Молодость

– Да, похоже, с этим ничего не поделаешь… Я попробую поговорить с Клареттой – вдруг, она согласится.

– Не беспокойся об этом. Значит, в следующую пятницу?

– Да. Я видела у нас печатную машинку…

– Пока не нужно. Раз ты говоришь, что даже читаешь с трудом, сначала займемся этим. Лучше выбери за это время какую-нибудь книгу.

– Хорошо.

Неожиданно в голову Кастеллаци пришел вопрос, от которого он не смог удержаться:

– Неужели вы сегодня делали ставки насчет моего соблазнения?

Лоренца посмотрела на него с изумлением и страхом:

– А ты знаешь об этом споре?!

– Конечно, знаю. Кларетта мне о нем давно рассказала.

– Но как ты догадался?

– Ну, дорогая, меня давненько не пытались столь прямолинейно соблазнить…

– И ты не обижаешься, когда такое происходит?

– Сегодня мне было очень обидно из-за того, что ты сделала с собой, но вообще, нет. Если подумать, я, наверное, единственный мужчина в Риме, ради искушения которого проститутки готовы отдавать свои деньги и устраивать тотализатор. Так что я получаю от этого искреннее удовольствие, дорогая!

Неожиданно для Сальваторе Лоренца откинулась на кровати и расхохоталась. Он тоже не смог сдержать смех.

В дверь постучали. Это было крайне необычно для «Волчицы». Кастеллаци сделал Лоренце знак рукой, чтобы она не вставала, и подошел к двери.

– Кто?

– Это Джулио, синьор Кастеллаци… Боюсь, что вынужден прервать вас и просить о помощи. Дело в том, что синьор Диаман… Росси только что умер.

Глава 23

Заложник

Комиссар чертовски устал за последние дни. Вся эта борьба, заговор, слежка, вылезший из прошлого Бородач – Ансельмо чувствовал себя слишком старым для такой жизни. Ко всему этому добавлялась весьма утомительная рабочая повседневность и неприятности в жизни сестры Паолы, которая заболела, причем, судя по всему, весьма сильно.

Вернувшись домой со смены, Комиссар растянулся на кровати, наконец, вытянув больную ногу. Бородача в квартире не было, но Ансельмо это не удивляло. Итало появлялся здесь далеко не каждый день. Комиссар в очередной раз подумал, что для своего возраста Бородач сохранил потрясающую тягу к деятельности. Казалось, Итало вовсе не устает – в этом Комиссар ему изрядно завидовал.

В дверь постучали. Ансельмо с трудом сел на кровати, которая отчего-то протяжно простонала, хотя, возможно, стонал сам Комиссар – он не мог точно сказать. Выглянув в глазок, Ансельмо удивленно хмыкнул, но дверь открыл. За дверью стоял Чиро Бертини. Комиссар сразу понял, что произошло что-то важное, потому что молодой человек был напряжен до предела и, казалось, приходил в себя после долгого бега.

– Чао, Чиро! Что случилось?

– Там… Ну… можно войти, Комиссар?

Ансельмо впустил молодого человека и предложил ему присесть, но Бертини отказался и сказал, что им нужно идти к Бородачу немедленно. Ансельмо в уме четырежды проклял Итало за очередной испорченный вечер, но оделся и пошел за Чиро. Бертини все норовил убежать вперед, постоянно забывая о хромоте Комиссара, и вынужден был одергивать себя. Он рассказал Ансельмо о том, что принял предложение Бородача (умолчав о предательстве Сандры). Поведал он и об Антонио Малатесте, который приходился адвокату Фабио Малатесте сыном. Когда Чиро рассказал о том, каким трудом им далось похищение Антонио, Комиссар почувствовал легкий укол совести, которую, правда, тут же безжалостно подавил – Бородач сам решил не ставить его в известность об этой операции. В целом же Ансельмо был рад, что удалось обойтись без похищения жены адвоката.

