Оценить:
 Рейтинг: 0

Смертью храбрых

1 2 3 4 5 ... 27 >>
На страницу:
1 из 27
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Смертью храбрых
Александр Сергеевич Долгирев

Ноябрь 1918-го года. Изнурительная война, отнявшая у Франции сотни тысяч жизней, завершилась победой, всю сладость которой измученная армия даже не может осознать. И именно в этот момент, когда отгремели последние взрывы и умолкли орудия, нескольким французским офицерам предстоит принять свой самый страшный, самый важный бой. В этом бою столкнутся низость и величие, тщеславие и храбрость, доблесть и честь, глупость и целесообразность и никто не сможет покинуть поле битвы без потерь.

***

Дорогая Софи, любимая моя, моя крепость, мое знамя, мой робкий олененок. Пишу тебе с огромной радостью в сердце. Мы победили! Я сейчас написал слово «победили» и произнес его несколько раз вслух будто, смакуя. Это слово слаще самого лучшего вина. Лишь твой поцелуй пьянит меня больше.

Четыре года. Я оборачиваюсь назад и не могу поверить, что прошло уже четыре года, с тех пор как я покинул вас с Луизой. Я хочу вернуть их все! Все четыре года, каждый день, каждое мгновение проведенное вдали от вас. До сих пор не могу поверить, что скоро смогу вернуться домой и обнять тебя. Я наверняка еще не раз скажу тебе об этом, но без вас, без вашей любви я не смог бы пройти через все это… Прости, я так волнуюсь, что никак не могу подобрать нужные слова!

Я возвращаюсь к письму на следующее утро. Вчера я был слишком переполнен чувствами и путался в мыслях. Я хотел начать новое письмо, но не смог сжечь или порвать то, что вчера написал. Пусть это будет для тебя чем-то вроде напоминания о том, что я испытывал в день, когда Война закончилась.

Впрочем, любезная моя супруга, давай говорить по делу: я не знаю, когда смогу приехать. Первая волна демобилизации, по слухам, должна начаться уже через неделю, но касаться она будет только подразделений передней линии – Боже храни французскую пехоту. Я же совершенно точно пока остаюсь здесь – в Аррасе.

Несмотря на то, что Война закончилась, работы у Жандармерии меньше не стало. Вот, в частности, полковник Батистини поручил мне расследовать дело капитана, которого обвиняют в неподчинении приказу о наступлении. Мое сердце стискивает отчаяние, когда я думаю о том, сколько людей погибло из-за этого приказа, Софи. Это не было необходимо… Прости, когда-нибудь я смогу рассказать тебе об этом, но не сейчас.

В прошлом своем письме ты справлялась о моем здоровье – у меня все хорошо. Была небольшая простуда, но на такие мелочи я стараюсь не обращать внимания. Нога почти не болит, только иногда по вечерам. Как ты? Ты жаловалась на головные боли – они по-прежнему мучают тебя? Как Луиза? Она смогла сдать таблицу умножения? Так много вопросов! Я очень соскучился по вам.

Ты спрашивала, нужно ли мне что-нибудь – насчет этого не беспокойся – у меня все есть. Господин Эмери по-прежнему увлечен сбором монет? Если да, то скажи ему, что скоро я, либо вышлю почтой, либо сам привезу ему несколько американских и австралийских долларов.

Ну вот, в общем-то, и все. Прости, что короткое письмо получилось, надеюсь, скоро мы сможем наговориться вдоволь.

С наилучшими пожеланиями, коммандан[1 - Коммандан – офицерское звание во Французских вооруженных силах примерно соответствующее нашему майору.] Лануа. Люблю тебя, вечно преданный тебе Огюстен.

PS: скажи Луизе, что я скоро вернусь домой. Хотя нет, она уже не совсем ребенок – лучше скажи, что я очень постараюсь быть дома к Рождеству. Обними ее за меня. Люблю.

Аррас. 12 ноября 1918 года.

***

Огюстен Лануа еще раз пробежал глазами письмо и, удовлетворившись написанным, вложил его в конверт. Коммандан был уже одет и готов к дороге до штаба 701-го пехотного полка.

