Проклятье Меченого

Проклятье Меченого
Александр Рябинин

Молодой специалист, выпускник технического вуза, попадает по распределению в маленький провинциальный городок и вскоре, по воле случая, оказывается на ответственном посту в местных органах исполнительной власти. Тем временем, в Советском Союзе разворачиваются масштабные реформы, получившие название перестройка. Но в глубинке все перестроечные компании превращаются в трагикомедию… Ироничная история с грустным финалом.

Пролог

– Нет, Василий, все не так однозначно, как ты утверждаешь. Он, конечно, человек нерешительный и недальновидный. Но чтобы обвинять его в предательстве, нужны более весомые аргументы, – заявил невысокий, сухонький мужичок с козлиной бородкой и седыми всклокоченными волосами.

– Аристарх, ты не прав. Разве не его называли лучшим немцем года? Какие ещё нужны аргументы, – ответил мужчина выше среднего роста с опухшим, синюшным лицом, наголо бритой головой и крупным синим носом, похожим на сливу…

Прежде, чем предъявить свои аргументы, Аристарх взял со стола пустой графинчик и направился к витрине, за которой скучал толстый буфетчик. Судя по внешнему облику и расположенной на витрине табличке "Вас обслуживает А.Саакян", работник общепита был армянином…

Аристарх выглядел неважно. Одного взгляда на его морщинистое, желтое лицо, мешки под глазами и трясущиеся руки было достаточно, чтобы понять, что перед вами далеко не фанат здорового образа жизни. Одет он был в старое, потертое, темно-коричневое пальто и побитую молью серую кроличью шапку.

– Уважаемый, – обратился Аристарх к буфетчику, протягивая графинчик, – будьте любезны, налейте ещё триста грамм вон той водочки. Она у Вас такая вкусная.

– Сколько лет продаю водка, а такое первый раз слышу, чтобы он был вкусный, – сказал буфетчик с заметным кавказским акцентом и наполнил графин какой-то подозрительно мутноватой жидкостью.

Поскольку других посетителей, кроме меня и Аристарха с Василием, в буфете не было, слова буфетчика были адресованы мне.

В обеденном зале стояли четыре высоких столика и барная стойка вдоль стены, без какого-либо намека на стулья, или табуреты, чтобы посетители надолго не засиживались. Я заказал чашку кофе, который в меню гордо именовался "заварной", а фактически представлял собой растворимый порошок из банки, и занял столик по соседству с ценителями "вкусной" водки. До поезда было ещё минут сорок и я решил дослушать диалог Аристарха и Василия до конца.

– Да будь он хоть трижды назван лучшим немцем, или лучшим японцем – это ничего не меняет, – продолжил спор Аристарх после того, как собеседники махнули по рюмашке, – от одного человека в этом мире вообще ничего не зависит.

– Ну ты загнул, а как же роль личности в истории?

– Роль личности ничтожна. Все события и человеческие судьбы предопределены заранее.

– Да ты, брат, фаталист, – иронично заметил Василий.

– Можешь считать меня кем угодно, но против фактов не попрешь, – парировал Аристарх.

– И какие факты ты можешь привести?

– А вот послушай. В Полоцком монастыре несколько лет тому назад была найдена рукопись ученого-астролога Василия Немчина, который жил в четырнадцатом веке. В этой рукописи сказано, что у последнего правителя великой державы будет на голове особый знак. И падет на него проклятье за все прегрешения, что творили власть предержащие той державы, отрицавшие само существование бога и преследовавшие людей за веру. И за какое дело не возьмётся "Меченый", все будет невпопад. И рухнет страна, и образуются на ее руинах удельные княжества… Ну что на это скажешь?

– А что тут сказать, ты эту рукопись сам читал, или от кого-то о ней услышал?

– Это научный факт, о нем в газетах писали.

– В газетах сейчас чего только не напишут, – скептически парировал Василий, – вот недавно я прочитал в каком-то издании, что Чернобыльская авария была предсказана в библии. Этому тоже прикажешь верить?

– Так это же известный факт. Сам можешь убедиться. В "Откровениях Иоанна Богослова" сказано, что упадет на Землю звезда "Полынь" и отравит все воды в округе. И люди будут умирать от этих вод и от лучей невидимых.

– А Чернобыль тут причем? Мало ли где люди от лучей да от отравленной воды умирали, – снова усомнился Василий.

