Течение реки как течение жизни

– Да. Вот решили отвлечься от городской суеты, да и мысли привести в порядок не помешает, – охотно ответил я, всё больше и больше проникаясь симпатией к этому человеку.

– Что-то ночью гремели вы больно сильно. Никак, котелками? Волков, что ли, отпугивали? Найда очень уж внимательно за вами наблюдала. Ну и мне тоже интересно стало, – продолжал мой новый знакомый.

– Да, видели мы, как какие-то две таинственные точки очень уж ярко светились в темноте. Вот и подумали, что это волки. А, оказывается, … вот кто нас караулил?! – чуть не рассмеявшись, выдохнул я.

Как-то неудобно стало признаваться моему новому знакомому в том, что это я не совсем трезвый прыгал с тазиком вокруг костра и гремел на всю округу, изображая шамана. А Найда, наверное, из любопытства решила приблизиться к костру, чтобы посмотреть на такого идиота, как я. «Если бы она могла смеяться», … – подумал я тогда. Я внимательно посмотрел на собаку и, как мне показалось, нашёл в её взгляде, обращённом на меня, подтверждение собственным размышлениям.

– Ну, что ж, будем знакомы, молодой человек, – с лёгкой хрипотцой в голосе сказал охотник и протянул мне руку. – Белозёров Иван Михайлович, хозяин тайги. Лесник, проще говоря. А Вас как звать-величать?

– Зовите меня просто «молодой человек», – ответил я, сам не зная, почему.

– Хотите оставаться инкогнито? Ну, как Вам будет угодно, – пристально посмотрев на меня, сказал лесник. – А надолго в нашу глухомань заехали? Рыбкой побаловаться или по какому другому случаю? Может, поохотиться надумали? А может, золотишко захотели намыть по-тихому? Вы не думайте, что я просто так любопытствую. Положение обязывает. Без моего ведома здесь ничего не происходит. Так-то вот. Кхе-кхе.

– А что, разве в этих краях есть золото?

– Места эти ох как горазды на всякого рода богатства. Тайга, если с ней жить по уму да со сноровкой, щедро может одарить каждого. Хочешь – тут тебе и пушнина. Хочешь – мясо на зиму. Кабанчика, к примеру, подстрелить можно. Опять же грибы, ягоды, орехи, рыбка, – со знанием дела рассуждал лесник. – Мука, сахар, соль, спички да патроны – вот и весь таёжный запас. Никакой зверь тогда не страшен. Живи – не хочу. Радуйся жизни. А золото здесь недалеко водилось, это верно. Там, вверх по реке. Мыли его старатели лет так сорок назад, может чуть больше. Сейчас мне шестьдесят годков; ну так вот, лет сорок пять-пятьдесят уж, почитай, прошло с тех пор. Я тогда совсем мальчишкой был, когда артель ихнюю прикрыли. Золотишко закончилось, так всех старателей и разогнали. Гляди-ка! – лесник повернул голову вправо и стал показывать куда-то рукой. – Там два заросших фундамента только и остались от былой жизни. На том месте барак стоял, в котором они ютились. Неподалёку от барака было что-то вроде кабака. Здание то подобротнее построено было, нежели другие. Таверной они его называли.

– Таверной, говорите? – удивлённо переспросил я.

– Так точно, таверной, – утвердительно кивнув головой, ответил лесник. – Тот, кто поумней, мог на золотишке неплохо заработать. Ну а тот, кто любил гульнуть, тот всё, что зарабатывал, тут же в таверне и спускал. Были и такие, которые умудрялись золотишко припрятать. Не без этого. Хозяин таверны был евреем. Тогда поговаривали, что неплохо он здесь нажился. Скупал за бесценок, а иногда и вовсе за бутылку водки, у старателей припрятанное золотишко. Всё было. Страшно сказать, что происходило, когда перепьют, передерутся мужики да устроят погром в таверне. Еврей этот, Яковом его звали, там же в таверне и проживал. Только иногда в город отлучался за провиантом. Сказывали, что семья у него в городе имелась. Уезжая, оставлял Яков за себя управляющего. Местные меж собой называли этого управляющего «татарская рожа». Ох, уж и злой был этот татарин, точно цепной пёс. Был он и за охранника, и за начальника. Его жена вместо стряпухи была. Две дочери тут же готовили еду для старателей. Работники приходили, обедали и снова отправлялись на прииск. Над старателями, как водится, Главный был. У Якова с этим самым Главным договор промеж собой был. Рыжов, кажется, его фамилия. Точно, Рыжов. Несложно запомнить, потому, как сам он рыжим был. Роста невысокого; с примечательной окладистой бородой. Работа, конечно, каторжная у старателей была, чего и говорить. Недовольства иногда назревали, что, мол, гроши платят. Да только зачинщиков в два счёта вычисляли. Охранники побьют бедолагу, да ещё и последнее отнимут. А бывало и такое, что люди пропадали. Вспоминай тогда, как звали. Это мне отец рассказывал. Накрепко я запомнил тогда рассказ отца.

