Монолиты готики

– Что за существо способно на ТАКОЕ?!.

Очкарик осклабился.

– Как ни странно, ты подобрал верное определение. Существо. Тварь, пришедшая из беспросветной тьмы тысячелетий. Убийца, какому нет равных…

Тут перед ними мелькнула какая-то юркая тень. Краулер вскрикнул и отпрянул. Сердце провалилось в желудок, а душа, если допустить ее наличие у кровососущих, ушла в пятки. Первое соображение было о убийце, вырвавшемся из плена тысячелетий исключительно ради того, чтобы предать его, Леонарда, столь же страшной смерти, как и беднягу Титуса. Нет, только не это!..

– Эй, потише, – сказал Доктринус, улыбаясь. – Все хорошо. Это просто Гастон.

– А?..

Негодующе переводя дыхание, альбинос понял, что тварь не превосходит размером крупную крысу. Смущенному Краулеру стало чрезвычайно стыдно своего испуга – вполне адекватной, впрочем, реакции. Немного успокоившись, он обратил внимание на детали. Существо, сидящее на руках у Доктринуса, было вовсе не крысой и не птицей, как Леонарду показалось вначале.

Затем он решил, что это маленькая обезьянка, игрунок или капуцин, но вновь промахнулся. Тварь не имела волосяного покрова: тонкие ручки, ножки, субтильное туловище. В хитрой заостренной мордочке проступало что-то собачье.

Создание являлось миниатюрным подобием человека. Если точнее – вампира. А еще точнее – Доктринуса. Крохотное личико неуловимо напоминало очкарика. Не чертами, а, скорее выражением, хотя и в чертах имелось отдаленное сходство. Печать порока, едва разместившись на скудной площади, темнела несмываемыми чернилами. Существо казалось ангелочком, лишенным крыльев, и обожженным смертными грехами. Эдакий бесенок системы «mobile».

– Что ЭТО? – выдохнул альбинос, смутно вспоминая, что недавно уже задавал тот же вопрос.

– Говорю ведь – Гастон, – невозмутимо ответил Доктринус, почесывая тварь за ушком, отчего та тихо урчала. – Гомункул. Он живет тут, в лаборатории.

– Гомункул? – Краулер воззрился на существо, именуемое Гастоном. – Но КАК?..

– Я его создал, – терпеливо разъяснил очкарик. – По старинным алхимическим рецептам, и с использованием – не в средневековье, чай, живем, – кое-какого hi-tech. Отличный, скажу тебе, помощник. Смышлен, проворен, неприхотлив к еде и условиям. Подумываю вот написать руководство «Гомункулус – своими руками». Домохозяйки будут просто в восторге, как считаешь?..

Леонард пожал плечами. Теперь он что-то припоминал. Гомункулы, да. Процесс их получения был весьма специфическим. Но о том, что этим промышляли не где-нибудь, а в обители Клана, альбинос даже не догадывался.

– И что этот… Гастон делает в Цитадели?..

– Я же сказал, что СОЗДАЛ его. Пару месяцев назад – из собственных волос, крови, слюны и…

– Стоп, достаточно. – Краулер поднял руку. Менее всего ему хотелось знать, из чего ЕЩЕ изготовлен Гастон. Домохозяйкам придется повозиться с одним ингредиентом, доказывая мужьям, как гомункулусы способствуют ведению домашнего хозяйства.

– Я велел тебе спрятаться, – поглядев на питомца, укоризненно сказал Доктринус. И, подняв голову, продолжил: – Он сильно привязался ко мне. В свое время я не спросил дозволения у мастера, поскольку не был уверен, что эксперимент удастся. Теперь жду подходящего случая, чтобы показать шефу. – Очкарик нежно погладил Гастона. – Не мог бы ты никому не говорить?..