– А дело в том, что трава полынь имеет второе название – чернобыльник, – привел убойный аргумент Аристарх, – а чтобы окончательно развеять твои сомнения, приведу ещё одно пророчество. В брежневские времена, в семидесятые годы, старец Христофор, проживавший в ту пору в Тульской области, предрекал скорый развал Советского Союза. При этом он вещал, что "то ли в роще, то ли в пуще" соберутся трое бунтарей и договорятся о разделе большой страны на отдельные вотчины. Это ты как объяснишь? – победно вскинул брови Аристарх…

Я оказался свидетелем этой застольной беседы 25 декабря 1996 года в одном из привокзальных буфетов станции Тверь. Тема для спора была выбрана Аристархом и Василием не случайно. На столике перед собутыльниками лежала газета, а на ней нехитрая закуска – банка кильки в томатном соусе и несколько кусочков черного хлеба.       Передовица газеты была представлена портретом последнего советского правителя, печально смотрящего на читателей, а на слегка склоненной голове четко обозначилось большое родимое пятно, за которое в народе его прозвали "Меченый". Надпись под портретом, напечатанная крупным, жирным шрифтом, сообщала, что в этот день, ровно пять лет назад, Михаил Горбачев сложил с себя полномочия президента СССР и объявил о ликвидации Советского Союза…

Был такой Римский император Флавий Ромул Август. Правил он с 475-го по 476-й год от Рождества Христова. Ничем особо не примечательный. Правил то всего один год. И возраст у него был совсем юный – пятнадцать лет. Ничего существенного сделать не успел, только добровольно передал правление захватчикам – германцам. Западная Римская империя задолго до Ромула Августа была фактически оккупирована. Но формально империя существовала и титул императора переходил по наследству. Императоры в ту пору менялись часто. От большинства в истории не осталось ничего, даже имени. А вот Ромул Август попал в историю по полной. А все потому, что он был последним Римским императором…

Такая же участь, похоже, ожидает последнего правителя великого Советского Союза – Михаила Горбачева. Обвинять Ромула Августа в падении Рима глупо. От него уже ничего не зависело. А вот уровень ответственности Михаила Сергеевича за распад СССР пока окончательно не определен. Слишком мало прошло времени по историческим меркам. Горбачев виноват уже в том, что, в самые критичные для судьбы государства моменты, проявил слабость и нерешительность.

В юриспруденции есть понятие преступного деяния, которое включает в себя преступное действие и преступное бездействие. И потомки охотнее прощают правителям преступные действия, укрепляющие государство, нежели бездействия, разрушающие его…

А ведь как все красиво начиналось. После череды похорон престарелых и больных генсеков, к руководству коммунистической партией Советского Союза пришел сравнительно молодой, энергичный, открытый для общения с народом, Михаил Сергеевич Горбачев. Пришел и с порога объявил о начале социально-экономических и политических реформ, получивших в последствии громкое название перестройка. Это было, как глоток свежего воздуха. Как чудо, которого ждали, но в которое мало кто верил…

Поначалу народ полностью доверял новому правителю. Как выражаются современные социологи: "Рейтинги главы государства зашкаливали".

Но вскоре перестройка превратилась в откровенную кампанейщину и люди на собственной шкуре почувствовали, что новый предводитель ведёт страну куда то не туда. Реформы, спускаемые сверху, на местах превращались в фарс. А старая вертикаль власти уже не работала. Система пошла в разнос…

Волею случая, мне довелось в годы перестройки поработать в местных органах исполнительной власти в одном из степных районов на юго-востоке Советской Украины. В нашем районе не было крупных промышленных предприятий. Основной отраслью экономики было сельское хозяйство. Все перестроечные компании доходили до нашей глубинки в совершенно извращённой форме, доведённой до полного абсурда.

Слушаешь Горбачева, вроде все правильно говорит. Получаешь циркуляр "во исполнение решения", и удивляешься, какой же идиот все это придумал…

Глава 1. А теперь – салатик.

Утро было не просто жарким, а знойным. Не меньше тридцати градусов в тени. Я не стал ждать автобус и пошел на работу пешком. Время пиковое, народа в транспорте, как килек в консервной банке. Старенькие городские "ЛиАЗы" превращались в такие дни в настоящие душегубки. До работы километра три, минут за сорок доберусь не спеша… У городского рынка, около одного из торговых павильонов, толпился народ. Из павильона вышел Андрей Кривцов. Андрей работал экономистом в райплане. Райплан – это плановый отдел райисполкома. Должность он занимал самую рядовую и, как следствие, оклад у него был "сто рублей и рано дома".

Каждый раз, когда мы встречались, он вызывал у меня жалость. Рост у него был под два метра и весил он килограмм девяносто. При этом выглядел истощенным. Просто – наследственность такая. Кость широкая. Как он рассказывал, у них в семье все мужики были высокими и крепкими.

