Змеюка

Георгий Сергеевич стоял загипнотизированным, его охватил временный паралич. Только мысль слабо шевельнулась: точно так звала его бабушка, когда он не шел ужинать.

Ему даже захотелось откликнуться слабым голосом «слышу», как это сделала Василиса.

Все пришло в движение. Аркадий ринулся и отодвинул Анну Николаевну, едва не свалив ее на холодный песок, Георгий Сергеевич схватил ее за руку, а Аскаков кружил вокруг, снимая на свой «Иксель» историческую сцену.

Надо же, жужжала камера, мне довелось снять такое-голос из другого измерения.

За словом «слышу» через рваные промежутки времени последовало слово «еду».

– Что значит «еду»? – толкнула мелькавшего рядом Витаса Анна Николаевна, – на чем она «едет»?

– На волнах, – ответил, не сомневаясь, Георгий Сергеевич. – Мы попали в частоту, теперь начнется преображение.

– Господи! Куда я попала!? – вопрошала Анна Николаевна.

Аскаков снял и эту мизансцену и устремился к прибору. В приборе вдруг замелькали разноцветные огоньки, «ЭНИСК» ожил, вот-вот должен был человеческим голосом все объяснить.

В суматохе никто не заметил явление еще одного человека, который стоял на границе света от костра и темноты и лукаво сверкал глазами.

Круживший вокруг оператор Роман Аскаков натолкнулся на Василису, оглянулся, сказал «Ах, это ты!» и продолжил съемки. И только через мгновение он закричал.

Василиса стояла, как Ярославна в виде памятника на берегу Десны в славном историческом городе Новгород-Северском.

Рядом проявился Аркадий, который без стеснения заключил Василису в объятия и поцеловал в губы.

Никто этому поступку не удивился, все во все глаза смотрели на девочку в короткой в красную клетку юбочке и в ярко красной футболке.

Василиса посвежела лицом, стала выше. Во всяком случае, когда Аркадий ехал с ней в лагерь молодых ученых, она была чуть ниже его, а теперь они были одинакового роста.

– Доченька, – опомнилась Анна Николаевна и бросилась обнимать Василису.

Та стояла, давая с собой делать все, что желала мамаша, и улыбалась загадочной улыбкой Джоконды.

Пресс – конференция

Вокруг Василисы, которую мгновенно все перестали звать Васей, а только Василисой, сиял ореол. Она стала просто красавицей. Пребывание в чужом мире наложило на нее маску красоты. Черты лица из шаловливого (вот-вот высунет маленький красный язычок) стали египетскими, недоступными и мифологическими.

Любую красотку назови – Нефертити или Клеопатра – Василиса и будет.

Аркадий кружил вокруг коршуном, высматривающим место для посадки.

Василиса благосклонно привечала его, влюбленно похлопывая по суровому мужскому плечу (как представил себе тут же Аркадий).

Мамаша Анна Николаевна превратилась в графиню, устраивающую самый главный бал в своей жизни.

Только один человек и его группа (исключая Аркадия) оставались в тени, но из круга ожидания не выходили.

Витас внимательно рассматривал пришелицу, а Семен Астафьев и Роман Аскаков занимались своим ремеслом. Один снимал, другой находился при своем приборе, все время его подстраивал, содержа в боевой готовности.

Фланировал по авансцене Миша Пилявский. У него был вид генерального консула главного государства мира, которое устраивает невиданное шоу.

Он то и дело поправлял микрофоны, выставленные на сцене многочисленными станциями мирового и отечественного значения.

И выжидал момент, когда можно будет начать пресс-конференцию, о которой он уже сообщил собравшимся.

Наконец, Пилявский остановился, подозвал глазами Василису, поставил рядом, дотронулся до нежного локтя, выпрямился, чуть тряхнув джунглями волос на голове.

– Господа хорошие, – произнес он как на военном параде, – перед нами истинно мировая сенсация – вот эта красавица, которая побывала в затерянном мире, общалась с давно вымершими на земле крупными рептилиями. И теперь готова, как я понимаю, с их разрешения, нам рассказать все без утайки и страха.

Василиса тонко улыбнулась, осмотрела скопище направленных на нее разных электронных приборов, включая планшеты и смартфоны, посмотрела вдаль, кивнула.

– Это правда, мне повезло, как никому. Я и не мечтала о таком повороте в своей жизни.

Правда, несколько недель назад мне приснилось стадо динозавров с поднятыми головами к небу, словно они пили из облаков воду.

Я никому не рассказала об этом и вспомнила буквально сейчас, так как, оказывается, сон этот был пророческим.

– Как вы и с кем общались? – раздался нетерпеливый мужской голос.

– Я общалась с помощью телепатии. И прекрасно все понимала. Монстры – милые создания – очень ироничны и приветствовали меня, когда Катя, так я назвала свою любимицу Змеюку, привезла меня в этот мир.

Монстры шутили, что сбылась мечта Кати, еще ребенка, которому исполнилось всего каких- то 300 лет и которая мечтала о живой игрушке.

Мать Кати обещала ей, что она такую игрушку получит, долго выбирала и выбрала меня.

Мать Кати зовут Икла. Она прожила на земле всю свою долгую тысячелетнюю жизнь. К слову, и сейчас чувствует себя неплохо и готова к реинкарнации.

– Что еще среди этих гадюк за реинкарнация? – спросил неожиданно появившийся рядом удлиненный Лешка.

– Во-первых, прошу быть корректными, это не гадюки, а имеющие полное право, как и мы, на существование, животные. Может быть, даже лучше, чем мы.

В зале возник шум неодобрения.

– Я ничего не выдумываю. В нашем представлении все они хищники, но мы забываем, что среди них большая часть была вегетарианцами, мяса на дух не выносили и только несколько видов поедали живое.

К слову, монстры в том мире, где мне довелось побывать, питаются воздухом, в котором достаточно питательных веществ, необходимых для жизни. Такое вот усовершенствованное устройство, которое мне очень понравилось.

Если бы на земле воздух был таким же питательным, представляете, какая была бы у нас замечательная жизнь?

Ушли бы в прошлое войны, распри из-за плодородных земель. Люди перестали умирать от голода, а природу, в первую очередь, воздух, атмосферу, берегли бы как самый драгоценный дар.

И никаких вам заводов и фабрик.

– И все бы мы стали огромными монстрами- человеками, – снова подал голос Лешка.

– А что в этом плохого? Может, тогда меня так некорректно перестали бы прерывать.

Аркадий во все глаза смотрел на Василису. Это был совершенно другой человек. Какой у нее взрослый и научный язык!