ИНЖЕНЕР

– Хорошо, попробуй виски, – он набулькал чуть-чуть в бокал Сергея и одну треть бокала себе, – затем попробуй всего остального, я с твоего разрешения буду виски. Что касается водки, то сейчас посмотрим, есть ли у нашего астронома эта космическая субстанция в наличии.

Он пикнул, открылась дверца одного из шкафчиков, и оттуда вынырнул поднос с бутылками.

– Та-ак, где тут у нас водочка, ага, вот она – есть. Ну что-ж, молодец… астроном… признаться не ожидал.

– Мне кажется, ты вообще недооцениваешь эту женщину, она нам фору еще сто очков вперед даст.

– Я недооцениваю? Она получает раз в пять больше инженера в вашем занюханном институте, если не больше, поэтому, я думаю, она не долго выбирала, между синими карликами и красным борщом. Как видишь, я умею ценить людей, которые по жизни идут рядом со мной. Ну, что-ж, первый тост, как в фильме: « за наше случайное знакомство», а точнее, неожиданную встречу.

– Кстати, а что ты шепнул тому бугаю, что он так испугался?

– Я? – Генка прищурился, – я сказал ему, что ты мастер спорта по боксу и вообще, человек нервный. Видишь, говорю, он уже прицеливается.

– Ну ладно, не хочешь говорить, не надо. Тогда расскажи, откуда вот это все, – Сергей обвел пустым бокалом окружающее великолепие.

Но сделать задуманный круг рукой ему не удалось, потому что Генка очень ловко ее перехватил и набулькал уже треть водкой. Когда он успел открыть бутылку, непонятно. Вообще, чувствовалась большая практика в проведении таких мероприятий.

– Интересная штука жизнь, Серега, – начал он, опрокинув второй бокал, – мы с тобой учились в одном классе, начиная с девятого, когда нас, несколько человек, перевели в ваш 9 «А». Потом мы поступили с тобой в один технический ВУЗ. Заметь, на один факультет, но в разные группы и таким образом, мы просуществовали с тобой бок о бок четверть жизни, нигде особенно не пересекаясь.

Он посмотрел на заставленный стол:

– Слушай, ты бери все, что хочешь, я за тобой ухаживать не буду, Лизавета и так, по моему, сделала больше того, что в силах обычному человеку. Поэтому ты кушай, не стесняйся, не будем отвлекаться на эту ерунду, мне, видимо, многое есть, что тебе сказать.

– Я кушаю, кушаю, не беспокойся, она вообще-то гениальный повар. Эта картошка с селедкой просто великолепна.

– Да, так вот, кстати, остальное не хуже. На чем я остановился? Да – на пересекались. А вот после учебы наши пути с тобой разошлись. Ты, как я полагаю, вернулся в наш родной город с пятью десятками тысяч жителей, и проработал в этом институте всю свою жизнь в качестве рядового инженера. Я, вообще, правильно излагаю?

– Да-а, в общем-то, да, но последние десять лет я получил лабораторию, или может отдел, там не разобрались еще.

– С тремя сотрудниками, один из которых уборщица?

– Нет, с двумя – и убираем мы сами. Но в целом, ты прав, конечно, хотя… какое глубокое проникновение в суть вещей.

– Смейся, смейся, просто вся твоя жизнь, у тебя еще в институте на лице была написана. Что касается меня, то сначала, как и ты, пару лет проработал младшим научным сотрудником в одном из оборонных НИИ Москвы. К счастью, человек я наблюдательный и сразу понял, что карьеру так не делают. Быстренько вступил в партию, говорил правильные речи на партсобраниях и еще через пару лет уже был парторгом отделения и завотделом с пятьюдесятью сотрудниками в подчинении. Я хоть и был формально невыездной, но кому очень хочется, тому можно и я, постепенно, объездил всю Европу. Только, в отличие от других, не за шмотками бегал, а присматривался и принюхивался. Потом перестройка, а я уже готов… организовал кооператив, по внедрению бывших у нас новых разработок. Но быстро понял, что честно работать нельзя и меня либо вынесут вперед ногами прямо из моей лаборатории, как уже и бывало, либо надо уезжать. И ты не поверишь, но я выбрал второе – и мне вдруг начало везти. Не буду тебе рассказывать – это долго и неинтересно, но, поверь мне, там было не намного проще, чем тебе здесь. Сейчас я профессор, читаю лекции в Массачусетском Технологическом Институте, по-нашему – МТИ, по специальности: «робототехника и высокоточные системы». Стал состоятельным и уважаемым членом общества, но ты мне скажешь, что хоть и за высокую зарплату, но несколько домов, да еще в разных странах не построишь. Верно… у меня, кроме Америки и России, еще есть домик в Италии, но ведь я сказал тебе, что я очень наблюдательный и понял, чтобы стать по настоящему богатым, надо крутиться – и я организовал небольшую фирму. Сейчас в ней пятнадцать человек: занимаемся исследовательской работой, в основном, на разные серьезные конторы, выполняя заказы в тех областях, где у них ума не хватает. А сейчас мы с тобой сидим в моем доме, о котором я раньше и мечтать не мог! Помнишь… в какой квартире мы жили? Впятером, в двухкомнатной – сейчас даже не верится.

