Паргоронские байки. Том 2

Возможно, если бы ее похитил тривиальный маньяк, Лахджа не была бы так обижена на мироздание. Ведь такое действительно случается в объективной реальности. От этого никто не застрахован. Маньяки, психопаты, насильники – такие же люди, просто очень скверные и часто с психическим расстройством. Это никакие высшие силы не регулируют, и обижаться на них за это бессмысленно.

А демонов они должны регулировать или как-то бороться с ними… должны ведь? Лахджа понятия не имела, как это все устроено на самом деле. Она постепенно собирала информацию из кэ-очей и от той же Сидзуки, но пока что узнала недостаточно. Во дворце была громадная библиотека, и пару раз Лахджа в нее прокрадывалась, но туда часто заходили гости Хальтрекарока, а с ними ей встречаться не хотелось.

На столе осталась пачка бумаг, исписанных Сидзукой. Лахджа неохотно взяла верхний лист – исчерканный, с кучей помарок. Большая часть надписей на японском, но имена наложниц Сидзука писала латиницей. Кандзи, хирагана и катакана плохо подходят для иностранных слов.

Первое место – Абхилагаша. Второе – Ассантея. Третье – Мистрильда. Четвертое, пятое, шестое… привычных почти нет, все какие-то неземные. Только сама Сидзука, да вот еще Бренда на сто двадцать втором месте. Возможно, тоже землянка.

Себя Лахджа нашла в самом конце. На сто девяносто пятом месте. Причем ее имя было дважды перечеркнуто и дважды внесено заново.

Кажется, Сидзука уже дважды списывала ее со счетов.

А кто те неудачницы, кого она поставила в своем рейтинге даже ниже Лахджи? Киша, Имала, Эллези, Маш-а-Аха… и что-то непонятное хираганой. То ли тоже японка, то ли Сидзука не знает имени наложницы под номером двести. Видимо, совсем новенькая.

А может быть, Сидзука даже не видит смысла записывать ее имя. Судя по тому, что Лахджа уже узнала, едва Хальтрекарок находит где-то новую жену, как номер двести отправляется в утиль.

От этой мысли внутри все сжалось. Умирать Лахдже не хотелось. Тем более, что здесь смерть вряд ли будет быстрой и легкой… причем даже не факт, что освободит.

Лахджа ведь уже знала, что основа мира демонов – души смертных. Из них Хальтрекарок черпает свою силу. Так что в ее ситуации не поможет даже самоубийство.

Скомкав рейтинг Сидзуки, она заходила по покою. Подошла к туалетному столику, вздохнула и посмотрелась в зеркало. Под глазами темные круги, волосы поблекли, черты лица заострились. Сказались три месяца дикого стресса и жизни в страхе.

Но она все еще красива и полностью здорова. В лабиринте Хальтрекарока она… пострадала, скажем так, но новый муж и повелитель все вылечил щелчком пальцев. По крайней мере этого у него не отнять – чинит свои игрушки он с такой же легкостью, что и ломает.

Ей даже исправили зрение. Раньше Лахджа была довольно близорука, а теперь прекрасно все видит без очков. Хоть какой-то плюс в ее нынешней ситуации.

Своей косметики у Лахджи не было. Сюда ее притащили в чем была, а обзавестись она не пыталась. Хотя это нетрудно, наложницам гарантированы любые материальные блага. Самое простое принесут слуги, что посложнее – можно заказать через кэ-очи. Лахджа видела, как Сидзука это делала.

Но сама она еще не научилась, так что просто цапнула косметичку соседки. Надписи непонятные, все на японском и корейском, но тональный крем всегда можно отличить, просто выдавив каплю на палец. Губную помаду и тушь тоже трудно с чем-то перепутать.

– Интересно, водостойкая или нет? – бормотала Лахджа, крася глаза. – Водостойкая или нет?

Помад целая куча оттенков, но все слишком яркие. Лахджа всегда пользовалась самым минимум косметики, предпочитала стиль а-ля натюрель, но Сидзука относилась к этому иначе. Она как-то упоминала, что если наложница Хальтрекарока хочет оставаться на вершине рейтинга, ей следует иметь какую-то фишку. Что-то, что выделит ее из общей массы.

Сидзука очень старалась выделяться. Она вела себя эпатажно, красилась максимально броско, носила одежду кричащей расцветки, говорила пискляво и пронзительно, душилась сладкими фруктовыми духами. Да еще эта ее особенность… впрочем, в ней Сидзука уже не виновата. Это был очередной извращенный каприз Хальтрекарока.

У других наложниц с вершины рейтинга фишки тоже есть. Абхилагаша, например, знаменита своим происхождением. Дочь двух демолордов, местных князей… королей… Если бы в Паргороне была привычная дворянская система, Абхилагаша называлась бы принцессой. Других достоинств у нее нет, и нрав фантастически мерзкий, но происхождение, конечно, возносит ее на самую вершину.

У Ассантеи такого происхождения нет, зато она выбилась на самый верх делами. Она почти что правая рука Хальтрекарока, он постоянно поручает ей то, что лень делать самому. Ассантея вообще редко появляется во дворце, все время в каких-то командировках. Счастливица.