Огюстен резко встал, но сильная боль в левой ноге опрокинула его обратно на стул. Лануа врал жене. Боль в перебитой осколком ноге мучила его едва ли не ежедневно, несмотря на то, что ранение, отправившее его в Жандармерию, случилось уже больше года назад. «После того, как отправлю письмо, нужно будет зайти к доктору Ренару – пусть вкатит мне морфин…» Доктор мог делать Огюстену до трех уколов в день. Лануа из всех сил старался не выбирать эту норму, ограничиваясь одной дозой перед сном. Но сегодня день предстоял длинный, а боль нещадно терзала его с самого пробуждения. Коммандан глубоко вдохнул и сделал еще одну попытку встать. Он заскрипел зубами от боли, но устоял. «Так, теперь шаг. Молодец! Еще один, и еще…»

По пути к почте Огюстен решил, что может обойтись без укола. Каждый следующий шаг давался ему чуть легче, чем прошлый и вскоре он даже перестал морщиться от боли.

– Доброе утро, Безю.

– Так точно, господин коммандан, доброе и мирное.

Простодушный Безю расплылся в широкой улыбке.

– Это верно… Послушайте, Безю, мне сегодня нужно съездить в штаб 701-го пехотного, это в Сент-Омере. Полковник Батистини прикрепил ко мне вас.

– Конечно, господин коммандан. Когда отправляемся?

– Сколько времени вам нужно на сборы?

– Минут десять, господин коммандан.

– Хорошо, тогда жду вас здесь через десять минут.

Безю хотел было помочь Лануа забраться в салон служебного Рено, некогда служившего такси, о чем говорил характерный красный цвет кузова, но коммандан отстранил его и умостился сам. «Еще тридцати пяти нет, а уже носятся, как со стариком…» Огюстен в очередной раз ужаснулся мысли, что так теперь будет всегда, впрочем, незамедлительно подавил приступ жалости к себе и принялся набивать трубку. Вскоре над его головой начал подниматься дымок, постепенно заполняя собой салон даже, несмотря на отсутствие стекол.

Лануа еще не читал личное дело капитана Мишо, обвиняемого в невыполнении приказа и трусости. Предчувствия коммандана одолевали самые мрачные: «Не хватало нам еще после Победы показательные расстрелы устраивать…»

Вскоре автомобиль весело подпрыгивал на прифронтовых ухабах. Огюстен постарался успокоить ногу так, чтобы каждая кочка не оборачивалась мучением. Через полчаса они въехал в полосу, где совсем недавно шли бои, и Безю пришлось сбросить скорость, чтобы объезжать воронки на пути.

Трясти стало меньше, и Огюстен смог, наконец, обратиться к личному делу капитана. «Капитан Анри Мишо. Родился в Ренне в 1889-м году. В армии с 1913-го. Пехота. 701-й полк, командир 2-й роты. Поощрения, Военный крест с бронзовой звездой – получил в 15-м году, Воинскую медаль – в 17-м, тогда же удостоен медали «За военное ранение» и серебряной звезды на Крест. Характеристика за подписью полковника Дакса: храбрый, дисциплинированный, стойкий. Рекомендации к повышению. Поднялся с сержанта. Ранен в правое плечо в сентябре 14-го, осколочное ранение в 15-м – лишился трех пальцев на правой ноге, штыковое ранение в левое бедро в ноябре 17-го. Прошение о скорейшем возвращении на фронт от 15-го года. Очевидно, хотели комиссовать…»

Лануа отвлекся от дела капитана Мишо и осмотрелся вокруг себя. Его взгляду открывалась почти полностью безлесая земля испещренная воронками, бороздами и пустыми траншеями, щедро посыпаемая, к тому же, хлопьями снега. «Лет десять ведь ничего расти не будет…» Бои здесь шли еще совсем недавно, и чем дальше они будут ехать, тем более изнасилованной предстанет перед взглядом коммандана земля.

Огюстен отвернулся от безрадостного пейзажа и вернулся к капитану Мишо. «Дисциплинарный лист: только одна запись – драка с капралом Монсом в 16-м. Никакого наказания, кроме занесения в личное дело. Очевидно, ввиду заслуг лишь погрозили пальчиком…» Огюстен внимательно всмотрелся в фотокарточку Мишо. Тот имел густые черные волосы, бледную кожу и резкие черты лица, придававшие ему сердитый вид. «А ведь ты точно не трус. Не бывает у трусов такой биографии. Может быть, ты просто не справился с командованием?» – фотокарточка ничего не ответила на вопрос Огюстена, и он перевернул страницу.