Леонард собрался было ответить, что, как примерный член Клана, не станет потворствовать глупым выходкам, и немедленно доложит начальству, но в последний момент опомнился. Похоже, не только гомункулус испытывает привязанность к своему создателю, но тот отвечает творению тем же. При известном умении этим можно воспользоваться. Доктринус собственноручно передал альбиносу средство воздействия на свою несговорчивую персону.

– Ну, ладно, – будто в сомнении, протянул Краулер. – Постараюсь тебе помочь.

– Спасибо. В свою очередь, буду рад оказать тебе любую помощь.

– Ну что ты. Мы ведь одна большая семья, – сказал Лео, подразумевая «конечно, куда ты денешься…».

Гомункул сорвался с ладоней Доктринуса, и с прытью, каковой было трудно ожидать от его рахитичных конечностей, перепрыгнул на ближайший стеллаж. Там он злобно оскалился – зубки оказались острые и мелкие, как шестеренка из часового механизма, – и показал альбиносу средний палец.

Очкарик сделал вид, что не заметил выходки своего питомца (ведь в этом случае пришлось бы извиняться за пробелы в воспитании), а Краулеру не по его нынешнему статусу было обижаться на гомункулуса, сделанного неизвестно из чего.

– На чем мы остановились?.. Ты рассказывал о существе, убившем Титуса.

– Точно, – кивнул Доктринус. – Видишь ли, из Титуса не просто высосали кровь, как мог бы вампир. Вернее, не одну лишь ее, но и прочие жидкости, содержащиеся в организме. Лимфа, желчь, желудочный сок… Ну, и остальное. («Из чего можно было бы состряпать массу чудных гомункулов, – добавил про себя Леонард, – избавив домохозяек от головой боли».) Абсолютно все, до последнего грамма. Выжали, будто лимон, оставив высушенную кожуру… Это редкое умение, и его обладатели принадлежат к одной-единственной расе. Пустотники.

Альбинос наморщил лоб:

– Пустотники?.. Я думал, это сказки, которыми пугают непослушных вампирят.

– Не ты один, – усмехнулся очкарик. – Наши предки слишком долго и упорно убеждали потомков, а заодно и себя, что это действительно выдумки. Я не склонен их винить. Они старались забыть прошлое, как страшный сон, и никогда к нему не возвращаться. Забыть те незапамятные, поистине доисторические времена, когда Землю, помимо кроманьонцев и вампиров, населяли другие, непохожие расы. Одни исчезли бесследно, сами по себе, другие – в следствие каких-то катаклизмов, ну а третьи желали доминировать. Стать господствующим видом. Вампиры и Пустотники относились к последним.

Краулер заворожено слушал. Доктринус вещал о событиях, что относились скорее к области мифов. Трудно поверить, что сейчас, в эру компьютеров и информации, вернулось это забытое, подвергнутое анафеме прошлое.

Но «кожура», лежащая на столе, говорила сама за себя.

– Наша раса и Пустотники вели непримиримую, долгую и кровопролитную борьбу, – продолжал «секретный отдел». – Сцепились, словно псы, не на жизнь, а на смерть. Исходом войны могло быть только исчезновение одной из сторон – как биологического вида. Или мы, или они. – Очкарик подошел к стене, и, дернув за шнурок, развернул плакат. – Вглядись в лицо врага.

И Леонард вгляделся. Отчасти он ожидал чего-то подобного. Чего-то неприглядного, звериного. Ожидания оправдались – с тем лишь отличием, что персонаж, изображенный на плакате, в большей степени относился не к млекопитающим, а к… рептилиям. По крайней мере, внешне. Признаки, как говорится, налицо. Чешуя, покрывающая жилистое тело; мощные лапы с когтями; морда с крокодильей пастью. Завершал картину длинный хвост. Казалось, художник (каковым, по-видимому, являлся Доктринус – Человек эпохи Возрождения местного масштаба), не в силах обуздать разыгравшуюся фантазию, изобразил огромную ящерицу, подражающую прямоходящим видам: стоящую на задних лапах и поддерживающую себя хвостом. А если точнее…

– Похож на Мистера Ящерицу из мультфильма о Человеке-Пауке, – не долго думая, брякнул альбинос.