– Да, ну я и сейчас так живу… только вот отца не стало… да. Но ты молодец, тобой можно гордиться. А как у вас там, в МТИ, вообще, уровень подготовки студентов?

– Высокий Сережа, вот допустим на моем факультете робототехники оснащение настолько передовое, что ты себе и не представляешь. Правда, я слышал, что и в России есть такие ВУЗы, но здесь я не специалист. А у нас и преподавать и учиться, конечно, интересно, кстати, самих американцев сейчас не так уж и много: азиаты, индийцы, есть русские – и среди студентов и среди преподавателей. Так что, Сережа, я к тебе приехал из самого лучшего ВУЗа мира, из самой лучшей страны мира – Америки.

– Ген, ну ты сам же говоришь, азиаты, индийцы, да вот и мы с тобой не были самыми умными на курсе, а вот, ты же оказался в этом, как его… МТИ. А помнишь Вальку Коноплева, Ваню? Кстати, они сейчас в России и, насколько я слышал, работают в серьезных государственных фирмах. Так что, я думаю, у нас не все потеряно.

– Там подход другой, ты можешь быть тысячу раз талантливым, как Валька, или Иван, но ничего не добиться здесь, а там они давно бы стали миллионерами. Тамошний народ не разбрасывается талантами, в отличие от нашего, поэтому, нам за ними не угнаться.

– А космос, а атомная энергетика? Мы же были первыми и в электронике – я не этого боюсь. Таланты у нас всегда были и будут, я боюсь, когда мы опять вернемся на свои рельсы, вести поезд будет уже некому – народ закончится.

– Дело не только в талантах, вот слушай : « есть зло, которое видел я под солнцем, – это рабов на конях, а князей ходящих, подобно рабам, пешком», знаешь откуда это?

– Екклесиаст.

– Верно… здесь говорится о том, что каждый должен знать свое место, а у нас, по словам товарища Ленина, каждая кухарка рвется поуправлять государством, а после нее, приходит кухаркин сын, а у них такая зависть и злоба, что никаким князьям и не снилась. А в Америке, как это не смешно – жесточайшая кастовая система, под песни о демократии для дураков. Поэтому, они вечны, кстати, обрати внимание, кто сейчас на бурном экономическом подъеме?

– Ну… Индия… Китай.

– Верно, абсолютно кастовые общества, но общества гибкие. Если ты умный и обладаешь знаниями, опытом, и чувством долга перед страной – перед тобой все двери открыты. А у нас? – он махнул рукой.

– У нас также было Ген… в царствование Николая II, – результат: невиданные темпы развития. Столыпин же просил двадцать лет мира, и мы были бы нынешним Китаем, но нас сбивают революция и война. Затем… сталинские темпы развития, примерно такие же, как во времена императора – и опять сбой. Хрущев, как война, и революция – напрочь сбивает страну, потому что от Запада глаз оторвать не может.

– Верно… именно потому… что раб сел на коня. У нас Серега – безнадежно. Тебе не дадут вылезти и помочь своим умом им же, потому что зависти много вокруг. У нас толковые мужики тонут в море зависти, когда по их головам наверх лезут те, кто этих мест недостоин. Поэтому Серега… оставь их своей участи, я тебя хорошо знаю, еще со школы, ты всегда был толковым, изобретательным парнем, пошли ко мне, в мою фирму.

– Ты с ума сошел, Ген, мне уже под шестьдесят, куда я поеду на старости лет из своей с мамой двухкомнатной квартиры, нет, даже не уговаривай.

– Ты чего, как ребенок за любимую игрушку… за свою двухкомнатную квартиру цепляешься-то? Через полгода у тебя будет такой же вот дом, как этот, в штате Массачусетс, на берегу Северного Атлантического океана, как я говорю.