Через час они были у склада. Войдя внутрь, Комиссар первым делом увидел какого-то незнакомого человека и уже приготовился к непростым вопросам, но Чиро кивнул этому человеку и спросил:

– Ну, как он?

– Который из них?

– Бородач!

– Да все с ним нормально. Пуля чисто вошла, чисто вышла, даже кость не задела – везунчик этот Бородач. Сейчас прыгает вокруг фашиста, да документы рассматривает.

– А что фашист?

– Я только что сменил повязку, но вообще… в больницу его надо, Утюг. Кровотечение замедлилось, но полностью не остановилось. Из плеча я пулю вытащил, но из живота в таких условиях я ни за какие коврижки ее вытаскивать не стану – только хуже сделаю.

– Он в сознании?

– Последний раз приходил в себя во время перевязки, но, когда я уходил, он сидел неподвижно, хотя точно не знаю. Мешок же на голове. Во всяком случае, он молчит.

Доктор достал сигарету и закурил – под ногами у него уже лежало два окурка. Чиро провел Комиссара дальше, но неожиданно резко остановился и, развернувшись к спутнику, произнес:

– Да! Чуть не забыл – с этого момента зовите меня Утюгом, а Бородача Красным.

Ансельмо грустно усмехнулся. Он хорошо знал Итало и прекрасно осознавал, что Бородач не отпустит фашиста, попавшего ему в руки. Тем более, что жизнь сына Малатесты и так висела на волоске. Антонио уже был трупом, а значит, эта конспирация была совершенно излишней.

– Ну, а я предпочту остаться Комиссаром, Утюг. Хм… «Утюг» – это ты придумал или Бородач?

Чиро отчего-то смутился. «Как же он здесь неуместно выглядит! Террорист, который стесняется своего прозвища…» Молодой человек преодолел секундное смущение и ответил:

– Это Бородач предложил. Времени было слишком мало, чтобы придумать что-то более звучное.

Комиссар прошел за Чиро во вторую половину склада, которая отделялась от первой неполной стеной. Здесь в углу полулежал на залитом кровью матраце крепкий мужчина с холщевым мешком на голове. В нескольких метрах от него стоял стол, над которым, неловко распределяя вес на здоровую ногу, нависал Бородач. Пошатываясь и иногда шипя от боли, он тщательно чистил свой пистолет. Комиссару Итало показался немного забавным, но Ансельмо тут же подавил эту веселость и посерьезнел. Он начинал понимать, зачем понадобился Бородачу. Итало отточенными быстрыми движениями собрал пистолет и убрал его в кобуру. После этого он посмотрел на вошедших и широко улыбнулся:

– Как я ухитрился, обустраивая это место, не озаботиться ни одним стулом или табуреткой?!

Он был в великолепном настроении, несмотря на ранение, полученное несколько часов назад. Комиссар подошел к столу и пожал руку старого товарища, не удержавшись от легкой шпильки:

– Я смотрю, в полку хромых появился новичок?

– Не дождешься! Недели через две, максимум, через месяц буду, как новенький.

– Как же он ухитрился тебя задеть, Бор… Красный? Теряешь хватку?

– Да нет… Скорее, у него хватка неожиданно оказалась, что надо! Если бы не Утюг, он бы и вовсе меня прикончил. Впрочем, к делам. Ты уже наверняка понял, зачем ты нам нужен?

Ансельмо кивнул. С простреленной ногой Бородач не сможет нормально передвигаться в ближайшее время, а значит, ему был нужен тот, кто доведет план до конца и убьет адвоката. Комиссар мысленно поблагодарил Итало за то, что тот не стал возлагать это на плечи Бертини. Дело предстояло непростое и, если Ансельмо правильно оценил адвоката, у Чиро против него не было почти никаких шансов. Разве, что тот действительно придет один и без оружия.

– Я рад, что мы друг друга поняли. Я не хотел приплетать тебя к этому, но с другой стороны разве не будет в этом особенной справедливости, если мерзавца убьешь именно ты?