Гомункул хихикнул. Доктринус неумело скрыл улыбку:

– Да, сходство есть. Но Ящерица, как и Человек-Паук, гроша ломаного не стоят против Пустотника. Он в один присест сожрал бы обоих, а Бэтмена оставил на десерт.

От этих слов Краулеру стало немного не по себе. «Расследовать, отыскать, покарать». «Уполномоченный» также являлся супергероем хоть куда. Однако, его сверхъестественная сила заключалась в ламинированной «Подателю сего», и распространялась, преимущественно, на здравомыслящих вампиров.

Мистеру Ящерице было бы плевать на бумажку.

– Ну, пасть-то у него будь здоров, – кивнул Леонард. – Вот только я не понимаю, как ему удалось превратить Титуса в гербарий, не повредив при этом кожу. Даже нам приходится проделывать отверстия, прежде чем добраться до крови.

«Уговаривая порой, что ранки будут крохотными, и процедура пройдет безболезненно».

– Сейчас к тебе повернута одна сторона медали. Одно из обличий любого Пустотника. – Очкарик взял с полки указку. – В этом отталкивающем, непривычном, неприятном виде они проводят большую часть времени. Со всеми вытекающими последствиями. Клацают челюстями, зловеще шипят, шелестят чешуей, вращают желтыми глазищами, стучат хвостами… – Доктринус тыкал указкой в соответствующие места «наглядного пособия». – В общем, пресмыкаются, как им и предначертано Судьбой. Судя по всему, в жилах Пустотников течет кровь динозавров, но нельзя исключать, что они – оккупанты из иных миров, каких-нибудь соседних измерений… «Войну миров» читал?.. Примерно это, только в грандиозном доисторическом антураже, пережили наши предки.

Альбинос честно попытался представить, как его вампирские прадеды дают прикурить инопланетным агрессорам, спасая от порабощения целую планету, но совершенно не преуспел в этом интеллектуальном упражнении.

Зато «секретный отдел» не на шутку увлекся. Краулер был вынужден кашлянуть.

– Да, – встрепенулся Доктринус, – когти и клыки – не главное оружие этих тварей. Пустотники также способны менять свой облик. В отличие от нас, они оборачиваются не крошечными безобидными мышками, а одним сплошным ужасом. Облаком теней и злобы, бестелесным, точно туман, но крайне опасным. Очевидно, в таком состоянии они практически неуязвимы, ибо нелегко причинить вред чему-то или кому-то, что лишено осязаемой плоти. Зато сами способны на многое. К примеру, высосать из жертвы все соки за какие-то секунды. – Указка ткнулась в сморщенное тело, лежащее на столе.

Леонард почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Он даже в фильмах такого кошмара не видел. Киношные монстры, по крайней мере, имели хоть какую-то часть спецэффектов, куда бравый герой (героиня) могли всадить пулю. Огастус не упоминал ни о «эффекте тумана», ни о неуязвимости!..

Альбинос запоздало осознал, что его провели – самым бессовестным образом.

– КАК же предки одолели этих чудовищ?!. – На секунду Краулеру показалось, что сейчас он очнется от какого-то забытья, а Доктринус, сорвав с лица маску, обнажит чешуйчатое рыло со словами «А они, знаешь ли, и не одолели…».

– Очень просто. Когда те спали.

– Спали?..

Обвинять вампирскую братию в коварстве и вероломстве – мягко говоря, наивно и бессмысленно. Однако, было несколько странно услышать, что «непримиримая, долгая и кровопролитная борьба» завершилась ТАК, а не иначе: изобретением особо изощренного оружия массового поражения, победоносным сражением, приходом к власти либералов, или чем-нибудь еще.