На окружающих Андрей смотрел таким жалобным взглядом, что казалось, ещё немного – и заплачет. А все потому, что был вечно голодным. Когда он заходил ко мне в кабинет, вместо приветствия, первым делом спрашивал: – У тебя перекусить ничего нет? Дашь ему бутерброд, он тут же его проглотит и снова смотрит на тебя просящим взглядом.

Но если у меня Андрей вызывал жалость, то его соседка по кабинету, Верочка Зайцева, миловидная, пухленькая девушка, жаловалась, что боится оставаться с Кривцовым наедине, потому что он смотрит на нее плотоядно, словно хочет сожрать.

Тяжело переживал Андрей перестройку. Организм требовал калорий, а в магазинах было шаром покати. А покупать продукты на рынке ему было не по карману… Но сегодня он выглядел счастливым, как никогда. Светился просто каким то внутренним светом. В левой руке он держал авоську с жестяными консервными банками. И банок этих было штук двадцать, не меньше. Авоська от тяжести растянулась почти до земли. После рукопожатия, я спросил:

– Что это ты тащишь, Андрюха?

– Да тут консервы выбросили, а я как раз мимо шел, когда их выгружали из машины. Одним из первых в очереди оказался. Повезло, так повезло! Беги и ты, займи очередь. Там много завезли. Только теперь постоять придется часа полтора.

Я взглянул на авоську. Ассортимент был широкий: кильки в томатном соусе, сардины в масле, тунец в собственном соку и даже рижские шпроты. Объединяло консервные банки одно – все они вздулись и, казалось, ещё немного и взорвутся.

– Андрей, а ты срок годности на банках смотрел? Консервы протухли уже, им на свалке место.

– Какая свалка, ты что. Прокипятить маленько и порядок.

Я махнул рукой и пошел дальше. А очередь за консервами все прибывала....

Это было летом 1988-го года. В самый разгар перестройки. Я тогда работал в районном исполнительном комитете совета народных депутатов. Сокращённо – райисполком. Занимал должность заведующего организационным отделом. Райисполком, для тех кто не знает – это аналог нынешней районной администрации, с той лишь разницей, что все его административные и хозяйственные функции дублировались и контролировались районным комитетом коммунистической партии. Страна в эти годы испытывала острый дефицит самых обычных продуктов питания и товаров повседневного спроса…

Агропромышленный комплекс нашего района считался одним из самых передовых в области. Колхозы и совхозы выглядели вполне достойно, некоторые из них именовались миллионерами, что в ту пору являлось показателем высокой экономической эффективности. В райцентре было несколько предприятий, специализирующихся на переработке сельскохозяйственной продукции: мясокомбинат, пищевкусовая фабрика, маслоэкстракционный завод, молокозавод, хлебозавод, птицекомбинат и другие. Казалось бы, дефицита продуктов быть не должно. Однако, в магазинах из мясных товаров присутствовали только "суповые наборы" – свиные и говяжьи кости с редкими прожилками мяса и сала. А чтобы купить молоко, нужно было занимать очередь часа за три до открытия магазина. Пищевкусовая фабрика считалась одним из главных производителей майонеза на Украине, но достать их продукцию можно было только по большому блату. Справедливости ради должен заметить, что ситуация с продовольствием в нашем районе была менее острой, чем в промышленных районах области, а тем более – в регионах страны, где сельское хозяйство либо дышало на ладан, либо вообще отсутствовало. Продукты первой необходимости всегда можно было купить на рынке, у частных производителей. А чаще у перекупщиков. Вот только цены там тоже были рыночные. И не каждому по карману…

Все предприятия района рапортовали о перевыполнении производственных планов. А чиновники от торговли докладывали на различных совещаниях об отсутствии дефицита и продовольственном изобилии. Поскольку районные руководители и их родственники по магазинам не ходили и в очередях не стояли, а все необходимое получали с доставкой на дом, они охотно верили, что народ "с жиру бесится"…

Моя должность не относилась к элитарной, но небольшие презенты от местных производителей мне тоже перепадали. Однако на вопрос – куда исчезает продукция местных производителей, ответа я не находил. Допустим, её отправляют в крупные города. Но ведь не всю же, подчистую. Времена продразверстки давно канули в Лету. И вот, по долгу службы, мне представилась возможность поближе познакомиться с работой одного из крупнейших предприятий района. Направили меня в один из субботних дней на отчетно-выборное профсоюзное собрание местного мясокомбината, в качестве уполномоченного представителя от районной власти.

На проходной меня встретила председатель профкома, Ольга Андреевна Фомина. Должность председателя профкома на комбинате была освобожденная, то есть, за эту работу платили зарплату. И весьма достойную. А какие открывались возможности. А чем, собственно, занимался председатель профкома, кроме распределения санаторно-курортных путевок и организации различных мероприятий? Да ничем. Одним словом, мечта, а не работа…