– Нет, Ген, я тебе очень благодарен, если честно даже не ожидал, что ты так будешь обо мне заботиться. Мы ведь даже особо и близкими с тобой не были, хотя ты и прав, четверть жизни прошли бок о бок. Нет, правда, я очень тебе благодарен.

– Ты подожди, не торопись с выводами, ты же инженер – исследователь, анализируй спокойно, что я тебе говорю.

– Нет Ген, я же тебе не все рассказал. Меня вот недавно сделали начальником не то лаборатории, не то отдела, я тебе уже говорил, потом меня очень ценят, некоторые даже уважают, может, что-нибудь, и начнет меняться.

– Подожди, не сыпь, у тебя хоть отдельный-то кабинет есть? Ну, там секретарша, счет в банке, наконец?

– Нет, кабинета нет, но у меня есть прекрасная лаборатория, сухая между прочим… вот крышу недавно решили починить. Секретарша мне без надобности, ибо умные мысли не каждый час ко мне приходят, а счет в банке есть у мамы, ей на него пенсию перечисляют. Да, ты зря смеешься, у нас пенсионеры от государства всем абсолютно обеспечены и им, как видишь, даже счета завели и вообще, – Сергей зашевелил в воздухе пальцами.

В это время Геннадий ловко сунул ему в шевелящиеся пальцы бокал, на треть наполненный какой то жидкостью.

– Ром… попробуй, – и провозгласил, – ну, тогда… за маму… и ее пенсию.

Выпили, крякнули, задумчиво стали жевать.

– Давай так, Серега, – наконец снова перешел в атаку на непокорного однокашника Гена, – я устрою тебе ознакомительную поездку и в свой институт, и на мою фирму, заодно… и на океан полюбуешься и на девушек – в мини бикини. Честное слово… больше, просто не знаю, что тебе и предложить. У тебя есть какие-то изобретения?

– Да брось Гена, не надо ничего.

– Ты подожди, не сыпь, нам уже торопиться некуда. Слушай меня, двум моим студентам удалось довольно оригинально решить одну из сложных задач в робототехнике, это касается степеней их подвижности. Чистая механика, но решение было красивым. Я взял их к себе, довели идею до ума, подвели научную базу, изготовили конструкторскую документацию и первый опытный образец. Все, на этом моя задача заканчивается, дальше работает хорошо отлаженная промышленная система Америки. Смотри, как это там работает – я встретился с очень большими в этой области чиновниками, моими постоянными заказчиками и уже друзьями, и не прошло и полугода, эти штуки уже запущены в производство, а ребята, которые все это придумали, уже начали получать приличные суммы на свои счета. Вот так вот: такой короткий период от идеи, до готовых машин, ни одному русскому институту и близко не снился. Я, как преподаватель, считаю главной идеей технического образования, максимально быстрое воплощение идей студентов технических ВУЗов Америки в готовой продукции, пусть даже самой нелепой, самой ненужной, бредовой, поверь моему опыту, никогда не знаешь, что выстрелит, а что нет, впрочем, что я тебе объясняю, ты это и без меня знаешь.

– Нет, ты молодец, Ген, если честно, я тобой просто восхищен, жаль только, что это не у нас.

– Ты подожди, у нас, не у нас, я не о том, кстати, один из этих студентов был русским. Так вот я спрашиваю тебя, а если бы он нечто подобное изобрел у нас, смог бы этот парень реализоваться, ну ты что молчишь, смог бы, или нет, я тебя спрашиваю?

– Нет.

– Верно, а теперь то, что изобрел этот парень, ваши рабы на конях, будут покупать это у нас за большие деньги и еще восхищаться: « о это же иностранное», даже не подозревая, что этот парень пару лет назад ходил вокруг их, а они его не заметили.

Он набулькал по трети в оба бокала, лихо опрокинул свой, чем-то зажевал и продолжил:

– Так вот, мой удивительный друг, я отдаю тебе с мамой свой дом на берегу Атлантического океана на полгода, сам поживу на квартире, рядом с институтом, не благодари, потом расплатишься, запускаем пару твоих идей и, поверь мне, через полгода, максимум год, мои клубные друзья, будут аплодировать новоиспеченному миллионеру. Ну? Что не так-то?

Генка опять пикнул, через минуту в камине появился огонек и, быстро превратившись в пламя, охватил уже все заранее приготовленные в нем дрова. Друзья даже не заметили, что на улице уже давно было темно и комнату, освещал мягким светом потолок. Камин деловито затрещал и забросал все стены веселыми бликами.