алые помидоры живописно распались на несколько частей от произвола ножа. Аппетитный хруст редиски перемежался журчанием «Кориандровой», наполняемой в прозрачную полость стакана. Несиделов курил «Мальборо». Пряхин – тоже «Мальборо», но предварительно ампутировав фильтр, считая его ненужным препятствием на пути к наслаждению.

Пряхин разливал изящным движением кисти – так автоинспектор на глазах публики артистично жестикулирует полосатым жезлом. После нескольких рюмок лицо Пряхина сияло от удовольствия, а шевелюра окончательно приобрела гармонию хаоса.