Мистрильда, в отличие от первых двух, не демоница. Она человек. Колдунья. Сидзука завистливо рассказывала, что Мистрильда, в отличие от них, сама выбрала себе такую судьбу. Не была похищена Хальтрекароком, а заключила с ним сделку. Что-то вроде брачного контракта. Отдалась ему душой и телом, а взамен получила гарантии неприкосновенности, вечную жизнь и кучу всяких благ.

– Подожди-ка! – перебил Дегатти. – Ты сейчас говоришь о Мистрильде Орданатти?! Той самой Мистрильде Орданатти, которая была деканом вассального факультета Апеллиума?!

– Да, она самая, – кивнул Янгфанхофен. – А что тебя так удивляет?

– Да я просто удивился… она же пропала лет двести назад. Мне дедушка про нее рассказывал… но подожди, она же была вассалом какого-то природного духа.

– Сменила, дело житейское, – пожал плечами Янгфанхофен. – Видишь ли, прошлый сеньор не мог дать ей вечную жизнь, а Хальтрекарок мог. Выбор очевиден.

Лахджа вышла было уже из покоя, но в последний момент вернулась и залезла в мини-бар. Там в основном были легкие вина и сакэ, но нашлась и бутылка водки. Лахджа выдохнула, опрокинула рюмку, немного подумала… и выпила еще одну.

Пойти к Хальтрекароку трезвой у нее решимости не хватило. Не сегодня. Не в этот раз.

Водка, кстати, была отменная. Пилась, как водица ключевая. Почти не уступала тому эликсиру, что подают в «Соелу», лучшем заведении Паргорона, о котором Лахджа уже много слышала и которое мечтала однажды посетить…

– Янгфанхофен, прекрати, – поморщился Бельзедор. – Тебе самому-то не стыдно? Мы сидим прямо здесь, перед тобой. Просто предложи свою водку.

– А вот и не предложу теперь, – обиделся Янгфанхофен.

– Мне все-таки налей, – попросил Дегатти, слушающий рассказ с угрюмым видом.

По коридорам Лахджа на этот раз шла подчеркнуто спокойно. Обычно она во время своих вылазок старалась прокрасться незаметно, бочком, а лучше всего – по техническим проходам. Их во дворце много – Хальтрекарок не любит, когда слуги мельтешат на виду, мешают развлечениям.

К слугам Лахджа уже привыкла. Те же Безликие выглядят жутко, этакие Слендермены на минималках… но они оказались самой безобидной частью этого мира. Вреда не причиняли, всегда хранили молчание, а любой приказ исполняли с полуслова.

Харгаллы ее тоже быстро перестали пугать. Эти Железные Дровосеки беспрекословно уже не подчинялись, но плохого тоже никому не делали. Все время ремонтировали что-то, стараясь лишний раз не попадаться Хальтрекароку.

– Я чувствую твой страх, – раздался над ухом шепоток.

– Отстань, – взмахнула рукой Лахджа.

Паргоронский котенок мелко захихикал, дернул ее за волосы и пискнул:

– Смотри, окно! Можно выйти туда и больше не бояться!

Лахджа сделала вид, что ничего не слышит. Паргоронские котята выглядят милашками и сами по себе не опасны, но обожают мелко пакостить. Нашептывают гадости, дают дурные советы, сеют рознь и смуту. Причем для обычных людей они еще и невидимы, а их голоса кажутся собственными мыслями.

– Я тебя вижу, – сказала Лахджа котенку. – Не подействует.

– Но совет-то все равно хороший, – мяукнул крохотный демон. – Еще стопку для храбрости – и сигай! Мы на седьмом этаже, мучиться не будешь!

Теперь Лахджа точно убедилась, что самоубийство – не выход. И задумалась, что будет, если оторвать паргоронскому котенку крылышки. Вырастут ли они заново?

Демон ее мысли услышал, злобно фукнул и сам вылетел в окно.

В дворцовой купальне дым стоял коромыслом. Лахджа колебалась и собиралась как минимум час, но Хальтрекарок любит развлекаться подолгу. Если уж пирушка – то пока изо ртов не полезет, если игра на свежем воздухе – то пока все с ног не повалятся, а если оргия – то пока в кровь всем не сотрет.

Это Лахджа знала по собственному опыту.

Купался он тоже подолгу. Кстати, совмещая с пиром, игрой и оргией. Огромную парную заполнял жаркий туман, в бассейне рыбками плескались наложницы, а прямо в воздухе парил вкушающий виноград Хальтрекарок. Время от времени он обращал взор на одну из красавиц, подбрасывал ее к себе усилием воли, и девушка с визгом насаживалась… Лахджа невольно отвела взгляд. Она все еще не привыкла.

Войти она постаралась незамеченной. Уселась в самом дальнем конце. Ее сразу заметила Сидзука, подплыла поближе и пристроилась рядом, постаравшись прижаться поплотнее.

– Молодец, – шепнула она, жарко дыша Лахдже в ухо. – Давай вместе пробиваться на вершину рейтинга. Как лучшие подруги. Почти сестры.

Она начала покрывать шею Лахджи поцелуями, а ее рука скользнула лодочкой вниз, лаская тело соседки.

– Убери оттуда руку, сестра, – сухо произнесла Лахджа.