Еще вчера вечером, получая от полковника Батистини личное дело Мишо, Лануа вложил в него рапорт полковника Бореля – действующего командира 701-го полка – о том, что одиннадцатого ноября сего года в 10 часов утра капитану Мишо было приказано атаковать позиции противника в районе Верт-Равине, занять их и удерживать, ожидая дальнейших приказов. Капитан Мишо отказался выполнить приказ и заявил, со слов курьера доставившего ему приказ, что «…не собирается гробить людей ради некрофильских фантазий Фош[2 - Фердинанд Фош – французский военачальник, маршал Франции, был главнокомандующим войсками Антанты во Франции на завершающем этапе Первой мировой войны.]» и, что полковник Борель и каждый стоящий над ним офицер могут «…засунуть себе этот приказ в задницу». «Какая изысканная точность формулировок и дотошность при составлении рапорта…»

Далее Борель писал о том, что вторая рота осталась на своих позициях, не выполнив, таким образом, приказ маршала Фоша от одиннадцатого ноября перейти в наступление по всему фронту. В тот же день Мишо был арестован и препровожден на гауптвахту. В рапорте Борель настаивал на расстреле в качестве меры наказания. «Кто бы сомневался. Он, наверное, вообще не знает, что есть другие способы наказания кроме расстрела…» Полковник особенно отмечал, что отказ Мишо сопровождался оскорблениями в адрес старших по званию, чему, по словам Бореля, имелось множество свидетелей.

Лануа вновь отвлекся от чтения. Шансы Мишо выжить были невелики. Невыполнение приказа, оскорбление старшего по званию, трусость – за каждое из этих преступлений мог полагаться и обычно полагался расстрел. «Хорошо хоть Специальные военные советы остались в прошлом» – если бы дело Мишо разбирал совет в лице полковника Бореля и двух штабных офицеров, он был бы расстрелян еще вчерашним вечером.

Огюстен заметил, что до боли сжимает набалдашник трости – если бы Мишо не подчинился приказу в любой другой день Войны, Лануа был бы на стороне полковника Бореля. Если путь к победе лежит через твой труп, значит, так тому и быть. «Делай, что должен…» Конечно, иногда приказ выглядел невозможным, и коммандан по себе помнил, как хотелось порой отправить штабных чистоплюев куда подальше с их кабинетными расчетами боевых потерь, но так или иначе, все это было для Франции, для Победы.

Вчерашний приказ Фоша не имел ни к Франции, ни к Победе никакого отношения, зато хорошо соотносился с удовлетворением раздутых амбиций и генеральскими медалями. Перемирие было подписано ранним утром, но в силу должно было вступить только в одиннадцать часов. Значит, до одиннадцати часов Война продолжалась, и Фош приказал наступать. Война, и без того уже ставшая символом бессмысленных жертв, в своей развязке напилась крови в последний раз.

Огюстен постарался отрешиться от эмоций и сосредоточиться на деле. «Рапорт необъективен – это понятно хотя бы из того, как он составлен и какое место в нем уделено словам Мишо, в сравнении с описанием его действий. Итак, первое, что нужно сделать, это переговорить с полковником Борелем. После этого пообщаться с самим капитаном и допросить столько солдат второй роты, сколько возможно. Многовато работы для одного…»

***

Они уже были на подъезде к Сент-Омеру, когда Лануа увидел похоронную бригаду, копавшую одинокую могилу на солдатском кладбище. Кладбище подходило по правой стороне почти вплотную к тому, что раньше было грунтовой дорогой, поэтому Огюстен смог разглядеть из-под покрывала рукав формы, в которую был одет труп.

– Безю, остановите здесь, пожалуйста.

– Так точно, господин коммандан.

Если Безю и удивился просьбе Лануа, виду он не подал. Огюстен начал выбираться из автомобиля и как только на левую ногу пришлось хоть немного веса его тела, коммандан пожалел, что не сделал все же укол морфина перед поездкой.

– Я сейчас вернусь.

– Так точно, господин коммандан. Мне пойти с вами?

– Не надо.

На кладбище земля была более-менее ровной – Огюстен заметил лишь две-три воронки. Он прочел несколько имен на крестах и понял, что кладбище преимущественно немецкое, хотя были на нем и французские могилы. «А чему ты удивляешься? Боши[3 - Боши – прозвище немцев во Франции, имеющее отрицательную коннотацию.] здесь почти три года сидели».

Огюстен дохромал до похоронной команды. Полковой священник увидел его еще, когда Лануа только выбрался из машины, поэтому, когда он подошел, солдаты уже стояли смирно. Коммандан обратил внимание, что все трое были из 701-го полка.

– Вольно. Кто это?

Солдаты вернулись к работе, а священник ответил:
1 2 3 4 5 ... 27 >>
На страницу:
1 из 27

Другие аудиокниги автора Александр Сергеевич Долгирев