Вдруг неожиданно послышался выстрел из ружья. Найда, которая терпеливо ждала и, казалось, дремала, лёжа недалеко от лесника, при звуке выстрела мгновенно вскочила и стала смотреть на хозяина, ожидая команды.

– Это тебя уже кличут, – погладив собаку, произнёс Иван Михайлович. – Потеряли, небось.

– Не боитесь за свою собаку? Что, если вдруг охотники примут её за волка да подстрелят случайно? – спросил я Ивана Михайловича.

– Исключено. Она знает, что такое ружьё. Только человек потянется за стволом, мгновенно реагирует и убегает, – с теплотой в голосе сказал лесник.

– Что ж, пора идти, – сказал я. – Спасибо Вам, Иван Михайлович, за историю, которую Вы мне поведали. Было очень интересно, да и рассказчик Вы хороший. А знаете, я ведь на этом берегу оказался из любопытства. Сон в эту ночь мне приснился странный, как будто я когда-то уже был на этом самом месте. Похоже, что разговаривал с некоторыми людьми, о которых Вы сейчас рассказывали. Чётко помню название «Таверна» и её хозяина. Он мне ещё деньги дал в конверте, когда я помог ему усмирить двух подвыпивших, как оказалось, старателей. А не помните, козёл там был у кого-то?

– Точно! Был козёл! – удивлённо воскликнул лесник. – У татарина был козёл. Такой же злой, как и его хозяин. Проходу никому не давал. Вечно татарин его к ограде привязывал. А однажды татарин и вовсе решил от козла избавиться. Убил животное, а череп да шкуру с рогами на кол повесил. Долго этот ужас на виду висел. Ух, жуть!

– Не может быть! – воскликнул я, прикрыв и сильно потерев лицо ладонями. – Не может быть!

– Я, кажется, догадываюсь, о чём сон хочет предупредить Вас, – произнёс Иван Михайлович, в очередной раз пристально посмотрев на меня.

– О чём же?

– Если продолжение этой истории Вам будет интересным, то приходите завтра ко мне на заимку. С удовольствием расскажу. Там и переночевать можно.

– Обязательно приду! – отозвался я.

– Вот и хорошо. Только Вы, когда пойдёте в нашу сторону, левее озера забирайте. Вправо не суйтесь, там болото. Берегите себя. Надеюсь, что ещё свидимся.

– Спасибо Вам

– Найда! – лесник подозвал к себе собаку. Та подошла, радостно виляя хвостом и преданно глядя в глаза хозяину. – Попрощайся с нашим новым знакомым.

Найда медленно подошла ко мне и подняла голову кверху. Я протянул руку, чтобы погладить её. Она обнюхала её и лизнула. Я потрепал её по голове.

– Ну, вот и познакомились, – доброжелательно и с лукавой улыбкой сказал Иван Михайлович. – Животное завсегда остро чувствует, хороший человек или злобный. Вы определённо понравились Найде. Жду Вас, молодой человек, завтра на заимке.

Я посмотрел вслед удаляющимся фигурам охотника и собаки и медленно пошёл к лодке. Оттолкнув лодку от берега, я сел за вёсла и, не торопясь, стал грести к месту нашей стоянки.

«Вот так история! Это что же получается? Значит, сам того не осознавая, я действительно вошёл в связь с потусторонним миром, когда прыгал вокруг костра и изображал шамана? Неужели я связался с миром усопших людей, которые задолго до меня были в этих краях? Как дальше сложилась судьба хозяина таверны? Что стало с татарином и его семьёй? Очень интересно об этом узнать. Обязательно рано утром пойду на заимку».

За этими размышлениями я незаметно причалил к берегу, где располагалась наша стоянка.

ГЛАВА IV

На заимке

Владимир Иванович поджидал меня у костра. Зная скептический характер своего старшего товарища, про свой сон я ему рассказывать не стал. Когда я появился, Владимир Иванович посмотрел на меня внимательней, чем обычно, и спросил о том, куда это так рано утром я плавал на лодке.

– Мне что-то не спалось. Решил сплавать на тот берег. Там случайно встретился с лесником. Познакомились. Разговорились. Зовут его Иваном Михайловичем. Фамилия Белозёров. Спросил, кто мы такие, откуда и зачем приехали. Наверное, для порядка поинтересовался, – объяснил я Владимиру Ивановичу своё отсутствие.

Владимир Иванович дальше расспрашивать не стал.Я мысленно возвращался к той истории, которую рассказал мне Иван Михайлович. Очень хотелось услышать её продолжение. Не знаю, почему, но я очень хотел ещё раз встретиться с лесником. Несколько раз я порывался поделиться своими размышлениями с Владимиром Ивановичем, но так и не решился.

– Времени, к Вашему сведению, уже одиннадцать часов. Сейчас давайте перекусим наскоро, а потом пойдём сеть снимать. «Рыбы там, наверное, немеряно», – сказал Владимир Иванович.

Перекусив, мы выдвинулись снимать сеть. Да, действительно, рыбы было много. Вытаскивали сеть из воды медленно и осторожно. Обратно на берег возвращались в приподнятом настроении.

– Уха у нас получится замечательная, – приговаривал Владимир Иванович.

– Это точно! – соглашался я.

– Значит так: я чищу рыбу, а Вы, молодой человек, займитесь картошкой и лучком.

Набрав в котелок воды, я установил его на рогатины. Все мои движения происходили как-то автоматически, а все мысли мои были уже там, на том берегу.

Уха, действительно, получилась ароматная. Мы ели да похваливали друг друга.

– Послушайте, Владимир Иванович, лесник приглашает нас к себе на чай. Может, пойдём вместе? – спросил я.

– Вы как хотите, а у меня дела в конторе, – отозвался Владимир Иванович. – Да и рыбу держать долго нельзя. Через час за мной уже приедут. Я «сматываю удочки» и обратно в дорогу. А Вы, Глеб Александрович, можете остаться. Отдохнёте в удовольствие, да заодно и с лесником пообщаетесь. Когда за Вами машину прислать? Завтра или…?

– Давайте через два дня, – ответил я. – Спешить мне, действительно, некуда.

***

Вечер у костра тянулся слишком долго. Я то и дело поглядывал на часы. Для того, чтобы костёр дольше не затухал, я подтащил пару сырых брёвен и сунул их в самую середину раскрасневшихся углей. Выпив оставшиеся несколько глотков «живой воды» из фляжки и доев уху, я улёгся на лапник и стал глядеть в тёмное звёздное небо. Верхушки деревьев заметно покачивались. Иногда они поскрипывали и трещали, словно переговаривались меж собой. Вспоминая рассказ лесника, я не заметил, как сон сморил меня.

Оттого, что ночью направление ветра поменялось, дым понесло в мою сторону. Я проснулся. Прокашлявшись, перебрался на другую сторону костра и до рассвета уже не спал.

Рано утром, собрав в рюкзак все свои вещи и затушив остатки тлеющего костра, я отправился к леснику. Места здесь, действительно, красивые. Вдоль берега озера тянется ровная кромка из развесистых плакучих ив, стройных берёз и осин. Немного поодаль начинается и простирается вглубь роскошный сосновый бор. Под ногами расстилается пушистый мягкий мох, который словно играет и переливается зеленоватыми оттенками красок. Коричневые шишки и серые сухие ветки, потрескивающие под ногами, кажутся вкраплениями на этом мягком лесном ковре. На душе у меня хорошо и спокойно.

Вдруг через какое-то время я отчётливо услышал звуки, похожие на всплески воды. Звуки доносились со стороны озера. Подойдя поближе и раздвинув ветви деревьев, я вдруг увидел плывущую девушку. От неожиданности я так и «застыл на месте». Очень осторожно и тихо, никоим образом не привлекая к себе внимания, я стал наблюдать за этой нагой Русалкой.